- Вы, ребята, да, гхм, дева, не серчайте, – тенорок, слышанный по ту сторону стены, принадлежал самому высокому и мощному мужику. – К нам краши почитай уж тыщу лет не заглядывали, заказов-то прибыльных везде хватает, ни к чему в нашу глухомань переть.

- Краши – это маги-чистильщики, охотники на нежить, – мысленным посылом выдал короткую справку родичам Клайд и чуть поморщился, когда с басовитым гудением стены накрыла разворачивающаяся сетка охранного контура. Мощная, но свитая чересчур грубо.

- Ворота-то мы пораньше запирать стали, как заклятье контура сбоить стало. Иной раз то на оборот, а то на два раньше охранный круг замыкает. Ежели ворота не заперты, орет так, что кровь из ушей хлещет! А за отладку мастера пришлые такую цену заломили, что Городской Совет подумал-подумал, да и решил, пущай сбоит дальше. Они ж, сволочи, сами в караул не ходят, – торопливо закончил с оправданиями страж и предложил: – А теперь по-быстрому мы вас проверим, порядок-то он для всех один, жетоны возьмите и идите, куда душа пожелает.

Пара сотоварищей тонкоголосого вытащила из недр крепости-караулки простое медное блюдо. На оном мирно соседствовали серебряная пластина, иголка из того же металла, головка чеснока и кринка с солью.

- Гляну я, чего у вас с контуром, может, и отлажу, – пообещал Клайд и подал родичам пример манипулирования с причудливым набором предметов. Бог первым шагнул к блюду. Подержал пластинку в руке, дыхнул на нее, показал запотевшее серебро стражу, уколол иглой палец и продемонстрировал красную каплю, выступившую на подушечке пальца. Затем перешел к дегустации. Отломив зубок чеснока от головки, рыжий обмакнул его в соль и с аппетитом схрумкал.

«Ненавижу чеснок!» – брезгливо пожаловалась Богиня Любви, не любившая это растение не столько в силу вампирской крови, сколько из-за резкого неприятного запаха и вкуса.

Сочувствующий брат отломил еще дольку, макнул в соль и протянул Элии чуть ли не с придворным поклоном. Двумя пальчиками сестра взяла подношение и благодарно улыбнулась, уловив запах зефира. Клайд между делом трансформировал зубчик в лакомство, а соль в сахар. С остальными испытаниями, рассчитанными на мелкую нежить, принцесса справилась самостоятельно. Уж если и были лоулендские боги монстрами, то никак не мелкими. Элтон прошел пробу «на человечность» столь же успешно. Хотя, судя по хулиганской ухмылке, перед ритуальным прокалыванием пальца, принцу очень хотелось сделать кровь какого-нибудь зеленого или черного цвета. Но пугать и без того пуганый народ, рискуя не столько нарваться на арбалетный болт, сколько лишиться источника информации и потенциального крова, не стал.

- Еще раз прощения просим, господа краши, что не признали, – оправдался тенор, почесав искусанную кем-то мелким, но, судя по обилию красных точек, чересчур зловредным, шею и полез в поясной кошель за бляхами-пропусками.

Жетоны оказались простыми медными кругляшами на веревочках с грубо прочеканенной буквой «Ш». Скорее всего загадочное «Ш» было первой буквой от названия города, а не начальной пренебрежительного именования всякого прохожего путника.

- Ладно, забыли, – небрежно отмахнулся Клайд, нацепив бирку на шею поверх уже имеющегося пестрого ассортимента бус и цепочек, делавших его весьма похожим на местного. Поправив веревку, принц спросил: – А что, стоит еще «Головешка»? Слышал, сосиски там лучшие в Шангаре подают, а уж об огневке и говорить не буду!

- Стоит, – заухмылялась охрана, мигом принимая принца за своего парня.

Арбалеты, чуток задержавшиеся в руках после проверки, заняли места на поясах стражей. Блюдо с остатками проверочного пособия вновь исчезло где-то в недрах караулки. Одновременно на маленькой колоколенке над караулкой бухнул колокол. Похоже, он с небольшим запозданием возвещал жителей об установлении защиты города.

