Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Матиас задумался:

— Я при покупке квартиры получил только два ключа. Один у меня, а второй я отдал молодому человеку, который помогал мне при первых шагах в Италии, при посещении официальных инстанций, при покупках и так далее. Я его, так сказать, нанял и платил ему за это. Во время моего отсутствия он должен был принять заказанную мебель и раздобыть еще кое-какие мелочи, чтобы, когда я вернусь назад, в квартире можно было жить.

— Как зовут этого молодого человека?

— Мне известно только его имя — Джанни. А фамилию я не знаю.

Нери и Альфонсо посмотрели друг не друга. Лицо Нери стало белым как мел.

— Жертва изнасилования как раз и есть этот Джанни, — бесцветным голосом объяснил Нери.

Матиас изобразил настоящий ужас:

— Что? Значит, на него напали здесь, в моей квартире?

— Мы не знаем, что здесь произошло.

— Так он что, за моей спиной, в моей квартире встречался с друзьями? Я такого не планировал, и ему это также не было разрешено. Это безобразие! Я просто в ужасе, потому что доверял ему.

Некоторое время все трое молчали.

Матиас осмотрелся. Кровать была застелена, и ничего не напоминало о той фатальной ночи. Шелкового шарфа, наручников, бокалов и всего, что стояло вокруг, конечно, уже не было. Наверное, все это исчезло в лаборатории для полицейского расследования.

Полицейский сказал «почти замерз». Значит, Джанни жив.

Это было самой большой проблемой. Если он начнет болтать, то карты Матиаса окажутся чрезвычайно плохими.

— А как дела у Джанни? — спросил он.

— Плохо. Пока еще не ясно, выживет ли он. В настоящее время он в медикаментозной коме.

Ага, значит, у него есть небольшая передышка. Но надо что-то придумать, потому что можно лежать в такой коме две-три недели, но не вечно же. А что Джанни расскажет все, в этом Матиас был уверен.

— А где? Я имею в виду, в какой больнице он лежит?

— В Сиене, — ответил Альфонсо.

Нери решил, это был необдуманный поступок — сообщать постороннему человеку, в какой больнице находится Джанни, и к этой мысли ему еще пришлось вернуться.

— Хорошо, — сказал он устало. — Так, на сегодня все. Возможно, что завтра мы снова заглянем к вам, если появятся какие-то вопросы.

— В любое время. Никаких проблем.

Матиас проводил карабинеров до выхода.

— Buonasera e arrivederci[111].

— Arrivederla.

Нери и Альфонсо покинули квартиру, и он закрыл дверь на замок.

Теперь по крайней мере Матиас знал, в чем дело.

В любом случае вызов карабинеров не был ошибкой.

Он отправился в кухню, открыл бутылку вина, в одиночестве уселся за большой стол, за которым еще два дня назад сидел вместе с Джанни, и задумался, что следует сделать в первую очередь.

71

Понедельник, 12 октября 2009 года

У Габриэллы больше не осталось сил. Она была сплошным комком нервов, очень раздражена и много плакала.

Бабушка сидела дома под замком, скандалила, без разбору звонила случайным людям и рассказывала им историю своей жизни, если они сразу же не бросали трубку. Так совершенно посторонние люди от Сицилии до Триеста узнали, что у ее дочери есть любовник, что ее зять слишком глуп даже для того, чтобы поджарить яйца на сковородке, а ее внук как раз сейчас защищает докторскую диссертацию во Франции.

Габриэлле за это время стало уже все равно, какие глупости болтает на весь мир ее мать. Она с утра до вечера сидела в ospedale[112] Сиены и неотрывно смотрела через толстое матовое стекло на Джанни, который не двигался и, казалось, даже не дышал. Его шея была вытянута, глаза закрыты, а нос торчал вверх, как свеча, словно его подтягивали невидимым шнуром к потолку. В таком положении она никогда раньше его не видела, но он лежал так уже несколько дней.

Все казалось таким абсурдным!

И хотя Габриэлла не могла установить с сыном ни малейшего контакта, все же у нее не было сил уйти домой.

Может, когда-нибудь он все-таки вернется. Может, будет воскрешение. И в такой момент она хотела быть здесь.

