- Нрэн, я знаю о бойкоте и прошу помощи.

«Убить?» – золотой вспышкой появилась в воздухе короткая строчка вопроса, исполненного каллиграфическим почерком. Даже в мелочах Бог Традиций не отступил от правил. Говорить с отверженным кузеном он не стал. Каким-то образом написанный вопрос оказался еще и сдобрен эмоциональным посылом. Это была задумчивость, заодно показывающая, что именно просьбу об убиении Бог Войны исполнил бы с радостью, но увы, наложенный запрет не даст.

- Почти, – заинтриговал кузена Энтиор и торопливо, до того, как его вышвырнут вон, ломая кости, насчет членовредительства ведь никто запрета не устанавливал, объяснил:

- Условия бойкота отводят мне семидневку на изменение сути. Есть способ. Магия крови и боли!

«Я не колдун» – резко полыхнула перед носом вампира, собравшегося шагнуть в оружейную к сердитому воину, новая надпись. Теперь она несла в себе брезгливое повеление убираться прочь. Впрочем, стремление убить или хотя бы покалечить предателя, никуда не исчезло. Звякнул отложенный на стойку кинжал. Похоже, Нрэн собрался выбросить кузена за дверь и захлопнуть оную перед носом просителя.

- Это не заклинания, это боль в чистом виде, она должна помочь изменить душу, вывернуть ее так, как должно и нужно, – с лихорадочной торопливостью выпалил вампир выжимку из труда, зафиксированного на коже демона.

Взгляд его умоляющий, почти безумный, шарил по каменному лицу кузена, пытаясь отыскать хоть малейший намек на то, что его слушают и согласны пусть не согласиться, но хотя бы подумать над просьбой. – Амплитуда боли разной интенсивности расшатывает тонкие структуры и само плетение души, сдвигая их в предназначенное судьбой русло. Из всех родичей, кроме меня, только ты умеешь дозировать боль при пытке. Я не могу поручить это никому другому, моя сила убьет любого другого, рефлекторно отреагировав на боль. Фантом для такой работы не годится. Он не продержится достаточно долго, чтобы завершить пробу. Ты сильнее меня, кузен. Пожалуйста! Мне больше некого просить! Не ради меня самого, я знаю, между нами никогда не было ни дружбы, ни хотя бы приязни, а теперь и подавно… Но ради Лоуленда. Пусть я не нужен вам, но наш мир нуждается в моих талантах…

Долг – самое величайшее бремя, вечно довлеющее над Нрэном – перевесил гнев и тревогу за младшую сестру, на выручку которой отправились Элия и Лейм.

«Амплитуда, подробности» – вспыхнула, вызывая невольную резь в глазах, третья надпись. Дверь, готовая захлопнуться, приоткрылась сильнее, давая дозволение Энтиору подойти и продолжить объяснения.

Облегчение вампира было таким, словно ему предложили пропуск в мир вечного блаженства. Ледяной Лорд, растерявший за этот день изрядное число льдинок с брони, благодарно вздохнул и принял приглашение.

Нрэн в молчании выслушал все, что рассказал Энтиор и затянул пояс на коротком халате. Новая надпись проступила перед лицом вампира: «Пошли в библиотеку. Показывай».

Не задавая вопросов, бог с готовностью закивал. Оскар Хоу, надо отдать ему должное, даже не дернулся при неожиданном появлении парочки самых страшных из всех принцев Лоуленда. То ли устал дергаться, то ли знак хранителя переборщил с дозой успокоительной энергии.

Ничего не спрашивая у библиотекаря, боги прошли к тому месту, где хранились книги боли.

- Эта, – опознал Энтиор экземпляр, давший страшный рецепт спасения и решительно протянул руку, готовясь снять с полки книгу и получить новую порцию незабываемых впечатлений.

Однако, Нрэн опередил его. Воитель спокойно взялся за нужный том, глянул введение, потом, сверившись с оглавлением, открыл страницы, непосредственно посвященные детальному описанию процесса пытки. На невозмутимом лице бога не дрогнул ни один мускул, пока он читал.

Подобравшийся к посетителям Оскар Хоу не удержался от изумленного вздоха:

- Как?

- Я – Палач Лоуленда, у меня свои привилегии, – снизошел бог до короткого объяснения любознательному, зачастую в ущерб собственному здоровью, библиотекарю.

