— Почему?

Эллен пожала плечами.

— А вот его отец перевернулся бы в гробу.

Сузанна ничего не сказала, но ей показалось сомнительным, что Эллен даже не подозревала, что с ее сыном что-то не так. Скорее всего, она просто вытесняла подобные мысли из своего сознания. Она хотела нормального сына, а значит, у нее был нормальный сын. На все остальное она закрывала глаза.

— Пожалуйста, расскажите, что на самом деле произошло, — попросила фрау Умлауф. — Ваши коллеги в Штутгарте ничего мне не сказали.

Это было именно то, чего Сузанна боялась. Она видела по глазам матери, что та надеется услышать, что смерть сына была быстрой и безболезненной.

Сузанна не знала, что сказать. Больше всего ей хотелось соврать самым бессовестным образом, однако сделать этого она не могла. Когда-нибудь Эллен все равно узнает правду.

— Йохен умер в постели, фрау Умлауф. А перед этим он был с мужчиной. Он считал его своим любовником, но это был его убийца. Полагаю, он знал, что делает. Он добровольно согласился на сексуальные эксперименты, и, вполне вероятно, они ему нравились. Во всяком случае, до определенного момента. До самой point of no return[2]. А потом все пошло не так, и тот, другой, утратил контроль над ситуацией либо сознательно довел дело до крайности. Был это несчастный случай или убийство, мы пока не знаем.

У Эллен Умлауф был такой вид, словно она не поняла ни слова.

— Он мучился?

— Я думаю, нет. — При этом Сузанна совершенно точно знала, что сексуально мотивированный убийца как можно дольше растягивает агонию своей жертвы и получает от этого огромное удовольствие. — Какие у вас были отношения с сыном?

— Я не знаю. Мне трудно их описать. — Эллен смотрела на свои пальцы и обрывала заусенцы, причем возле большого пальца надорвала кожу так, что показалась кровь. — Он всегда был дружелюбно настроенным, очень любезным. Просто хорошим мальчиком. То есть совершенно нормальным.

Она встала, лизнула ранку на пальце и подошла к окну. И только сейчас услышала уличный шум, который пробивался в бюро.

— Пожалуйста, отвезите меня в патолого-анатомическое отделение! У меня такое чувство, что Йохен меня ждет.

Сузанна кивнула.

Его мобильный телефон торчал в заднем кармане джинсов и зазвонил в четверть одиннадцатого, в самое неподходящее время. Над плитой в зажимах торчали чеки с заказами, нужно было обработать еще пятнадцать штук, а на плите одновременно стояли восемнадцать сковородок. Пот капал в овощной соус, но его это не смущало, ведь он все равно не мог этого предотвратить.

— Давай шевелись, ты, задница! — заорал на него су-шеф. — Нам надо отправлять заказ! Ну давай, не спи на ходу, ты, дрочило!

— Заткни хлебальник! — крикнул он в ответ.

Он работал словно автомат, между прочим, уже двенадцать часов подряд. Поесть сегодня он еще не успел, только выпил три бокала пива, но оно словно испарилось из разгоряченного тела и нисколько не утолило жажду. Удары сердца отдавались в висках. У него не осталось сил, тем не менее он и дальше работал без перерыва.

И сейчас к тому же зазвонил этот чертов телефон! Он проклинал себя зато, что вообще сунул мобильник в карман. Обычно он оставлял его дома и включал очень редко, но Лейла попросила его взять телефон с собой, и он легко поддался на ее уговоры.

Пока он поспешно вытаскивал мобилку из кармана и отвечал на вызов, кончики спаржи начали подгорать в горячем жире.

— Алекс, — прошептала Лейла, и ее голос задрожал, — мы не сможем сегодня ночью увидеться. Мне кажется, отец что-то заметил. Нам нужно быть очень осторожными, иначе он тебя убьет.

— О’кей.

— Я не считаю, что это о’кей.

— Да, я понял. Я просто не могу сейчас разговаривать.

— Я снова позвоню тебе, — сказала она и отключилась.

— Ты скоро придешь в себя? — заорал су-шеф Юрген. — Стоит тут как идиот и болтает со своей телкой! Весь ресторан ждет тебя!

Он нагло выхватил из салата, который Алекс только что выложил на тарелку, украшение и съел его.

