— Как они познакомились?

— Знаю, что они в молодости вместе служили. И вроде бы Агап как-то выручил Прохора Фомича. Тогда они и побратались. Удивительно, что после службы они потеряли друг друга, и случайно встретились через тридцать лет.

Трихон поднял глаза на затухающий закат.

— В самом деле удивительно.

— Я очень рада, что дед Агап приехал в Увег, а не к сестре. Не хочу даже думать, что бы я делала, если бы не увлеклась траволечением. Ведь к тому моменту я уже совсем забросила гимназию.

Стемнело, и полная луна робко заскользила за облаками. Шкалуш разжег костер. Присев на корточки, он разворошил палкой с выгоревшей стороны костра уголь, закинул в лунку три картофелины и засыпал их золой.

— Зачем ты убегала в лес? — спросил он.

— Что?

— Зачем ты убегала в лес, Тиса? — Трихон отложил палку в сторону и поднялся. — Почему ты бросила гимназию и пряталась за стеной? Как отец не боялся отпускать тебя?

— Он не замечал моего отсутствия, — Войнова пожала плечами.

Шкалуш посмотрел в глаза девушки.

— Теперь мне многое понятно. Это была ошибка с его стороны.

— Я не злюсь на него, — произнесла Тиса. Участие во взгляде Трихона грело. — Он справлялся с потерей мамы как умел.

Трихон притянул к себе девушку и поцеловал в лоб:

— Когда-нибудь он поймет все, Тиса.

Девушка слабо улыбнулась, нежась в объятьях любимого. Она положила голову на мужское плечо:

— А ты? Не собираешься навестить тетю с дядей?

Шкалуш взглянул на костер:

— Я не столь великодушен, как ты, — скривил тонкие губы парень. — Я им тогда не нужен был. А теперь, столько лет прошло. Теперь и подавно.

— Да сколько лет прошло? — приподняла голову Тиса. — Пять или шесть, полагаю? Они же ждут тебя, ищут наверняка.

Девушка взяла его за руку, заглянула в серые глаза.

— Ты очень убедительна, когда так смотришь, — шкалуш тронул ее щеку. — Наверно, картошка уже пропеклась.

Они уплетали печеную картошку и вяленого судака с аппетитом, какой может быть только на свежем воздухе. Затем еще долго сидели, глядя в костер. Укрытая заботливо пледом Тиса, прижималась к шкалушу. Искры костра таяли в ночи, и Тиса подумала, что не променяла бы этот вечер на тысячу других.

— Знаешь, мне с тобой так хорошо, — прошептала она. — И спокойно, словно у Единого за пазухой.

Шкалуш провел теплой ладонью по спине девушки.

— Так будет всегда, — пообещал Трихон. — Я не позволю никому встать между нами, пока нужен тебе.

— Нужен. Даже не представляешь насколько.

— Но ты не все знаешь обо мне. Возможно, ты изменила бы свое мнение.

— О чем ты говоришь? — подняла голову Тиса, нахмурив брови. — О, я, кажется, понимаю. Ты не богат, но меня это не волнует. Ты думаешь, я испугаюсь твоего жилища или твоей родни? Маленького домика нам вполне хватит… Или пещеры.

— И ты готова уехать со мной, если понадобится, и жить в пещере? — спросил он, затаив дыхание.

— Да.

— Боже, я не достоин такой чистоты, — выдохнул шкалуш, качая головой. — Тиса, я…

Неожиданно порыв прохладного влажного ветра чуть не задул костер. Тиса не сразу услышала завывание. Тихое далекое «У-у-у» приносил с севера ветер.

— Что это? — спросила она Трихона, сжав его локоть. — Ты слышишь?

— Погода меняется, — сказал он. — Замерзла? Поедем-ка домой.

В эту ночь Тиса трудно засыпала, но засыпала с улыбкой на губах. Воздав благодарственную молитву Единому, она долго глядела в потолок. Робкий лунный свет то появлялся в комнате, то исчезал. Странно, но сегодня она впервые захотела вызвать видение. Чтобы быть рядом с человеком, который вдруг стал ей ближе всех на свете.

Холод и жар. Едкий запах плавящегося металла. Пелена сошла с глаз. Ее обступил полумрак пещеры, стены которой растворялись в непроглядной тьме. Причудливой формы потолок, словно зубастая челюсть дракона, щерился острыми сосульками над головой. Тиса опустила глаза и вздрогнула. Под ногами текла раскаленная лава, ее сапоги уже утонули в ней по щиколотку. Отпрыгнуть, отпрыгнуть! — сигналил мозг.