Каждый вечер после окончания службы Нери приезжал и забирал ее домой. В машине они мало говорили о состоянии сына, это было слишком больно. Вместо этого они обсуждали происшествие, в котором Джанни роковым образом сыграл главную роль.

— Одно совершенно ясно, — устало начала Габриэлла, когда они ехали по автостраде и Нери, погруженный в свои мысли, по ошибке чуть не свернул на выезд в направлении Кастель-нуово-Берарденга, — все это может быть враньем, шито белыми нитками. Возможно, этот тип из Берлина прилетел во Флоренцию на вертолете, побеседовал с полицией и через три часа снова был здесь, откуда я знаю… Это ты должен все очень точно проверить и подсчитать. В любом случае, наш Джанни — не гомосексуалист! Чтобы это сразу было ясно! И то, что он якобы тайно пользовался квартирой немца, для которого выполнял мелкие поручения, для каких-то игр с мужиками — это совершенно невозможно! Абсолютно невозможно! — Щеки Габриэллы раскраснелись, она говорила все громче и громче. — Меня пугает то, что ты вообще можешь допускать такое, Нери, и только потому, что этот скользкий немец предоставил тебе свое якобы безукоризненное алиби?! Вот что приводит меня в ярость! Как ты можешь всерьез верить в это, или ты мало знаешь нашего сына?

Нери молча слушал ее.

— Этот Матиас, или как там его зовут, похоже, настоящий мастер убалтывать людей. И он обвел тебя вокруг пальца! Это самая невероятная небылица, которую я слышала, мой дорогой! В его квартире находят нашего сына, изнасилованного, едва живого, а этому господину почти удается убедить тебя в том, что он никак со всем этим не связан? Да где такое видано! Я тебе расскажу, как было на самом деле, комиссарио!

Габриэлла злилась все больше и больше, но Нери не перебивал ее, потому что чувствовал: кое-что из того, что она говорила, было правдой, пусть даже это звучало обидно.

— Джанни пошел к этому человеку, чтобы забрать деньги или обсудить дальнейшие задания. Да мало ли зачем! Этот тип внезапно напал на него, по-настоящему напал, и ему удалось приковать Джанни наручниками к кровати. Он изнасиловал его и оставил лежать. Возможно, он решил, что Джанни мертв. Или же его просто не интересовало, что с ним будет дальше. Стоп! — Она так крепко схватила Нери за руку, что он чуть не выпустил руль. — Он подумал, что Джанни мертв, поэтому и включил кондиционер. Чтобы было очень холодно и труп не начал разлагаться.

— Прекрати, Габриэлла! Прекрати сейчас же!

Нери больше не мог терпеть, что его жена так грубо и прямо говорит о самом плохом, что когда-либо с ними случалось. Как будто ее это вообще не касается. При этом Нери совершенно точно знал, что все как раз наоборот.

— Нет, не перестану! Слушай меня! Затем этот тип уехал или улетел в Берлин, я без понятия, но он организовал себе прекрасное алиби — что может быть лучше, чем полиция? — и каким-то образом уложился во время, а потом быстренько вернулся назад, позвонил вам и очень правдоподобно сыграл роль ничего не подозревающего человека. Очень хитро!

— А почему он сразу не убрал труп, если решил, что Джанни мертв? Почему он оставил его там?

— Этого я не знаю. Душевнобольные — а тип, который это сделал, явно душевнобольной! — иногда совершают поступки, которые вообще понять невозможно. Может быть, ему так срочно понадобилось уехать в Берлин, что уже не было времени спрятать труп, или он знал, что Джанни еще жив, но надеялся, что его никто не найдет, и собирался вернуться очень быстро.

— Но тогда он хотя бы чем-нибудь его накрыл! И все-таки, зачем ему было превращать свою квартиру в холодильник? Габриэлла, я прошу тебя… Неужели он хотел таким образом его убить?

Нери ничего не понимал. И вообще не соображал, почему Габриэлла так уверена, что владелец квартиры и был насильником.

вернуться

111

Доброго вечера и до свидания (итал.).

вернуться

112

Больница, госпиталь (итал.).

91
{"b":"579033","o":1}