— Беспокоиться не о чем. Страж башни вас не тронет. Кто все же не желает входить в жилище бывшего наместного, можете подождать нас здесь.

— Пожалуй, я оставлю пару-тройку ребят на непредвиденный случай, — кивнул Витер.

Желающие нашлись. Лица счастливчиков тут же расплылись от нежданного счастья.

— Тиса Лазаровна, вам совсем не обязательно лезть в болотную грязь, — сказал Родион Вереевич.

— Нет, я пойду, — Войнова упрямо покачала головой и посмотрела на Демьяна. Тот понял ее нетерпение.

По кочкам мха они вышли к топи. Над темной водой рваным полотнищем стелился туман. В ста шагах по шаткому мостику в самом сердце трясины возвышалась угрюмая башня. Ее слепые окна, казалось, глядели на пришедших с неприязнью.

— Да, этот мост давно не реставрировался, — медноволосый колдун подпрыгнул на ветхих досках. Заметив страх в глазах девушки, порук вальяжной походкой прошел вперед на несколько шагов и обернулся.

— Сущий пустяк, уважаемые. Прошу любезно за мной. Чего стоим? — развел руки Родион.

За рыжим последовал Рич, который горел нетерпением попасть поскорее в башню.

— Идемте, Тиса Лазаровна! — мальчишка ловко подтянулся к рыжему колдуну.

Прежде чем шагнуть на доски, Тиса выдохнула, собираясь с духом.

— Мост выдержит, — ободряюще произнес Демьян. — Если что, я поддержу.

Его слова придали уверенности, и Войнова решилась. Люди осторожно двигались по мостику к крыльцу башни. Доски прогибались под весом солдатских сапог и жалобно поскрипывали. Заставив себя думать только о скорой встрече с отцом, Тиса старалась не смотреть на омут с дрейфующими клочками бурой тины под своими ногами. Мостик расширился по бокам на две доски, и девушка облегченно вздохнула. Однако стоило забурлить темной водице, вся бравада Тисы лопнула, как пузырь. Она отшатнулась назад. Твердая рука тут же ловко обхватила ее талию.

— Не бойся, — голос вэйна успокоил, и в то же время взволновал.

Главвэй, опустил скип к воде, что-то беззвучно зашептал. Вода послушно затихла, и через несколько секунд омут снова превратился в черное непроглядное зеркало.

— Можно идти дальше, — подняв скип, Демьян отпустил талию девушки и ободряюще провел горячей ладонью по ее плечу.

Волна мурашек накрыла тело девушки помимо ее воли.

— Почему остановились, Демьян Тимофеевич? — порук привлек к себе внимание вопросом. Медноволосый, осознав, что сильно оторвался от других, поджидал отставших.

— Все в порядке, — ответил Демьян.

— Тиса Лазаровна, шагайте ко мне, не смотрите на трясину, — командовал Родион Вереевич, но Войнова его почти не слышала. Она все еще продолжала чувствовать тепло на плече — там, где несколькими секундами назад его касалась ладонь вэйна.

Оставшееся расстояние девушка преодолела без особых заминок. Вблизи башня имела еще более нелюдимый, заброшенный вид. Деревянные перила и ступени крыльца поросли мхом, карниз окна забит слоем грязи. С балок козырька свисали косы свалявшихся мокрых паутин.

Рич повернул железное кольцо и потянул на себя массивную дверь. Заступив за порог, люди оказались в небольшой парадной с довольно старообразной обстановкой. Тяжелое кривоногое трюмо, наверно, сделанное еще во времена Антея первого, теснилось в углу у подоконника. В стене, обитой тканью с выцветшим орнаментом тех же времен, торчали крючки для одежды. На одном из них висел плащ и вязаная шерстяная кофта, на другом — большой черный в крапинку зонт. Оказывается, погодникам тоже нужны зонты. Внизу под вешалкой обувная полка насчитывала три пары поношенных ботинок, малоразмерных, но сильно разношенных в щиколотке. Судя по слою пыли на вещах, хозяин не пользовался ими очень давно. А точнее, почти десять лет прошло, как наместный колдун внезапно пропал.

— Наконец-то, явился! Чтоб тебя медведь задрал! — услышала Тиса чье-то злобное ворчание. И не особо удивилась, когда в дверях смежной комнаты появился Афонасий Шишкарь. Злые глазки лесника остановилиись на главвэе. Затем слепо сощурились.