Не смогла. Наоборот, присела на корточки, протянула руку в перчатке, — раскрытой ладонью над лавой. Почему-то перчатка не плавилась. Рука ощущала лишь небольшой жар. На пальце сверкнуло толстое серебряное кольцо в виде василиска, хватающего себя клювом за змеиный хвост. Глазами василиска служили два бурых альмандина. Тиса заворожено уставилась на кольцо. Вдруг камни начали быстро краснеть: вот они буро-красные, вишневые. И наконец, ослепительно алые, горящие ярче лавы. Тиса почти теряла сознание, когда почувствовала, что поднялась и отступила на пять шагов. Лава текла по лункам, разветвляясь лучами от места, где она стояла. Лишь сейчас Тиса разглядела что, в совокупности, лунки чертили собой огромный рисунок на скалистом полу пещеры. Что-то вроде ажурного круга, заключенного в квадрат.

Тиса проснулась с чувством, что ее обманули. Видение врезалось в память с мельчайшими подробностями. И оно было совершенно не о Трихоне. Блокировать — поздно. Пещера с горящей фигурой на гранитном полу, серебряный василиск-кольцо, — вэйновщина какая-то. Ну, спрашивается, — зачем ей это? Ну да Бог с ним.

Войнова подошла к окну. Облака, словно кони в яблоках, неслись по небу. Дернув щеколду, Тиса впустила в комнату сквозняк. Рама распахнулась и чуть не опрокинула на пол горшок с фиалками. Тиса с улыбкой покачала головой. Да, погода менялась.

Визит Ганны украсил утро. Подруга старалась не касаться темы ее отношений со шкалушем. Но за разговором Тиса время от времени ловила на себе ее изучающий взгляд.

— Ты изменилась, — сказала Ганна под конец чаепития.

Бросив разглядывать заварку на дне испитой чашки, Войнова подняла глаза на гостью:

— Чем же?

— Даже не знаю, как сказать, — гостья отложила салфетку в сторону. — Но, похоже, не так плох, твой шкалуш, раз так повлиял на тебя.

Тиса улыбнулась в ответ благодарной улыбкой.

— Он любит тебя? — неожиданно спросила подруга.

Тиса медленно кивнула.

— Так и сказал?

— Не этими словами, но да. Знаешь, Ганн, — произнесла Тиса, не подозревая, как светится ее лицо от одной мысли о шкалуше. — С ним я чувствую себя ребенком. Порой мне кажется, что не он, а я младше на десять лет.

— Ты уедешь, — покачала головой Ганна. — Он заберет тебя.

Тиса накрыла ладонью руку подруги.

— Думаю об этом говорить очень рано.

Ганна усмехнулась, недоверчиво глядя на подругу, и Тиса отвернулась, чтобы скрыть смущенную улыбку.

Наговорившись, девушки стали прощаться. Войнова проводила Ганну за ворота, и повернула обратно, придерживая рукой хлопающую на ветру юбку. Мимо проследовала группа солдат.

— Это были волки, — донесся до Тисы обрывок разговора. — Огромные!

Прислушавшись, девушка чуть не споткнулась о поросёнка. Что там о волках? Но группа уже удалилась настолько, что и слов не разобрать. Тиса забеспокоилась. Вспомнился вчерашний вой, что она слышала с Трихоном. А ведь он вполне мог принадлежать стае волков. Девушка поднималась по ступеням крыльца, когда позади нее лязгнули ведрами новобранцы Камиллы.

— Целая стая! — громко шептал один из них.

— Ага. Не меньше дюжины.

Тиса резко обернулась, и новобранцы остановились: из ведра под ноги девушке выплеснулась колодезная вода, омыв носки ее ботинок.

— Ой, прощеньица просим, — стушевался широкоплечий Федот.

— Ничего, — отмахнулась Тиса. — Вы, кажется, говорили что-то о волках? Что случилось? Кто пострадал?

Парни встрепенулись, поставили ведра, подбоченились, предвидя случай похвалиться осведомленностью. И заговорили, перебивая один другого.

— Ужель не слыхали, Тиса Лазаровна? Станица приметила стаю в лесу недалеко от перевала! Всю ночь, говорят, выли. Пошли шукать, а там…