Он взял Денниса за руку, прикусил и лизнул ему ухо, потому что знал: он это особенно любит и тут же начинает мурлыкать, как кот.

Деннис поцеловал его.

— Да ладно, ложись. Я еще немного послушаю музыку.

Матиас исчез в ванной. Краем глаза он видел, как Деннис надел наушники и взял с полки бутылку виски.

Матиас проснулся в начале девятого. Утреннее солнце освещало комнату. Он озяб, потому что с него сползло одеяло, и, не открывая глаз, перекатился на другую сторону кровати, чтобы залезть к Деннису под одеяло и согреться, но одеяло на другой стороне было сложено.

Денниса не было.

Не может быть, чтобы он уже проснулся!

Во-первых, он очень любил, как Матиас, поспать подольше, а во-вторых, он бы не стал застилать свою постель, если бы нужно было выйти только в туалет или в кухню.

Деннис в эту ночь вообще не спал в постели.

У Матиаса от страха сжалось сердце, словно кто-то схватил его ледяной рукой.

Он выскочил из постели и босиком побежал в ванную. Там никого не было.

В коридоре царила мертвая тишина. Из кухни и из гостиной не было слышно ни звука.

Он уже не бежал, а крался на цыпочках. Ему было страшно в собственной квартире.

А затем он увидел его.

Деннис лежал на диване, широко раскрыв рот, и рвотные массы присохли к его щекам, подбородку и груди, его рубашка была испачкана алкоголем и уже пережеванными остатками пищи. Его руки бессильно свисали вниз, а ноги были странно вывернуты, словно в момент смерти он бился в судорогах.

Вид был таким ужасным, таким невыносимо отвратительным, таким пугающим и отталкивающим, что Матиас не мог поверить в то, что увидел. Он уставился на свою большую любовь, которая теперь была не чем иным, как загаженной маской смерти.

«Это не он! — билось у него в мозгу. — Это не может быть он! Не дай себе сойти с ума от этого ужаса. Иди под душ, а когда ты вернешься, все будет в порядке. Тебе все это только снится. Деннис живой. Деннис не может быть мертвым».

Тот, кто любит, не умирает никогда. Это Матиас много лет назад слышал в каком-то шлягере и в глубине сердца всегда признавал как истину.

Тот, кто любит, не умирает никогда.

Он медленно подошел к Деннису и взял его за руку так осторожно, словно мог разбить ее. Она была холодной как лед. Матиас опустился на колени и погладил его по волосам.

— Просыпайся, любимый, пожалуйста, пожалуйста, проснись и взгляни на меня!

Деннис не двигался.

Матиас прижался губами к перепачканному рту Денниса, но не почувствовал дыхания. Он начал гладить его, затем массировать. Так продолжалось больше часа.

И только тогда он наконец понял, что ничего уже нельзя сделать.

Было уже время обеда, когда он вызвал врача неотложной помощи.

Горло у Матиаса болело, голос был хриплым и чужим. Он не мог плакать, а его рот пересох, словно река в пустыне, в которой уже больше никогда не будет жизни.

Принцесса потеряла своего принца.

— Prego, signor[23], — негромко сказал Адриано и очень медленно и осторожно перелил безбожно дорогое вино «Брунелло», которое заказал Матиас, из бутылки в специальный графин, декантер.

Он тщательно покачал его, налил немного вина в бокал, попробовал и снова покачал графин. И все это время смотрел на Матиаса.

Их взгляды встретились. То, что официант не отвел взгляд, удивило Матиаса, но Адриано это не смутило, совсем наоборот: он улыбнулся и только тогда отвернулся. При этом он качнул бедрами, чтобы не зацепиться за край стола, но Матиас был уверен, что это движение было адресовано ему.

Это придало ему уверенности. Игра началась.

Все это время он не обращал на музыку, которая звучала в ресторане, никакого внимания и только сейчас заметил, что это Аль Бано поет о любви.

Какой-то ragazzo[24] с оглушительным треском протарахтел на «веспе» мимо ресторана, проехал приблизительно пятьдесят метров, развернулся и снова проехал мимо.

Этот треск перекрыл все, сделал любой разговор невозможным и полностью заглушил музыку. Молодой человек на «веспе», возраст которого Матиас оценил не более чем в семнадцать лет, страшно нервировал его, но в ресторане это, казалось, никому не мешало.

Матиас почувствовал, что в нем закипает злоба и просыпается агрессия. Он с трудом сдерживался, испытывая нестерпимое желание выскочить на улицу, сдернуть парня с мотороллера и ударить ногой в лицо.

Улыбаясь, Адриано принес закуски. Впрочем, это была уже не улыбка, скорее широкая ухмылка. Матиас знал, что будет все больше и больше закрепощаться, — проклятая трескучая машина на улице испортила все.

А затем наступила тишина, и рагаццо зашел в ресторан. Адриано приветствовал его бурно, преувеличенно по-дружески и сразу же подсел к нему. Один раз он встал и принес Матиасу crostini[25], а после они стали перелистывать Gazetta dello Sport.

При этом Адриано обнял юношу за плечи.

Матиас почувствовал укол ревности.

И даже когда Адриано обслуживал Матиаса или других гостей, время от времени он подходил к своему другу. Его начальника, казалось, это не смущало, лишь бы тот не забывал остальных гостей.

Но Матиас чувствовал себя заброшенным. Присутствие чужого парня и откровенное внимание, которое Адриано ему уделял, выводили его из себя больше, чем трескотня мотороллера. Вечер, похоже, был испорчен, и он напряженно размышлял, что же сделать, чтобы спасти свое настроение.

. — Как вас зовут? — спросил Матиас, когда Адриано принес ему бифштекс из филе, зажаренный на гриле.

— Адриано, — ответил тот.

— Вы мне очень симпатичны, — решился сказать Матиас. — Кроме того, вы мне кого-то напоминаете, но я никак не припомню, кого именно. У вас найдется немного времени, чтобы посидеть со мной?

Адриано, казалось, задумался и посмотрел по сторонам.

— Я не знаю, сегодня много работы…

Матиас продолжал проявлять настойчивость:

— Как бы это сказать… Я учу итальянский язык, но у меня мало практики. Вы не могли бы мне помочь? У вас такой приятный голос и хорошее произношение… Я мог бы многому у вас научиться.

Адриано пожал плечами:

— Может быть.

В душе юноша волновался сильнее, чем можно было судить по его виду. Этот явно богатый немец чего-то хотел от него. Услуги. Все равно какого рода. Если он подойдет к делу с умом, то сможет вытащить из него кучу денег.

— Я хотел бы, чтобы вы, например, показали мне этот прекрасный остров, — продолжал Матиас. — Поделитесь со мной тайнами вашей родины. Мне кажется, не существует лучшего способа изучить этот чудесный язык.

Адриано улыбнулся и, казалось, задумался.

— Когда у вас будет выходной? — спросил Матиас.

— Завтра, — тихо сказал Адриано, и это слово прозвучало для Матиаса как щебет птицы. — Завтра будет выходной день.

— У вас нет желания провести его со мной и показать мне остров?

Адриано умело изобразил смущение и уставился на скатерть:

— Почему бы и нет? Я сделаю это с удовольствием.

По телу Матиаса прошла теплая, приятная дрожь.

— Прекрасно. Где и когда мы встретимся?

— В одиннадцать перед рестораном. Вам это удобно?

— Я буду рад.

— Я тоже. — Адриано выразительно посмотрел на него.

Матиас попытался как-то истолковать этот взгляд, но ему это не удалось. Пока что он не имел ни малейшего понятия о том, что Адриано о нем думает.

Официант ушел, и Матиас принялся за мясо с кровью, которое уже совсем остыло.

На то, что Адриано после это стал о чем-то шептаться с рагаццо, приехавшем на «веспе», и они вдвоем захихикали, Матиас не обратил внимания. Или просто не захотел этого замечать. Да и какой у Адриано мог быть интерес к этому юнцу?

Он даже не решался думать о том, что будет завтра.