«Ну что за говнюк! — подумал Алекс. — Ну, сволочь, погоди! Встречу тебя где-нибудь один на один, точно зубы повыбиваю!»

Он работал в этом же темпе еще четыре часа, и через шестнадцать часов вкалывания его рабочий день наконец закончился.

Стоя на улице перед дорогим пятизвездочным отелем, обстановка в кухне которого была ничуть не лучше, чем в каком-нибудь грязном кабаке, он задумался, чем же теперь заняться. Возвращаться в неубранную квартиру не было никакого желания, к тому же холодильник там был пустой.

Он медленно прошелся по улице, потом заглянул в свой бумажник. Сорок евро и пара монет. На эти деньги не разгуляешься.

На станции «Зоо» он купил биг-донер, который с жадностью проглотил. К нему он выпил два больших бокала пива и почувствовал себя немного лучше. Пожалуй, он просто купит на следующей заправочной станции две упаковки по шесть маленьких бутылок пива и дома упадет в кресло перед ящиком. Как обычно.

В восемь утра зазвонил радиотелефон.

Матиас проснулся сразу же. «Что-то с матерью», — подумал он и задрожал так, что когда хотел нажать кнопку приема, то по ошибке отключил телефон. Пока он раздумывал, где записан номер телефона клиники, раздался новый звонок.

— Да! Матиас фон Штайнфельд.

— Алло, Матиас, это Тильда.

— Ты спятила, что звонишь мне в такое время? — разозлился Матиас.

— Может, сначала выслушаешь, прежде чем орать?

Звонила Тильда, его бывшая жена. Они развелись десять лет назад, и теперь их контакты ограничивались только абсолютно необходимыми разговорами по телефону или совместным распитием кофе в Сочельник, чтобы угодить бабушке.

— Ну что там у тебя?

— Я у Алекса. Его избили. Он ранен, но отказывается ехать в больницу. Может, ты сможешь его уговорить.

— Кто его избил?

— Я не знаю, спроси у него сам.

— Я сейчас приеду.

Матиас отшвырнул трубку, вскочил с постели и натянул одежду, которую носил накануне. Туфли не были начищены, но в данной ситуации это уже все равно. С каким отребьем опять связался Алекс? Одна мысль, словно молотом, стучала у него в голове: «Только бы все было не совсем плохо, только пусть он будет здоров, пожалуйста!»

Он сходил в туалет, в ванной лишь прополоскал рот и отказался от кофе, однако сунул под мышку бутылку со своей особой минеральной водой и вышел из дому.

Алекс лежал на матраце на полу, прямо перед телевизором. Тильда стояла рядом на коленях и вытирала ему кровь с лица. Губа у него была разбита, глаза заплыли, огромная ссадина тянулась от начала волос до середины головы. Вся постель была перепачкана кровью.

Он лежал неподвижно.

— О боже! — это было первое, что сказал Матиас. — Ты выглядишь ужасно!

— У него выбиты резец и один клык, а рана на голове такая, что ее нужно срочно зашивать, — сказала Тильда. У нее был невероятно сосредоточенный вид, что удивило Матиаса, поскольку по всем вопросам, касающимся Алекса, она была склонна сразу же впадать в истерику.

Алекс, превозмогая боль, покачал головой.

— Иначе останется ужасный шрам, который изуродует тебя. Не будь же дураком!

— Да срать я на это, хотел! — с трудом процедил Алекс сквозь зубы.

Матиас осмотрелся. Он не был здесь уже несколько месяцев. Он много раз звонил сыну и спрашивал разрешения зайти, но Алекс постоянно отказывал. «Это невозможно, — каждый раз коротко отвечал он. — Исключено». — «Почему?» — «Потому что я этого не хочу. Кроме того, у меня не убрано». — «Ну, это меня не смущает». — «Зато меня смущает». — «Тогда почему ты не уберешь в квартире?» Алекс всегда заканчивал разговор стоном, а Матиас спрашивал себя, когда же наконец его двадцатичетырехлетний сын выйдет из возраста полового созревания.

Два года назад он купил сыну целый чердак, сделал там ремонт, пристроил кухню и ванную. Алекс был в восторге. Помещение имело почти двести квадратных метров, восхитительно высокие окна с освинцованными решетками по всему фронтону и высоту в пять метров. Лишь открытая кухня была выложена плиткой, а в остальном Матиас распорядился класть паркет.