— Понимаю, — невесело произнес колдун, подходя ближе к девушке. — То, что я вэйн, не придает мне достоинств в твоих глазах.

Проницательный взгляд изучал лицо собеседницы.

— Отец жив, и я безгранично благодарна за его спасение. И если дар Вэи помог ему выжить, то я не имею права порицать его, — уклончиво ответила девушка.

— Тиса… — вздохнул колдун. В голосе послышалась мольба. — Я понимаю, что предал твое доверие. И нет — я не прошу тебя меня простить. Позволь лишь быть рядом, дай мне шанс искупить вину, и может быть, ты снова сможешь доверять мне.

— Я почти ничего не знаю о вас, — после некоторого молчания сказала девушка, опустив глаза на свои сцепленные ладони.

Вэйн поморщился, видно было, как ему не по душе это официальное «вы», но он не смел просить о большем.

— Это не совсем так.

— Но вы не шкалуш, и никогда не жили в пещерах.

Демьян отрицательно покачал головой:

— Я крассбуржец. Пещеры нет. Но есть дом на окраине города и… небольшая мануфактура во владении.

Тиса поджала губу. А чего она ожидала?

— Да, бедность давно не смотрела в мою сторону, — произнес он, внимательно читая с лица девушки эмоции. — Но разве это так плохо? Почему тебя это расстраивает?

— И вы имеете титул? — невесело усмехнулась девушка.

Теперь стало ясно, что напоминала ей вся эта ситуация. Глупый бульварный роман. Провинциалка и богатый высокородный вэйн. Эти двое потому и являются излюбленными героями жеского чтива, что в реальной жизни их судьбы несовместимы.

— Нет, титула нет, — твердо ответил колдун, по-своему растолковав ее неприятие к благородным. — Тиса, я не изнеженый высшим светом человек. Большее время живу жизнью аскета. Когда я рассказывал тебе, что мой отец был храмным лекарем, я не лгал. Мои родители на самом деле погибли в миссии. В девять лет я бежал из дома дядьки и на пол суммы краденых денег укатил на другой конец империи. Долго скитался, попал в Антейске в дурную компанию, воровал, пока Агап не поймал меня за руку на базаре и не отвел в свою аптеку, — он развел руки в стороны. — Тиса, поверь, я готов рассказать тебе всю свою жизнь, если только позволишь. Она не столь интересна, как может показаться на первый взгляд. Ведь моя жизнь не имела ценности, пока в нее не вошла ты.

Тиса подняла глаза на вэйна и уже не смогла больше опустить.

— Ты единственное, что в моей жизни есть ценного. И я не хочу тебя потерять, — Демьян покачал головой так, словно сама мысль о потере вызывала у него боль. — Прошу, доверься мне, — прошептал он. Не сводя глаз с девушки, главвэй сделал к ней шаг. — Да. Я рассказывал о Рудне и несуществующей пещере. Это была досадная ложь. Но в остальном я говорил правду. Все мои слова исходили из сердца. Мое чувство к тебе подлинно, оно не запятнано ложью. Поверь мне, Тиса. Оно настоящее.

Он оказался так близок, что девушка слышала его дыхание. Бесконечность темных глаз лишала способности мыслить здраво и неотвратимо притягивала.

— Это пытка стоять рядом с тобой и не сметь коснуться твоих волос — хрипло произнес он. — Твоих нежных плеч, твоего сердца… Моя…

Мужская рука коснулась ее щеки, прошлась до подбородка. Затем умело обхватила девичий затылок, вызвав волну дрожи по всему телу девушки.

— Скажи, что мое чувство еще взаимно, — прошептал Демьян, опаляя ее лицо горячим дыханием губ. — Скажи, Тиса.

Ошеломленная силой собственных ощущений, девушка не могла пошевелиться.

— Демьян Тимофеевич! — оклик затал их врасплох. Медноволосый порук застыл в дверях, глядя на пару у окна.

Войнова невольно отшатнулась от колдуна и опустила глаза в пол, чувствуя, как разливается жар по щекам.

— Что, Родион? — главвэй загородил собой девушку от любопытного взгляда.

— Вы же сказали, что в половину выступаем. Все готовы. Только вас ждем.

— Сейчас спустимся, — лицо главвэя, как и тон голоса, были абсолютно бесстрастными.

— О, погодная карта! — заметил порук действо под потолком и шагнул в комнату. — Ого! А покойный погодник силен был! Качественно наваял!

