— Исчадию изнанки нет места на Хорне! — на рыжих волосах Родиона танцевали блики демонического пламени. Молодой вэйн воинственно развернул белоствольный березовый скип, целя в голову чудовища.

— Отставить, порук Забегай, — ореховый скип накрыл березовое древко и пригнул его к земле.

— Но главвэй! Эту тварь нужно растлить! — возразил медноволосый. — Ей не место в верхнем мире.

— Правильно, ее место в нижнем, Родион, — хмуря брови, покачал головой Демьян. — Эта лавовая не по своей воле здесь, ее вытащили из испода чудовища похлеще… Люди, которые не погнушались преступить законы Вэи.

— Убери скип, — приказал главвэй тоном, не терпящим препирательств. Медноволосый поджал губы, но послушно убрал оружие.

— Нет абсолютного зла. У любого существа есть выбор, служить добру или злу. У этого существа его не было. Изнань убивал по указке кукловода, — вэйн вынул из кармана куртки янтарный браслет. — Вот та нитка, которая дергала куклу.

Кошка уставилась красной щелкой зрачка на браслет в руке вэйна, и будто бы замерла. Казалось, она понимала, о чем говорят люди.

— Ее нужно отпустить, — произнес Демьян. — В ее исподний мир.

Вэйн перевернул ладонь, и браслет упал на черепки треснутой разогретой земли. Ореховый скип коснулся застывшей смолы янтаря. Волоски белого света, потянулись из древка и оплели украшение. Кошка, словно почуяв свободу, подняла голову, заводила ушами, радостно то сжимая, то расширяя ноздри, тонкий зрачок продолжал неотрывно смотреть на браслет, который уже стал белым от обмотавших его белых нитей. Вэйновский наклад стягивал браслет все туже и туже. Появилась первая трещина. Затем вторая… Кошка завиляла кончиком хвоста.

С каждой новой трещинкой изнань гас, как лампа, в которой кончалось масло. Он таял, и вот уже лишь тончайший эфир, носящий лишь образ ушастой ящерицы, пронесся над головами собравшегося народа, нырнул к ногам Демьяна, обернулся вокруг них. И испарился.

Колдун оторвал скип от горстки песка, в который превратился янтарь. Затем молча обернулся к людям, которые продолжали завороженно стоять посреди площади.

— Нестор, Родион, портал все еще ждет ваших усилий, — подстегнул вэйн своих подчиненных. — У остальных еще раз прошу прощения за доставленные потрясения этого утра. Думаю, всем не терпится покинуть эту площадь.

Солдаты словно ждали этих слов, принялись послушно расходиться, шумно обсуждая минувшие события утра. Пересудов хватит теперь всей Увежьей округе на год вперед. Тиса обернулась. Рич, лекарь и погодник двинулись к проходной вслед за военными.

— Тиса… — Демьян оказался рядом с девушкой раньше, чем она подумала нагнать троицу. — Пожалуйста, нам нужно поговорить.

Она подняла глаза на вэйна и отвела в сторону. Не желая снова потерять себя в серой бездне, Тиса теперь старалась не задерживать взгляд надолго. Единый! Она готова была к любым трудностям, чтобы вызволить этого человека из цепей смерти, но сейчас чувствовала, что не готова к обычному разговору. После всего, что она сегодня увидела, после боя с изнанем и впечатляющего действа с янтарным браслетом, он показался ей еще большим незнакомцем, а именно — вэйном, сильным противником для своих врагов, вселяющим благоговейный страх и уважение. Но никак не тем, кого она помнила и знала.

— Моя жизнь оборвалась бы сегодня, если бы не ты, — прошептал колдун. — Я должен сказать…

— Не стоит, — перебила его девушка. — Я же привела Климыча к мельнице, — голос слушался с трудом, но почему-то ей было важно это сказать. — Из-за выпитого агрессина я была не в себе.

— Знаю, — кивнул вэйн.

Брови девушки дрогнули.

— Зрачки, — ответил он на неозвученный вопрос, подходя ближе. — От действия агрессина они становятся широкими.

— Благодарю вас, что спасли отца, — произнесла она.

— Ты не должна благодарить, — покачал головой вэйн. — Только не ты, и не так. Тиса…

Он протянул к ее щеке руку привычным жестом, так, как раньше это делал Трихон. Девушка отклонила голову, не дав коснуться себя. Она сама не понимала той бури, что сейчас завладела ее душой.

