Зарай показательно положил трость к себе на колено, и попытался ее переломить пополам. Скип не поддавался.

— Дайте мне, Зарай, — Витер схватил оружие и со всей силы ударил им о колено. Бесполезно. Старшина не сдавался. Поставив скип концом на землю, он несколько раз прошелся по середине палки сапогом. Но смог лишь содрать кожу рукояти.

На лице колдуна возникла кривая ухмылка. Зарай забрал скип у старшины. Подойдя к реке, он замахнулся и бросил его в воду. Черный водоворот с жадностью проглотил колдовское оружие.

— И все дела, — похлопал ладонями Зарай. — Ведите убийцу в часть, — распорядился таможенник.

Военные вздернули на ноги пленника, и пинками заставили его двигаться. Колдун больше ничего не говорил. Серые глаза потухли. Он уже не пытался поймать взгляда девушки.

— Лазар обычно для провинившихся отводил комнату в бараке.

— Э, нет, — начальник таможни упер хмурый взгляд в спину отступника. — Этой личности нужно что-то особенное. Его надо упрятать как следует.

Молва, что поймали колдуна-убийцу разлетелась раньше, чем они добрались до части. У ворот проходной собралась кучка людей. Люди ликовали, сыпали проклятьями и камнями в адрес связанного колдуна. От криков и искаженных лиц перед глазами у Тисы разболелась голова. На душе было так гадко, словно в нее вылили ведро помоев. Ненавидя весь мир, она ворвалась в корпус. Нагрубила выглянувшей из столовой Камилле и поднялась к себе. Закрыла на засов комнату, даже не отметив, что дверь снова на положенном ей месте, — в петлях. Ощущая сильный жар во всем теле, Войнова распахнула настежь окно. Затем рухнула на покрывало прямо в одежде и провалилась в тяжелое мучительное небытие. Девушка металась по кровати, мокрая от пота, и повторяя лишь одно имя: «Трихон».

Сколько она брела, один Единый знает. Силы почти оставили ее. В горле пересохло, а голова казалась не легче чугунной чушки. Бесконечная дорога сквозь облака горячего пара. Кого она здесь ищет? Куда идет? Она не знала. В какой-то момент она поняла, что готова умереть, лишь бы прекратить этот кошмарный путь. Сделав еще шаг, она упала. В нос резко ударил запах плесени, лицо овеяла затхлая сырость. Мрак и боль окружили ее со всех сторон. Нет, не со всех, — какой-то свет брезжил в конце коридора. Пятна света и тени плясали на щербатой стене, увеличиваясь. Загремел засов. Затем кто-то приблизился и сунул ей факел под нос, обдав лицо едким дымом. Глаза тотчас заслезились. И мир вокруг размылся.

— Вставай, вэйн! Я гостинцы тебе принес, — пришелец потряс перед ее лицом связкой наручников.

Зубы сжали кляп, а тело напряглось. Только сейчас она поняла, что не может поднять рук, они крепко связаны за спиной. А ноги схвачены кандалами.

— О, я вижу, ты оценил, — в глазах прояснилось, и Тиса узнала Зарая Климыча. — Да-да, ты не обознался: камешки старого отлива. Вставай, говорю! Впрочем, можешь сидеть. Наручники сами найдут путь. Очень удобно, знаешь ли.

Он выронил одну цепь, и Тиса ощутила, как холодные камни и цепь скользнули ей за спину и перехватили ее руки выше запястий.

— Все же уважаю вэйноцех. Умеете вы колдуны делать полезные вещи, — он спустил на нее вторую пару колец. И те свели за спиной ее локти. — А я гадал: чего это вэйновий затребовал срочную замену гасителей в пятнадцатом? Такие полезные вещи и в топку? Оказывается, наручники-то с изъяном оказались, да еще каким. Хе-хе… Ну и последний подарочек.

Камни с болью вывернули ей плечи. Тиса с силой сжала тряпку в своем рту и почувствовала соль на языке.

— Отменно, — сказал таможенник. — Что, вэйн? Не думал, что провинциальный дурак знает о скрытых свойствах гасителей? Я давно задавался вопросом, почему их с тех пор поштучно выдавют на гарнизон. Одни наручники — гасят силы управлять вэей. Несколько, в особенности, если камешки из порченого выпуска, — съедают колдуна заживо. Неделя не пройдет, как ты увидишься с Единым, голубчик. А может и раньше, если я буду убедителен, и устрою тебе пышные проводы с залпом стрелометов. Ты покинешь этот мир, обещаю, но не раньше, чем ты все расскажешь. О, по глазам вижу, сказать есть что. Потерпи, дружок, до завтра. Хе-хе.

