Именно поэтому главный жрец Храма Творца, каковым по совместительству являлся государь Лимбер, добирался до церкви заклятьем телепортации только тогда, когда и жених и невеста уже наличествовали в святилище вместе с толпой родственников, готовых в случае необходимости перекрыть отход малодушным и поддержать, а то и придержать, и даже задержать.

Перед храмом, словно в последний день Новогодья, негде было и яблоку упасть. Дворяне (в Храм были допущены только родственники невесты и друзья жениха), купцы, простой люд толпился на площади, выложенной драгоценными плитами витаря. Над народом витал дух ожидания и соблазнительные запахи яств, готовящихся к будущему пиру. Угощение для всех желающих сегодня выставлялось от щедрот короны и герцогства на улицах столицы. Так же на центральной площади и трех других ее товарках, уступающих главной лишь в почетном расположении, загодя были установлены транслирующие кристаллы, чтобы любой желающий увидел происходящее в храме своими глазами.

Четкого, пошагово прописанного «от и до», ритуала заключения брака в Лоуленде давно уже не существовало. Двое, решившие на свою голову стать парой, вольны были выбрать любой из многочисленных храмов Двадцати и Одной или богов, даже присутствие служителя на ритуале и то не являлось обязательным. В мире, где слова, сказанные в месте силы, имели вес официального документа со всеми визами и печатями, будущим супругам достаточно было обменяться брачными браслетами и клятвами.

Однако, чаще всего в столице ритуалы проходили в Храмах Творца, Бога Плодородия (Лимбера) или Богини Любви (Элии). В первых двух случаях по особому прошению браки заключал сам государь, в третьем, разумеется, лично принцесса, в качестве Связующей Судьбы.

Когда кареты жениха и невесты подъехали к площади с двух разных улиц, а случилось сие практически одновременно, толпа отхлынула, давая дорогу и судача о добром знаке временного совпадения.

Элегор в черном с серебром парадном одеянии при минимально-допустимом наборе родовых регалий: перстень-печатка и цепь-лоза, был удивительно торжественен и строг. Даже обычная шальная чертовщинка куда-то делась из глаз! Практически образцовый вид Высокого лорда портила лишь хулигански спадающая на лоб вопреки всем усилиям хозяина прядь черных волос. Счастье, что ссадины на скулах, оставшиеся после кувырков в Мэссленде, герцогу все-таки удалось вывести в срок. Храня на лице самое серьезное выражение, настолько серьезное, что даже Нрэн не нашел бы к чему придраться, герцог Элегор Лиенский взошел во Храм Творца вместе с конвоируемой и не видящей от волнения никого и ничего вокруг Мирабэль. Впрочем, жених тоже был порядком на взводе, но скрывать свои чувства под маской приличий наловчился лучше.

Родственники и друзья (со стороны Элегора присутствовало лишь несколько последних, потому как прямых родичей у Лиенского к его великому облегчению не имелось) замерли в надлежащем молчании. Двое шли к алтарному камню. Это была простая, если бы не удивительное качество самого камня, мраморная глыба, олицетворявшая порядок Мироустройства и незыблемость его законов. На камне сейчас стоял закрытый ларец редкого черного дерева. Король Лимбер в светло-серой мантии, ничуть не траурного оттенка, похожей по цвету на камень самого храма, у алтаря дожидался жениха и невесту. Деву братья практически несли по воздуху.

Не дойдя трех шагов до жреца с королевским титулом, Элегор резко остановился. По левую руку от него Нрэн и Тэодер поставили Мирабэль, убедились, что она не рухнет без поддержки, после чего отступили в сторону. Но далеко, к остальным родичам и гостям, кучкующимся у стен, все равно не ушли, готовясь подхватить сестренку в случае необходимости прежде, чем она расквасит носик об алтарный камень.

Музыкальный кристалл, установленный в транслирующей нише, негромко заиграл мелодию, написанную Кэлером и Ноутом специально к счастливой дате. Звук заполнил храм и пролился наружу. На площади рокот толпы стих, как по волшебству.

