— Рич, а где ты видел Трихона? — не удержалась Тиса от вопроса.

— У проходной, когда он клюкву вез.

— Что? — в два голоса спросили лекарь и девушка.

— Клюкву, — повторил мальчик. — Аж две корзины, Тиса Лазаровна!

Находившись, Рич, наконец, уселся на табурет и вытянул ноги, не переставая рассматривать ботинки.

Старик посмотрел на Тису:

— Это капитан поручил солдатику клюкву-то собрать? Верно, так. Ты, похоже, не знала?

— Нет, — Тиса покачала головой.

— Храбрый, видать, парень, ваш Трихон, — погладил бороду старик. — Если это правда, то мы уложимся в норму по силучу в этом году.

Тиса еле сдержалась, чтобы не броситься на чердак сию же минуту.

— Дед Агап, ты пойдешь в парк на Жнухову горку? — сменила тему девушка.

— Прохор зовет, да охоты нет, в эту толчею лезть.

— Приходите, дед Агап! — поднял кудрявую голову ребенок. — А то матушка Доломея меня рано домой заберет. А с вами отпустит надолго.

— Обещаю подумать, молодой человек, — улыбнулся старик.

— А, правда, что кочевые артисты приезжают? — спросил Рич.

Старик с девушкой переглянулись.

— Да, Рич, — сказала Тиса. — Но я слышала, что это чиванские кочевники.

— Может, они выступали в Чивани, а теперь возвращаются? — спросил с надеждой Рич.

— Все может быть.

Она положила ладонь на плечо мальчика.

Тиса не стала губить надежду мальчишки. Она знала, как мрачна безнадежность.

— Трихон сказал, в парке шатры будут натягивать, — поведал Рич.

Ну вот, ушла от темы, называется.

— Почему ты с ним общаешься? — с досадой спросила Тиса. — Разве ты не боишься военных?

Рич мотнул кудрями:

— Трихона — нет.

— И с чего вдруг такое доверие? — спросила Тиса.

— Он вытащил Кулю из колодца, — сказал мальчишка.

— Что еще за Куля? — старик скатал еще один газетный кулек.

— Байбачонок.

— Он что, полез из-за крысы в старый колодец? — хохотнул в бороду Агап.

— Это не крыса, дед Агап! А байбак.

— Крыса, только степная.

— Нет!

— А вот и да, молодой человек, — подтрунивал старик. — Расскажи мне, чем байбак не крыса?

Тиса вздохнула, наблюдая за спором старого да малого. Мысли же ее были далеко. Дорезав девясил, Войнова выпорхнула из лечебного корпуса. Сердце предательски сжалось, когда она перешагивала порог чердака. И тут же упало. Трихона здесь не оказалось.

Но Рич был прав. Так и есть. Все три лотка полны клюквой. С тихой улыбкой на губах Тиса провела ладонью по ягоде. Влажная, яркая, свежая. Девушка набрала горсть и покатала ягоды в ладонях, думая о руках, которые их срывали.

— Я надеялся застать вас здесь, — послышался голос за спиной. Тиса обернулась.

Новобранец стоял в проеме двери. В глазах юноши яркими бликами отражались оконца чердака.

— Добрый день, Тиса Лазаровна.

— Трихон, — покачала головой девушка, указывая на клюкву. — Зачем ты?..

— Просто подарок.

Шкалуш улыбнулся так тепло, что Тиса почувствовала себя согретой лучами солнца. Она улыбнулась в ответ.

— Мне приятно. И все же не стоило тебе подвергаться опасности, — слегка нахмурила брови девушка.

— И не увидеть вашей улыбки? Нет, — парень покачал головой. — Это того стоило.

От взгляда серых глаз у Тисы перехватило дыхание.

Трихон развернулся, чтобы уйти.

— Ты куда? — спросила девушка, привстав на цыпочки.

— В парк, — сказал парень. — Отправляют с ребятами благоустраивать место для праздника. Но мы же скоро увидимся. Ведь так, Тиса Лазаровна?

— Конечно, — словно завороженная, медленно произнесла она.

Его шаги недолго звучали на лестнице, затем девушку обступила тишина.

Единый! Стена, которую она так старательно воздвигала последние дни, пытаясь забыть шкалуша, пала в одну минуту. Чувства нахлынули на этот раз с небывалой силой. Захлестнули с головой. Тиса закрыла ладонями лицо.