— Ты! Да, — ты! — признал он колдуна. — Обещал, что я могу уйти еще в прошлую среду из этого чертова логова! Чтоб оно провалилось в трясину! А сам чернокожего мертвеца у дверей на цепи оставил! А ну, пусти меня немедленно! Слышишь, колдун?! — лесник угрожающе замахнулся кулаком. — Пока не накостылял тебе, что и мать родная не узнает!

— Виноват, Афанасий Осипович, — мирно произнес Демьян. — Дела задержали.

— Ишь! Дела его задержали, — передразнил Шишкарь, опуская кулак. — Мне эта клетка болотная уже вот где сидит! — он показал на горло.

— Можете покинуть это место в любое время. Страж вас не тронет. Родион, проводи.

— Не тронет! — фыркнул лесник. — Дракон задери все колдовское отродье! Это ж надо, пса чернокожего стеречь оставить! — с ворчанием, лесник растолкал столпившихся у порога солдат и вырвался на крыльцо, хлопнув дверью.

Медноволосый колдун поспешил выйти следом за мужиком.

— Идемте, Тиса Лазаровна, — потянул девушку за руку Рич. — Они наверху.

Войнова поспешила за мальчишкой по ступеням крученой деревянной лестницы. С каждой ступенькой, с каждым шагом оживала ее душа.

— Сюда! — молодой оборотень уверенно вел ее по сумрачным коридорам. — Здесь!

Еще издали Тиса услышала басовитый хохот Кубача и чье-то звонкое: «Опять! Так не честно!».

Чувствуя, как от волнения перехватывает дыхание, Тиса заглянула в распахнутые двери комнаты, которая казалась тесной из-за расставленной громоздкой мебели. Двое играли в кости, расположившись друг против друга за низким столиком с кривыми ножками. Кубач довольно утирал кулаком усы, а его противник по игре, в котором Тиса признала таможенника Федора Ничаева, — с кислым выражением лица осматривал доску с костяшками.

— Вы жульничаете, Кубач Саботеевич!

— Эх, Федька! Молод ты еще! Да я в восьмом году на Сотворение-то семь раз подряд двадцатки метал! Эти ручки, — старшина чмокнул свою кулак. — Еще никогда меня не подводили! Помнят, как надо играть-то, родимые!

— Ага. Как жульничать надо, они помнят, — промямлил молодой таможенник, трогая красное ухо.

Кубач с показной обидчивостью медленно повернул голову, придерживая рукой широкую белую повязку на шее.

— Слышь, Лазар? Скажи ты этому упрямцу, что я не мухлевщик. А?

У окна, тускло освещающего комнату, стояло широкое резное кресло. Тиса встала на цыпочки, разглядывая лысеющую макушку отца над спинкой.

— Желаете честной игры, молодой человек? — услышала она голос, не разделяющий общего веселья. — Поищите себе другого компаньона для игр. Или не играйте вовсе… И хватит дурака валять, Кубач. Спуститесь вниз, проверьте еще раз.

— Да ладно тебе Лазар, — вся веселость сошла со старшины. — Час назад ходили. Можно же хоть чуток развеяться?

— В кущах Единого развеетесь.

Тиса улыбнулась сквозь проступившие непрошеные слезы, — как же она соскучилась по этому строгому тону. Девушка шагнула за порог комнаты.

— Я уверен, это чудо болотное все еще там, — пробурчал Кубач, нехотя поднимаясь. Вслед за старшиной встал и молодой таможенник, оправив форму.

Старшина обернулся и увидел в дверях Тису. Брови Кубача взлетели вверх.

— Тиса Лазаровна! — воскликнул он, растянув широкую улыбку, обрамленную длинными усами.

Скрипнуло кресло. Капитан Лазар Митрич поднялся, опираясь на его резную спинку. Сердце Тисы защемило. Шея и торс отца были перебинтованы. Под глазами полумесяцами лежали серые тени. Он будто постарел за эти дни на десяток лет.

Какое-то время отец и дочь не сводили друг с друга глаз. Затем Тиса бросилась к батюшке, и они обнялись.

— Милая… — хрипло произнес капитан. — Жива.

Только теперь Тиса поняла, как отец переживал за нее, сидя здесь в этой сумрачной башне и предполагая самое худшее.

— Со мной все хорошо! Боже! Как я счастлива, что ты жив! — слезы все же полились из глаз девушки, принося облегчение.

— Не плачь, Тиса, — капитан погладил по спине дочь. — Жив, вот только застрял здесь, как проклятый.