— Я предвидел это, — лицо вэйна помрачнело. — Я знал, что хожу по тонкому льду твоего доверия, когда умалчивал правду о себе. «Не лги ближнему, если не ищешь путь одиночества» — так сказано в твоем трактате?

Демьян с досадой провел по своему лбу ладонью.

— Этот треклятый маскарад! Только Единый знает, как я сожалею сейчас, что так и не собрался с духом признаться тебе во всем еще тогда, у костра. Ты вправе ненавидеть меня за ложь. Но видит Бог, я был связан обещанием. Но даже не в нем дело… Более всего я боялся потерять тебя, зная, как ты относишься к нашему роду, — он поднял скип, словно в доказательство. — Это было малодушно с моей стороны. Теперь я вижу, что ошибался. Но упущенного уже не вернешь. Прошу поверь, хотя понимаю. Тебе теперь сложно мне верить.

Он протянул к плечам Тисы ладони, но так и не отважился прикоснуться к девушке.

Площадь давно опустела. Завершалось это безумное, тяжелое и насыщенное на события утро.

Они стояли друг напротив друга молча. С серого неба сыпала морось.

Она смотрела в такие же пасмурно-серые тревожные глаза, ожидающие ее ответа, и чувствовала, что сгорает.

— Не отвечай сейчас, — поспешил сказать вэйн. В его глазах промелькнул испуг. Он все понял.

Тиса кивнула. В уголках глаз защипало.

— Я хочу видеть отца… Очень.

— Мы отправимся за ним незамедлительно, — кивнул Демьян. — Но вначале тебе стоит что-то поесть.

Войнова отрицательно покачала головой. Сейчас она не смогла бы и крошки в рот взять. Отец, — единственный родной на всем белом свете человек, сейчас маялся в башне на Гартовой топи, не зная, что с ней.

Черный мокрый лес впитал в себя затяжные дожди прошедшей недели. Отсырел, покрылся мхом. И, казалось, дремал в тиши хмурого осеннего дня. Кучка людей пробиралась сквозь чащу. Один из пограничников то и дело испуганно вглядывался вперед.

— Витер Дмитриевич?

— Чего тебе? — старшина нагнул корявую ветвь боярышника, вставшую на его пути. Наступив на нее сапогом, вдавил в прелые листья, зашагал дальше.

— А вдруг колдуны нас в ловушку ведут, а? — зашептал паренек, сверля блестящим взглядом спины вэйнов, возглавляющих цепочку. — Ей Богу, эти двое скормят нас Черному Латнику, чует мое сердце! Им то что. Они и глазом не моргнут, только потешатся.

— Закрой рот, Пяточкин, а то зубы стучат так, что оглохнуть можно, — процедил Витер. — Будешь продолжать, смотри, как бы я не напотешился. Вышвырну из подразделения, к дракону — дай только еще раз услышать скулеж.

Солдат прикусил язык, не смея прекословить старшему по званию.

— Тиса Лазаровна, вы так ловко передвигаетесь по этому бурелому, — восхищенно произнес Родион. — Что я начинаю подозревать, что в вашем роду были прекрасные лесовницы.

— Спасибо, Родион Вереевич, — рассеянно кивнула Войнова. Рыжий колдун то и дело пытался вызвать ее на разговор, и эти попытки тяготили ее. Настроение девушки совершенно не подходило для оживленной беседы. Разве что болтовня юного оборотня, который таки уговорил взрослых взять его с собой, действовала на Тису умиротворяюще.

Демьян большую часть пути молчал. Но от этого Тиса еще острее чувствовала его присутствие. Безмолвие главвэя походило на покой сжатой пружины. Он позволял себе лишь короткие взгляды на профиль капитанской дочери.

Чем ближе к топи, тем корявей становились встречные сосны, и удрученней настроение некоторых отрядных.

— Мы почти на месте! — Рич радостно пробежался на десяток шагов вперед, затем обратно. После того, как ноги стали мальчишке подчиняться, казалось, он разучился стоять на месте. — Уже скоро, Тиса Лазаровна!

Тиса снисходительно улыбнулась ребенку.

— Вон! Уже видно крышу! — возвестил Рич.

Заметив черный шпиль Гартовой башни, военные разом заговорили. Демьян поднял руку, призывая всех к тишине: