— Хорошо, хорошо. — Он со скучающим видом облокотился о скалу и закурил. — Нет проблем. Садись и отдохни.

Он стоял перед ним, нетерпеливо покачивая ногой.

«Ему скучно со мной, — подумал Матиас. — Боже мой, мальчику кажется, что ему пришлось вывести старика на прогулку. И они ползут со скоростью улитки».

У них даже не было воды.

Через пять минут они пошли дальше, и теперь уже Матиас задавал скорость. Хотя Адриано и шел впереди, ему приходилось время от времени останавливаться и ждать Матиаса.

Через полчаса они дошли до маяка. Квадратная белая башня на крутом побережье острова. Забитые досками окна. Маленький участок земли, относящийся к маяку, обнесенный забором и абсолютно одичавший. Ежевика и узловатая собачья роза разрослись везде, вплоть до постройки, а вокруг валялись пластиковые мешки с мусором. Краска на башне отставала целыми кусками, а окна, не забитые досками, были зарешечены и напоминали казарму. Несколько калиток в заборе были закрыты на тяжелые ржавые висячие замки. Туда никто не заходил уже целую вечность.

По эту сторону забора стоял маленький сарайчик. Матиас, зашел туда и помочился в угол. Он не стал делать этого под открытым небом, потому что Адриано мог за ним наблюдать. Однако Адриано совсем этим не интересовался — он ходил взад-вперед по узкой тропе перед маяком и разговаривал с кем-то по телефону.

«Черт бы побрал этого рагаццо!» — подумал Матиас.

— Сколько тебе лет? — спросил он, когда Адриано прекратил разговор.

Тот засмеялся:

— Угадай!

— Девятнадцать, — сказал Матиас. Собственно, Адриано казался ему моложе, но он знал, что молодые мужчины любят казаться старше, чем есть на самом деле, и хотел польстить ему.

— Неправильно, у тебя не очень хороший глазомер, — ответил тот и посмотрел на море. — Мне двадцать два года.

Матиас не поверил ни единому его слову, но ему, в общем-то, было все равно. Он нежно провел двумя пальцами по руке Адриано.

— Ты прекрасен, — прошептал он. — И кожа у тебя мягкая, как у младенца. Может быть, поэтому я ошибся?

Адриано засмеялся и отнял руку:

— Идем, еще довольно далеко.

Они пошли дальше. Адриано говорил мало, сказал пару ни к чему не обязывающих фраз об острове и снова замолчал. В качестве гида он не годился. Но Матиасу было все равно. Что интересного в острове? Островов много, а Адриано был единственным и неповторимым.

Но с Адриано явно происходили какие-то изменения. С каждой минутой он становился все более хмурым, отстраненным и недовольным. Он больше ничего не говорил и не улыбался, и это обескуражило Матиаса. Что случилось? Что он сделал не так? Он вспомнил те немногие фразы, которые произнес, но они были совершенно безобидными. Или Адриано смутило то беглое прикосновение?

Они постоянно поднимались вверх. Тропа становилась все уже, в некоторых местах она была не шире ступни, и им приходилось цепляться за скалу пальцами. У Матиаса кружилась голова, когда он смотрел вниз. Далеко под ними шумело море, пенные волны разбивались об острые скалы, которые поднимались вверх, словно огромные мечи, и явно только того и ждали, чтобы нанизать на себя сорвавшуюся вниз жертву.

Матиаса мучила жажда. Ну почему он обратил внимание только на одежду — на прекрасно сидящие льняные брюки, на шелковый шарф и безумно дорогую дизайнерскую рубашку — и не подумал о том, что бутылка воды в жаркий день в горах может быть жизненно важной?

— Я больше не могу, — сказал Матиас и, тяжело дыша, остановился. Его рубашка промокла от пота, и на ней выступили огромные пятна, а брюки прилипли к ногам. — Мне нужно срочно выпить воды, иначе я не выдержу.

— Что ты из себя строишь! — рявкнул в ответ Адриано. — Мог бы взять с собой, что нужно, если ты такой чувствительный!

Матиасу стало страшно от столь явного выражения вражды, и он не решился ничего ответить. И ему показалось, что Адриано пошел еще быстрее.

На маленькой платформе из гранита, на вершине огромной гладкой скалы, юноша остановился.

— Так, mein Lieber![28] — крикнул Адриано, и его голос звучал уже не как высокий звон колокольчиков. — А теперь давай поговорим. Здесь мы с глазу на глаз и никто нас не слышит. Ты, дряблый мешок, все равно не в силах идти дальше, значит, мы можем закончить нашу милую прогулку здесь. Но сначала ты отдашь мне свое бабло. Ты же не думаешь, что я тебе, старому пидору, буду подставлять свою задницу бесплатно, не получив за это деньги! Ну, давай деньги сюда! Причем все!

Матиас был в таком ужасе, что у него перехватило дыхание. Это был не его стиль. Он был Принцессой, а не дряблым мешком, и тем более — не старым педерастом! И в этот момент, когда лопнули все его иллюзии и мечты, его охватил страх. Он не знал, что делать, но все в нем сопротивлялось тому, чтобы отдать этому негодяю свои деньги. У него было триста сорок евро, зажатых в золотой скрепке.

Видимо, он замешкался, и кулак Адриано влетел ему в лицо. Челюсть щелкнула, и резкая боль прострелила Матиаса от зубов до глаза.

— Что ты делаешь? — закричал он. — Что все это значит?

Во рту собралась кровь, которую он с отвращением проглотил. Адриано ударил его еще раз. Намного сильнее, чем в первый.

Матиас упал на землю и попытался отползти в сторону. Но это не имело смысла.

— Ты что, не понял, что я сказал? — заорал Адриано и ударил его ногой в лицо. — Гони деньги, или я тебя изобью до полусмерти!

От стыда и боли у Матиаса из глаз покатились слезы. Его челюсть, похоже, превратилась в осколки костей. Ему казалось, что он никогда больше не сможет открыть и закрыть рот, не говоря уже о том, чтобы говорить или жевать. Он выплюнул кровь и удивился, что вместе с кровью на скалу не высыпались зубы.

Адриано ухмыльнулся.

Матиас неуверенно начал ощупывать карман в поисках денег. Внезапно против солнца он увидел, как из кустов появилась какая-то тень. Фигура медленно подходила к нему. Надолго секунды у Матиаса вспыхнула надежда, но потом он узнал его. Это было рагаццо, подкрепление для Адриано. Бродяга, которого в другое время Матиас послал бы подальше, но теперь его страх лишь усилился. В руке парень держал полуторалитровую бутылку минеральной воды, из которой лениво отпивал глоток за глотком, потом отдал бутылку Адриано.

Матиас протянул к нему руки.

— Пожалуйста! — прохрипел он.

Но Адриано никак не реагировал. Он пил с наслаждением, пока не напился вдоволь, а потом вылил остатки воды на горячий камень.

— Affrettati![29] — воскликнул рагаццо. — Ну-ка поторопись!

Он вытащил из заднего кармана пистолет и прицелился в Матиаса.

Трясущимися руками тот отдал деньги.

— Вот так-то, — сказал парень, ухмыляясь.

Он сгреб купюры, засунул их в карман брюк, бросил скрепку, которую, очевидно, счел дешевой бижутерией, через плечо в кусты и швырнул монеты на землю.

— Ну а теперь собрать все! — заорал рагаццо. — И пошевеливайся!

Матиас на коленях ползал по горячему камню, собирая монеты, а рагаццо подгонял его пинками в бока.

— Ты что, не можешь быстрее, грязная свинья? — Он пронзительно рассмеялся. — Ты только посмотри на этого ссыкуна, Адриано! Изображает из себя крутого, однако слишком нежный, чтобы поднять какую-то жалкую пару центов с земли!

Матиас не совсем понял, что кричал рагаццо, но содрогнулся, потому что снова получил удар ногой по почкам.

Он собрал монеты вместе с песком, камешками и щебенкой и попытался вытереть их, но рагаццо ударил его ногой в затылок.

— А теперь засунь их себе в пасть и обсоси, чтобы были чистыми! В таком виде мне твои деньги не нужны!

Матиас принялся облизывать каждую монету, хотя его тошнило до смерти, но рагаццо это не понравилось. Адриано стоял в стороне и курил.

— Возьми их в рот! Как можно больше, все! И пососи. Вкус денег возбуждает!

Матиас попытался засунуть монеты в рот и чуть не задохнулся, потому что рагаццо снова ударил его по шее, крича: «Больше! Еще больше!» Уже одно открывание рта причиняло адскую боль. Матиас был убежден, что его челюсть сломана, если не полностью раздроблена.