Небольшой столик был завален миниатюрами, выполненными со столь великим мастерством, что изображенные на них создания казались чуть ли не более живыми и совершенными, чем оригиналы из плоти.

Даже если бы Либастьян, безумец и пророк, сотворил не Колоду Джокеров, а просто портреты, то и тогда с лихвой заслуживал всей славы великого мастера и бессмертной памяти.

Три ферзя, пять тузов, всадники, один паж. Элегор перебирал пластины-миниатюры в оправе-орнаменте: розы, шутовские колпаки, игральные кости. Если это все-таки колода не только для пророчества, но и для игры, каковы должны быть правила? Мастей нет, разновидностей карт немного.А если пасьянс, то как его складывать? Вот всадников уйма, пусть каждый из них и носит свое название. А паж один и Ловчий тоже один, на стопы не разложишь, кругом если только пустить, спиралью и толковать, кто, как и за кем ляжет.

Ловчий. Надо же, сволочь Энтиор тоже пролез в колоду. Впрочем, если Элия – Джокер, то уж она-то этого стервеца найдет, где и к какому делу приставить. Однако, странная картинка! Тот Энтиор, какой на ней нарисован, почему-то не вызвал у герцога инстинктивной волны неприязни, сопровождаемой рвотными позывами и желанием немедленно харкнуть в надменную морду. Даже пару раз приходилось напомнить себе, что он ненавидит клыкастую тварь, замершую в такой элегантной позе, какой самому герцогу, как ни крутись, принять не удастся.

А вот интересно, как другие Джокеры к такому ублюдку в своей Колоде отнесутся? Мысленный вопрос был задан не столько потому, что Элегора заботила судьба Лорда Дознавателя, да подавится он в Новогодье плодом с миакраны. Ну его, к драным демонам, вампира. Куда больше его светлость интриговал другой вопрос. Кому же, кроме леди Ведьмы, выпала участь Джокера или титул. Герцог пока не определился со своим отношением к такого рода избранности.Но все равно, было бы здорово знать, кто…

Под пальцами оказалась пластинка с картой Туза Лжи и Авантюр. Джей ухмылялся так задорно, будто готовил отличную пакость. Из-под карты принца показалась еще одна, прежде невиданная. Минуту-другую, по меркам Элегора целая вечность, герцог пялился на картинку.А та, ну, ей-ей, пялилась на него. Серые глаза, непослушная прядь волос (вечно она на глаза лезет),острые скулы, ага, кажется, левая чуток ободрана. Черный с серебром камзол. Не узнать самого себя Элегор не мог. Но, признаться честно, очень старался. Особенно, когда прочитал, перечитал, думая, что перепутал буквы, и перечитал вдругоряд надпись: ДЖОКЕР.

«Нет, это какая-то шутка! Злат с Элией сговорился и решил меня разыграть! – первым делом возмущенно подумал Элегор и начал мысленно возражать, будто его кто уговаривал: – Ну какой из меня, обалдуя, ДЖОКЕР? Длань Творца? Ха, не смешите мои сапоги! Вот Элия – да! Такая работенка как раз для леди Ведьмы, пусть мирами и мужиками крутит, ей не привыкать. Она хоть и стерва, но логичная, не отнять, все, как надо, сделает! А я ж такого наворотить могу, что Вселенная взвоет! Сам Творец миру явится, чтоб разгребать. Или он к этому делу потому заранее уже Элию и пристроил, чтоб я того, чего не надо, не натворил? Мозги она вправлять умеет. Эй, погоди-ка? Я что уже поверил и согласился?! Эй-эй, как же так! И вообще еще неизвестно захочу ли я, и кто третьим будет. Злат, паршивец, нарочно меня тут с картами запер, все сразу подсунул, чтоб я их перебрал.

Чувствуя, что мыслей слишком много, настолько, что помещаться в одну, даже очень сообразительную голову, они отказываются, герцог обеими руками взлохматил пряди и, откинувшись в кресле, повернул лицо в сторону стены с окнами-порталами.

Ничего особенно важного Элегор увидеть не ожидал, обнаруженного среди стопки миниатюр хватило с лихвой на век вперед, скорее, смотрел просто, чтобы кипящее варево в котелке малость поостыло…

Однако ж, в третьем от себя портале герцог углядел такое, что заветное желание исполнилось. Звуки оттуда не доносились, но картинки хватило. Все философские рассуждения об участи Джокеров и собственной профпригодности разом вылетели из головы.