Привычные к сбоям в охранке и не желающие оглохнуть от рева тревожных чар, горожане просто старались не ходить по площади до подачи условного сигнала. А как колокол звякнул, начал появляться народ. Вот прошел куда-то разносчик с опустевшим лотком через плечо, промчался босоногий постреленок, зыркнув на богов любопытным глазом, прошелестела юбками парочка тараторящих кумушек, чуть не свернувших себе шеи, разглядывая троицу гостей города.

- Значит, в «Головешку» и тронемся. Эй, а еще не подскажите, сенсава-проводника по здешним лесам самолучшего где нам сыскать? – вопросил Клайд.

- Если самолучшего, то там же. Только Кийрим теперь далече не ходок, да и щенок его обуза, – досадливо цокнул языком один из стражей, чья яркая рыжина перебивала медный блеск шевелюры Бога Мага, хоть и не была столь же густа и длинна.

- Собаку что ль воспитывает? – уточнил заинтригованный Элтон, сам бывший собачником не из последних и весьма интересовавшийся новыми породами.

- Это Унтай про внука Кийрима говорит. Один пацаненок остался, как родителей его, по ягоды ушедших, тварь какая-то в лесу задрала. Вот проводник теперь паренька от себя ни на шаг не отпускает. Далеко ходить перестал. Кто ж из серьезных заказчиков под малька подлаживаться согласится? – с сочувствием, кажется, этот самый Кийрим числился у него в приятелях, пояснил тенор. – Но вкруг города, по полям, чтоб тварей обнаглевших извести, лучше вас никто не проведет.

- Поглядим, разберемся, – рассудил рыжий маг, не давая никакого обещания. Клайд еще раз благодарно кивнул стражникам, и лоулендцы отправились в разрекламированную братом таверну.

«Головешка» была удостоена столь поэтичного названия в силу того, что горела почитай каждый год, но все равно восставала из пепла на прежнем месте с неизменной вывеской. Чего ж иное место искать, если обосновалась таверна на перекрестке дорог, и посетители валили толпами, а хорошая выручка покрывала затраты на систематические строительные работы?

Деревянный, но в два этажа, приземистый дом был узнаваем не только и даже не столько по вывеске. (Подкопченной, уж нарочно ли, или так с прошлого пожара осталась не ясно, большой крышке от бочки с палкой, грубо намалеванной черной и красной красками). Гул кутящего люда, исходящий из прикрытой двери и окон, затянутых толстыми слюдяными пластинами, слышался за полсотни шагов до трактира.

Клайд во всю ширину распахнул тяжелую дверь и поймал летящую в косяк кружку. Отхлебнул, довольно прижмурился и заорал, перекрывая шум:

- Ай да «Головешка»! У порога гостей потчуют! Эй, а на закусь в меня сосиской никто не кинет?

Таверна грохнула от хохота, и в рыжего балагура со всех концов общей залы полетело сразу штук пять ароматных, сочащихся жиром и мясным соком сосисок, больше похожих толщиной на сардельки. Принц каким-то образом умудрился схапать их в воздухе все одной свободной пятерней. Три заглотнул сам, по одной великодушно выдал брату и сестре. Поощрительный грохот кружек по столам и стук ладоней стал наградой ловкачу.

- Эй, мужик, двигайте сюда да садись, места найдется, тока кружку мою верни! – прогудел здоровяк откуда-то из середины залы с лавки близ окна.

Откликаясь на зов, боги протиснулись к относительно свободному столу, за которым сидело всего двое, но такой комплекции, что рядом с ними Клайд казался ровней, а Элтон чуть худощавым.

- Гар, три огневки и большое блюдо твоих остреньких! – обвалом загрохотал приглашавший к столу, поворачивая кудлатую темную голову в сторону стойки.

Заказ прибыл всего через несколько минут: кувшин с квасом – горло от пыли с дороги прочистить, бутыль огневки и огромное с полстола блюда с толстым круглым хлебом, поверх которого была навалена целая куча сосисок, источающих умопомрачительный аромат.

- Обиды не держи, мужик, угощаю, – прогудел почти шепотом, наклоняясь к Клайду здоровяк. – Я вообще-то не злой, но как разойдусь, удержу не знаю. Вон с Файном поспорили и не удержался.

- Да уж, дурная твоя башка, Дайфар, – укоризненно хмыкнул сосед. – Ты ж той кружкой мне голову проломить мог!