Решетка снова лязгнула замком. Свет удалялся. Последний всполох лизнул потолок, потом и он растворился в беспросветной тьме.

Рама открытого окна поскрипывала. Сквозняк развевал занавеси под потолком. Стуча зубами от холода, девушка поднялась с кровати. Держась за виски, она поплелась к умывальнику и оценила перед зеркалом мятое платье, гнездо нечёсаных волос и лиловые круги под глазами. Пугало огородное и то краше. Набрав в ладони воду, Тиса плеснула ее себе в лицо. И замерла.

— Боже! — прошептали губы. Глаза девушки широко раскрылись.

Ладони сжали края раковины так, что побелели костяшки пальцев. Тиса подняла лицо к зеркалу. И взглянула в свои глаза, блестящие, отражающие весь ужас случившегося. Перед взором памяти стояло лицо вэйна, в чертах которого с трудом можно было узнать того человека, которого она знала и любила.

— Это не может быть правдой.

Но факты врывались в ее голову один за другим, предоставляя неумолимый по натиску отчет. Злополучное кольцо. Шкалуш, повзрослевший за одну минуту, ее пощечина, скип, выброшенный в Вежу. Потухшие серые глаза арестанта. И наконец, подземелье, и едкий запах дыма из видения.

— Он действительно вэйн, — Тиса, пошатываясь, отступила от умывальника. — Он драконов вэйн… из видения…

Мир проваливался в изнанку, и она летела в бездну вместе с ним…

Разум нашептывал свой страшный вывод. Однако сердце отказывалось ему верить, оно бунтовало. Противоречивые чувства раздирали ее душу на части. Оказывается, возможно чувствовать себя предательницей и преданной одновременно.

Когда девушка появилась в столовой, стряпуха с опаской секунду рассматривала ее, прежде чем заключить в объятья.

— Бедная, бедная моя девочка, — сказала кухарка. — Слава тебе, Единый! Мы с Агапом не знали, что и думать.

— Камилла, прости, я вчера вела себя ужасно, — с сожалением покачала головой Тиса, чувствуя, как невыплаканные слезы колят глаза. Но не время сейчас жалеть себя. Она отстранилась от стряпухи. — Ты не знаешь, где Зарай Климыч? Или Витер?

— Зарай Климыч в кабинете Лазара Митрича, — Камилла на миг запнулась. — Он теперь там обычно. Молодой старшина с полчаса, как вышел от него.

Оказавшись в библиотеке перед дверью отцовского кабинета, Тиса занесла руку для того, чтобы постучать, но вместо этого коснулась лбом прохладной двери. Боже! Как так случилось, что за какие-то два дня, ее мир исчез? Его место занял кошмарный хаос, неумолимый в своем натиске. Отца не стало… Трихон оказался не тем, за кого себя выдавал. Она сама уже не та. Вчера она с легкостью выдала солдатам любимого человека, за которого, думала, может отдать жизнь. А сегодня, готова искать оправдание вэйну, невзирая на все обличающие факты. Нет. С ней определенно что-то не так. Но она разберется, она должна это сделать, иначе сойдет с ума.

Сделав глубокий вдох, девушка постучала. Зарай Климыч ворошил бумаги отца. Все ящики стола были выдвинуты. На это неприятно было смотреть.

— А, Тиса Лазаровна! — улыбнулся таможенник. — Приятно видеть нашу героиню. — Зарай развернулся в плюшевом кресле и встал. Подтянул лямки помочей. — Да-да. Вы теперь героиня для всех увежан. Вы это знаете? Только благодаря вам мы поймали эту тварь.

— Я не думаю… — Войнова подняла взгляд от рабочего стола отца. Беспорядок, который она наблюдала на нем, казался настолько чужеродным этому месту, что девушка не сразу ответила.

— Стеснительность украшает барышню, — лукаво подмигнул Климыч. Таможенник явно пребывал сегодня в прекрасном настроении. Кинув стопку бумаг обратно в ящик, мужчина обошел стол, чтобы пожать безвольную руку Тисы. — Но тебе девочка, надо гордиться собой. Ты показала себя очень храбро вчера. Ух. Как ты на колдуна накинулась-то! Уважаю! Сразу видно — капитанская дочь! Отпустил бы, так разорвала бы вэйна в пух!