- А… О… – сглотнул щуплый бог, однако же уточнять детали поостерегся.

О том, чувствует ли Нрэн боль при обращении со специфической литературой или у него фантастически высокий болевой порог, потом как-нибудь при случае можно и Леди Ведьму расспросить. Под настроение Элия порой снисходила до бесед.

Педантично убрав книгу на то самое место, откуда доставал, воитель развернулся к кузену. Тяжелая, будто изваянная из камня, рука опустилась на его плечо, пояснительных каллиграфически исполненных надписей в воздухе не явилось. Воин просто шагнул в портал, толкая жертву перед собой.

Боги перенеслись из Лоуленда в иной мир, как показалось Энтиору, весьма далекий от Мира Узла. Принц оглядел светлую комнату с обычным дощатым полом, белеными стенами и потолком. Из всей мебели в помещении имелись лишь небольшой узкий шкаф и еще более узкая деревянная лежанка у окна, распахнутого в летний сад.

Вишневый сад, где бледно-розовые твердые плоды лишь набирают сок и цвет, а птицы уже наперебой мечтают о дегустации. Яркое солнце золотит листья, а небесная синева с редкими барашками облачков дразнит безмятежным покоем. Ветер играет с листвой, игриво шепча комплименты.

«Раздевайся» – новый приказ – каллиграфическая надпись золотом по воздуху – полыхнул перед просителем.

Нрэн отвернулся, вынимая из высокого лакированного шкафчика ларец с набором длинных и тонких игл с набалдашниками из витаря. Свободной рукой принц одновременно увязывал волосы в высокий тугой узел. В эту прическу он методично втыкал вынутые из ящичка иглы в каком-то только ему одному ведомом порядке.

- Тут нет цепей… – растерянно пробормотал Энтиор, изучая стены и кушетку. Он ожидал чего угодно, но не такой идиллической обстановки.

«И не будет. Только скобы. Можешь держаться. Станешь терпеть сам, без оков. Если нет, уходи сразу» – длинная строчка сменила короткий приказ.

- Понял, – обреченно кивнул вампир и принялся раздеваться.

Весьма эротичный в любом другом месте и времени процесс сейчас был не более чем технической необходимостью. Нрэн, пусть и соответствовал канонам лоулендской красоты, никогда не рассматривался вампиром в качестве партнера. Было в Боге Войны что-то такое, способное убить самое сильное возбуждение одним единственным вскользь брошенным взглядом. А сейчас и сама ситуация ни к каким играм не располагала. – Сколько у меня будет времени?

«Сколько выдержишь. Луна здесь – минута в Лоуленде. Вот, можешь взять в рот, чтоб не откусить язык».

Тремя короткими предложениями расписал Нрэн блестящие перспективы Ледяного Лорда.

Деревянное, немного приподнятое изголовье кушетки, подаваясь под ладонью воителя, разошлось, отдавая толстую округлую плашку. Пробежав пальцами по краю ложа, Нрэн вытащил из дерева металлические скобы. В нижние следовало просунуть ноги по лодыжки, в верхние дозволялось вцепиться пальцами.

Энтиор, возжелавший добровольных страданий, молча лег на жесткое ложе и прикусил предложенную палку. Нрэн редко давал советы братьям. Считал это почти бесполезным делом, но уж если снисходил, его следовало слушаться неукоснительно.

Изучивший в совершенстве строение тела, его уязвимые точки и порог выносливости, светловолосый палач или, быть может, лекарь и спаситель, начал работу. Первая игла вонзилась в шею вампира, готовя его тело к грядущим мукам, обостряя чувствительность. Вторая ушла под ребро, вампир выгнулся на ложе дугой и глухо замычал.

Спокойно, почти равнодушно, Нрэн продолжил свой труд, одна за другой иглы входили в тело или выходили из него, то облегчая, то усиливая и без того неимоверные страдания. Одни принц втыкал резко, как стилет, другие вводил медленно и постепенно…

Боль была адской, однако, каким-то чудом на границе сознания Энтиор хранил предупреждение кузена. Уйти, убежать от мучений можно в любую секунду, но только вместе с бегством от боли он убежит и от своей надежды вернуться в семью, стать ее частью, а не отбросом.