Лимбер коротко ухмыльнулся краем рта, придал своей физиономии самое «торжественно-умудренное-опытом», максимально благостное из набора выражений, и заговорил:

- Приветствую в Храме Творца двоих, пожелавших сегодня связать свои судьбы, души и плоть брачными узами. Герцог Элегор Лиенский и принцесса Лоулендская Мирабэль дель Виарен, тверды ли вы в своих намерениях?

- Да, – выпалил Элегор, мучительно пытаясь сообразить, почему так бледна Бэль? Не больна ли, не передумала ли, не опротивел ли он ей нежданно?

- Да, – шепнула юная принцесса, опровергая все эти предположения жениха, и залилась нежным румянцем.

- Творец видит и слышит вас, клянитесь! – не то предложил, не то скомандовал Лимбер, кладя ладонь на крышку ларца.

- Я клянусь жизнью, душой и силой богини вечно любить своего супруга и быть верной ему, – пролепетала Мирабэль, глядя в пол так пристально, словно именно там и находился навеки вмурованный недоброжелателями в камень Элегор.

- Я клянусь жизнью, душой и силой бога вечно любить свою супругу, заботиться о ней и защищать, – выдал в свою очередь герцог, благоразумно, припомнив лекцию Элии, и опуская пункт касаемо верности.

Впрочем, этот самый пункт почти никогда не фигурировал в клятвах богов, слишком долгая жизнь и слишком большая сила сказанного и данного слова учила и прививала хоть крохи осторожности каждому, или не прививала. И тогда вступал в силу закон естественного отбора, убиравший клятопреступника и глупца с игровой доски Мироздания.

- Пусть будут Силы и Великий Творец свидетелями вашей клятвы, – торжественно провозгласил король, достал из шкатулки пару браслетов, бывших точной копией обручальных колец, красовавшихся на пальцах Элегора и Бэль: лозы и розы, свитые воедино.

Мужчине он вручил тонкий браслет. В ладонь племянницы вложил мужской, широкий. Герцог осторожно взял правую ручку принцессы в свои. Он надевал украшение на запястье, так осторожно, будто перерезал проводок от взрывчатки, способной снести с лица Вселенной весь Лоуленд. Ощутив прохладу витого чуда на запястье, Бэль часто заморгала, будто просыпаясь и подрагивающими пальчиками надела второй браслет на руку Элегора.

Едва браслеты заняли положенные места, Элегор с чуть хулиганской и одновременно торжественно-торжествующей, предвкушающей улыбкой, потянулся и снял со своего запястья браслет избранницы из звездной коллекции.

- Свяжем свои души, любимая, чтоб не разлучаться более никогда, чтоб отыскать друг друга в любом из миров? – шепотом предложил он.

- Да! – заворожено выдохнула Бэль.

- Ты подаришь мне свой браслет избранника? – снова тихонько уточнил Гор, подталкивая невесту и уже почти жену к действиям.

- Ой?! Это не сон, у меня тоже? Звездный… Мы были? А как мне свой достать? – хлопнула ресницами юная богиня, до сих пор считавшая приключение в Межуровнье волшебным сном, и за всей суматохой и треволнениями даже не проверившая наличие незримых артефактов.

- Просто пожелай, – посоветовал Элегор, и пока Бэль материализовывала украшение, надел свой звездный браслет на правую руку невесты, взволнованно передавая слова Элии:

- Первый брачный браслет связывает герцога и принцессу, бога и богиню, а браслет звездный – наши души, в какой бы оболочке они ни очутились. Навеки!

Бэль вспыхнула, засияла и осторожно надела появившийся прямо в пальцах браслет-чудо, не скованное или спаянное, а будто составленное из живых звездочек, на запястье любимого.

Так и застыли они, друг напротив друга, будто шагнувшие в вечность прямо от алтаря храма. Лимбер терпеливо дожидавшийся незапланированного современной традицией обмена дополнительными аксессуарами едва слышно хмыкнул, взял (никто из двоих, пялившихся на брачные браслеты, даже не вспомнил о положенном продолжении ритуала) руку Лиенского и руку Мирабэль, свел их вместе, накрыл своей могучей дланью и громогласно провозгласил:

- Да будет так! Элегор Лиенский и Мирабэль Лоулендская, отныне вы муж и жена!