Больше не думая о высоких материях и пророчествах, Элегор сорвался с места и, на бегу выхватывая меч, рыбкой кинулся в окно. У него даже мысли не возникло насчет того, что портал его не пропустит. Наверное, портал, куда перли с таким убеждением, удивился, потому и пропустил шального бога туда, куда ему угодно было попасть, без испрашивания всяких мелочей вроде кодов допуска от Повелителя.

Тот возник в зале несколькими секундами позже, едва почуял, как герцог улизнул из Межуровнья и не домой в Лиен, а в неизвестном направлении. Повелитель Путей и Перекрестков остановился, не то, чтобы как громом пораженный, но весьма удивленный – однозначно. Вот только, чем больше – сказать сразу затруднился бы и сам Злат. Картой Элегора-Джокера, лежащей на самом верхушке стопы, вместо того, чтобы пребывать в ином времени и пространстве, в особой шкатулке для особых карт Колоды, куда ее лично поместил сам Повелитель, или весьма динамичной картиной за окном-порталом с участием все того же вездесущего герцога.

«И как это назвать? ТВОЯ ВОЛЯ или просто СУДЬБА, для которой я был проводником?» – задумчиво усмехнулся Ферзь Колоды, обращаясь к тому, кто слышит все, но никогда и ничего не говорит в ответ или говорит так, что ищущий ответа по-настоящему обнаружит оный лишь в собственной душе.

Коснувшись на миг пальцами подбородка, Злат вернулся к столу, сложил карты в ларец и мягко опустил крышку. Больше вмешиваться в плетение судеб богов он не решался. Кажется, больше в этом не было нужды. Ему весьма наглядно продемонстрировали нынче – все попытки обойти предназначенное приводят лишь к его исполнению. Даже если пытаются Джокер и Ферзь.

- Кто бы мне сказал, что завтра я буду шляться по болотам с герцогом Мэссленда в качестве ищейки… – поделился Лейм ядовитой мыслью с кузиной.

- Думаю, ты нашел бы время, выписать собачку из Лоуленда, поэтому Силы тебе ничего и не сказали, так куда веселее, – ответила принцесса.

Перед отправкой на болота она успела сменить бальное платье на охотничий костюм, правда, пришлось пользоваться обычными чарами, вместо помощи Звездного набора, чтобы не дразнить дружественно настроенных мэсслендцев неведомой магией. Лейм только переобулся из туфель в высокие сапоги. Громердан же, что на балу, что на болотах сохранил прежний костюм и, надо признать, в пустошах он смотрелся куда более органично. Только тяжелая фамильная цепь позвякивала едва слышно, когда герцог время от времени склонялся к траве, проверяя, не сбился ли он со следа. И эти звуки делали Колебателя Земли еще более похожим на громадного пса, принявшего человеческое обличье.

Не будь влияние болот, противящееся магии столь сильно в сезон блуждающих топей, герцог и вовсе предпочел бы обернуться собакой для пущего удобства. Никаким унижением такая метаморфоза для мужчины не стала бы. Псов герцог уважал куда больше многих двуногих, а уж об их интеллекте и преданности был однозначно куда лучшего мнения.

Около получаса Громердан сверялся со следом часто, потом объявил:

- Девушки идут в лес. Предлагаю добраться до опушки и свежий след искать там. Будет быстрее.

- Ведите, – согласился Лейм, Элия согласно промолчала.

Еще часа полтора боги двигались в тишине, пока туманная пустошь не встала на дыбы, оборачиваясь перед глазами лесом, окутанным густыми извивами тумана, молочного с фиолетовым отливом. Высоко приподнявшиеся на корнях, будто собрались, постояв минуту-другую, тронуться в путь, деревья встречали гостей. Стволы толстые, но корявые, увешанные длинными плетями темного мха, кренились в разные стороны, не от ветра, но под действием неких сил. Ковер мха и трав влажно хлюпал под ногами, цветы с черными и густо-сиреневыми крупными чашечками цветов качали тяжелыми головками, распространяя приторно-сладкий, тошнотворный, с медным привкусом аромат. Так могла бы пахнуть пролитая кровь, разбавленная фруктовыми духами.