Платье сидело отлично. Такое чувство, что это не она была там, в зеркале: шатенка с прекрасно уложенными в прическу волосами. Надо отдать должное Уле. На сей раз, горничная постаралась на славу. И мамины серебряные шпильки эффектно довершали образ. Уля сказала, что могла бы еще вплести в волосы ленту. Тиса была бы не против. Но серебристую, что она купила у Комаровой, Тиса потеряла неизвестно где. А другие не подходили по цвету.

Как же непривычно чувствовать себя в нарядном платье. Насколько уютней в шерстяном коричневом или зеленом из тех, что молчаливо висели за дверцей шкафчика. Тиса взглянула в медовые глаза шатенки напротив:

— Знаю, мамочка, — прошептали губы, прежде чем поцеловать треснутую крышку наручных часов. — Мне нельзя о нем мечтать. Но я ничего не могу с собой поделать. Помоги мне.

Со вздохом девушка отстранилась от зеркала. Вложив лезвие в ножны, она спрятала нож в боковой карман юбки и спустилась в гостиную.

Капитан соблаговолил ехать на праздник. И задерживался из-за служебных дел. Время ожидания капало на сердце Тисы смятением.

Выйдя на крыльцо, девушка надеялась застать на козлах Трихона, но на сей раз желудок Цупа оказался в полном порядке. Трезвенный образ жизни пошел вознице на пользу. Лицо мужика посвежело, спина разогнулась. Казалось, он даже помолодел лет на десять. К парку Войновы добрались только без четверти шесть. Солнце еще царило на небосклоне, окаймляло золотым контуром причудливые невесомые облака и щекотало лучами верхушки деревьев. Наверняка, вэйн постарался.

Еще на подъезде к парку слышалась музыка и отдаленный шум толпы.

— Останови здесь, — бросил капитан вознице.

Отец помог выйти дочери, предложив руку.

— Ты сегодня так похожа на свою мать, — неожиданно сказал он. — Она была… красивой женщиной.

Тиса удивленно подняла глаза на отца.

Кашлянув, капитан, поджав подбородок, отвернулся от дочери, чтобы оставить распоряжение Цупу.

Тиса закрыла рот. Что-то небывалое. Отец сделал ей комплимент и упомянул маму.

Длинная кленовая аллея вела вглубь парка. Идя рядом с отцом, Тиса украдкой поглядывала на его хмурый профиль. Она ведь так и не поняла причины его желания пойти на праздник. На ветках качались праздничные соломенные банты и пестрые ленты. Музыка становилась все громче. Через несколько минут аллея вывела их на поляну, усеянную празднично украшенными шатрами. Здесь собрался почти весь Увег и его округа, — столько галдящего пестрого народу. Тиса заметила самый большой шатер градоначальника, и указала отцу на него. А вот и сбитая сцена. Два гармониста в красных фуражках набекрень выводили «народную» на радость зевакам. А это что? Батюшки! Огромная ледяная статуя. Тиса разинула рот на изваяние какого-то хвостатого человека. И лишь потом, обойдя фигуру, поняла, что это изображение святого Жнуха, восседающего на черве Жвале. Надо же!

Шатер Лавра в этом году отличился небывалой роскошью. Вместо обычных сосновых лавок и столиков, на сей раз чета перетащила в парк чуть ли не всю свою гостиную. Под натянутым навесом стояли диваны и чайные столики с незамысловатой закуской на белых скатертях. И на самом лучшем плюшевом диванчике персикового цвета расположились, конечно, вэйн и его матушка. Филипп был как всегда безупречен. Сливового цвета костюм и шелковая сорочка цвета топленых сливок выгодно оттеняли его фарфоровую кожу. На креслах рядом с Куликовыми — Лавр, Тонечка, Лопухины и Ильины.

Градоначальник покинул свое кресло и с улыбкой направился навстречу пришедшим.

— Капитан! Тиса! Рад вас видеть! Со Жнухом плодородным!

Мужчины пожали друг другу руки.

Тиса подивилась узкому покрою клетчатых брюк градоначальника. Под костюмом — обычная сорочка. Видимо от новой удавки в виде банта Лавр наотрез отказался. Тонечка, все же оставила своих дорогих постояльцев ради пары приветственных слов капитану. В белом платье, точно большое облако, она подплыла к ним.

— Дорогие мои! Как же хорошо, что вы пришли! — полные губы женщины растянулись в радушной улыбке. Тонечка поправила высокую прическу. Нащупав желтый лист в волосах, откинула его в сторону. — Лазар Митрич, а как вам это произведение искусства? — пухлый пальчик с рубиновым перстнем указал на статую. — Ледяная фигура, а не тает! Великолепно, не так ли? Это все Филипп, душечка, сам предложил сделать такой подарок городу в честь праздника.