— Вон, даже Солнце есть! — повернулся Рич к поруку, указав на светило. — А вон там, смотрите, дождь идет! И молнии!

Какое-то время порук и ребенок рассматривали потолок, а Тиса боролась с объявшим ее смятением. В отличие от Демьяна, она не могла так быстро прийти в себя.

— К сожалению, а скорей к радости, Рич, нам нужно возвращаться, — обратился главвэй к юному оборотню. — Ты позволишь мне стереть карту? Хорошо?

Заручившись согласием ребенка, Демьян погасил карту, и черная звезда снова заняла свое законное место на своде.

Они покинули зал. Тиса еще долго ощущала тепло своих щек. Вопрос Демьяна все еще продолжал звучать в ее голове и будоражить сознание.

На обратном пути главвэй держался рядом с капитаном. Мужчины беседовали. Демьян намекнул Лазару, что его дочь еще ничего не ела. И Тисе пришлось съесть бутерброд с солониной и сыром из мешка со снедью, предусмотрительно взятого в дорогу. Аппетит дал о себе знать, и она попросила еще один. Отпив морс из фляги, девушка вернула ее солдатику, присматривающему за мешком с провиантом.

К беседе главвэя и капитана присоединился медноволосый порук и увлек Лазара рассказом об изнане, который «чуть было не дал деру от него». Воспользовавшись случаем, Демьян придержал лошадь, чтобы поравняться с девушкой.

— Не холодно? — спросил вэйн.

Тиса покачала головой.

— Странно. Еще вчера, я мечтал о глотке воды. А теперь ее столько, что воздух выжимать можно, — Демьян оглянулся на мокрый лес, затем снова посмотрел на девушку. — Будем надеяться, что наши желания все же сбываются, хоть порой и не так, как мы изначально ожидаем.

Девушка промолчала, стараясь унять внутреннюю дрожь. Он все же снял с себя дождевик и накинул на плечи Тисы под ее вялый протест. От тепла мужской вещи ко всему еще заныло сердце.

— Прости меня. Должно быть, я испугал тебя в башне своим откровением, — повинился Демьян. — Я не имел право быть настойчивым. В детстве Агап говорил, что мне не хватает выдержки. До сего дня я полагал, что взрастил в себе эту добродетель. Но, видимо, не до конца.

Девушка затеребила в пальцах поводья лошади.

— Знаешь, я мечтал стать лекарем, как Агап, — продолжил колдун. — Знал, что мой отец тоже был целителем, и собирался пойти по его стопам. Лечить людей, готовить снадобья. Мальчишка, которым я был, не желал для себя иной жизни.

— Что же случилось? — спросила она, осознав, что на самом деле хочет услышать ответ. Возможно, главвэй намеренно сменил тему разговора, чтобы не смущать ее еще сильнее, девушка не знала. Но была рада, когда щекотливая тема оказалась позади.

Взгляд вэйна на миг затуманился воспоминаниями.

— У Агапа появился богатый постоянный покупатель — граф Ставицкий. Старик страдал сердечными приступами, и Фомич сам отвозил снадобья в его особняк. Лишь однажды он поручил это ответственное дело своему юному помощнику. Помню, как был счастлив случаю увидеть дом влиятельного вэйна изнутри. Я тогда уже был наслышан о чудесных вещицах, хранящихся в его стенах. Однако, когда я прибыл к парадной графа, привратник забрал лекарство и сказал, что его сиятельства нет дома. Следовало вернуться в аптеку, но азарт юности взял верх. Обойдя графский дом, я увидел распахнутую дверь балкона на третьем этаже и не удержался. Преодолев охранные ловушки, проник в особняк. Уже тогда способность чувствовать сгустки накладов проявляла себя, но я не придавал ей значения и причислял к интуиции. Мое любопытство дорого мне обошлось. Да, я увидел там много интересного для пытливого мальчишеского ума. Красть хоть что-то из мелочи не входило в мои планы — дал обещание Агапу, к тому же не был дураком, чтобы воровать у вэйна. Наглядевшись вдоволь, я собирался покинуть дом, тем же путем, каким вошел. И никак не ожидал, что столкнусь с охранным лепухом.

— Кем? — спросила Тиса. Она сама не заметила, как заинтересовалась историей. Впрочем, неудивительно. Вэйн, еще когда представлялся шкалушем, уже умел увлечь слушателя. А может быть, все дело в тембре голоса?