Таможенник хохотнул, придерживая круглое пузо. Тиса не разделяла этой радости.

— Зарай Климыч, мне кажется, что с обвинением поспешили, — произнесла девушка.

— Кто это — поспешили? — крякунул Климыч, еще продолжая улыбаться.

— Мне кажется, вэйн говорил правду. Что он не убивал отца, — тверже произнести девушка.

— А вы шутница, Тиса Лазаровна, — Зарай сощурил глаза. — Только не говорите мне, что вы это всерьез.

Вскоре улыбка испарилась с лица мужчины.

— Да-а, — протянул он, уловив настрой Тисы. Цокнул языком. — Не ожидал от вас, Тиса Лазаровна.

— Он же сказал, что он не убийца. — поспешила сказать Войнова. — Мне кажется, если ему дать шанс объясниться…

— Нет, даже слушать не желаю, — таможенник поднял руку с забинтованным запястьем. — Не говори то, за что потом будет стыдно, девочка. Колдун признался, что это его кольцо. Вы же это сами барышня своими ушками слышали. И, кстати, не я, а вы утверждали, что видели, как он вызывал эту жуткого изнаня в пещере. А уж это представление со сменой личины — это же прямое доказательство! И после этого, вы заявляете такое? — возмутился Зарай.

— Зарай Климыч, я не прошу многого. Позвольте ему только объяснить, — не отступала Тиса. — Здесь могла быть ошибка.

Таможенник нахмурился, глядя на девушку исподлобья.

— Позволить ему задурить мозги, как он это сделал вам?

При этих словах Тиса вздрогнула.

— Да-да, — продолжил Зарай. — Я все знаю, милая. Этот вэйн под личиной долго морочил вашу девичью головку. Но будьте сильной, не идите на поводу ложных чувств, не срамите память вашего батюшки. Не разочаровывайте меня, Тиса Лазаровна. Пусть этот колдун получит то, что заслужил! Я уверен, каждый в этом городе желает именно этого.

— Пожалуйста, я очень прошу. Зарай Климыч! — взмолилась Войнова, потянув руки к мужчине. — У него должен быть шанс оправдать себя!

— Отставить, Тиса Лазаровна, — таможенник отпрянул от девушки. — Я сделаю вид, что не слышал этого непотребства, — мужчина поправил ворот форменной куртки. — Шанс, говоришь? — раздраженно бросил он. — Будет у него шанс… На суде.

Тиса заломила руки, чувствуя отчаяние. Зарай не отступится, она это уже поняла.

— Тогда хотя бы снимите с него наручники, которые вы на него надели, умоляю вас! — девушка не заметила, как по щеке потекла непрошенная слеза.

На миг лицо таможенника вытянулось.

— Не знаю, откуда ты… — произнес Климыч.

Пару секунд он сверлил девушку задумчивым взглядом.

— Прости милая, — цокнул языком мужчина. — Я этого сделать не могу, — усы Зарая растянулись в гармошку, но улыбка уже не была столь приветлива, как раньше. — Боюсь, что если в колдуне останется довольно силы, он еще сможет удаленно посылать приказы своей кошке. Вы хотите новых жертв, Тиса Лазаровна? Хотите? Чтобы снова гибли люди, рыдали родственники? — напирал Климыч.

Тиса отрицательно покачала головой.

— Эх. Ты меня все же разочаровываешь, девочка, — Климыч с укоризной поглядел на собеседницу. — Вчерашняя дочь капитана Войнова мне нравилась гораздо больше нынешней, — таможенник отвернулся и взял со стола лист, исписанный рукой отца, и потряс им перед девушкой. — Я лишь хочу, девочка, чтобы гад, погубивший твоего батюшку и Федьку, понес справедливое наказание. Я думал, ты хочешь того же.

Тиса недвижимо стояла посреди кабинета. Климыч вздохнул. Достал из кармана носовой платок и протянул девушке.

— Я понимаю, ты запуталась. Вернее этот колдун задурил твою милую головку. Вэйны… О, они умельцы еще те. Сильны делать такое, да ты и сама, небось, слыхала, — таможенник положил ладонь на плечо девушки, наблюдая, как она промокает лицо платком. — Подумай, девочка. Возможно, ты замечала, как он влиял на умы других людей?

Память услужливо напомнила: «Шилыч отдающий лотки, Анфиса отвешивающая ей поклон…».

— А-а, вижу! Вижу, что было, — поднял указательный палец Зарай. — Вот и поразмысли над этим сначала, девочка, прежде чем заступаться за этого мерзавца. Ладно?

Тиса не ответила. Но таможеннику ее молчания оказалось достаточно.

— Вижу, ты все поняла. Вот и ладушки, — Климыч подтолкнул девушку к двери. — А теперь иди, милая, иди.

У порога Тиса обернулась.

— Откуда вы знаете, что изнань похож на кошку? — прошептала она. — Я не помню, чтобы я говорила кому-то об этом.

Таможенник медленно повернул голову:

— Не мудрено, что не помнишь, милая, — развел руки мужчина. — Столько всего на тебя навалилось за последние дни. Не удивительно. Тиса Лазаровна, вы же вчера мне сами об этом рассказали.

Приняв объяснение, Войнова кивнула и вышла за дверь.

Такой раздавленной и потерянной она чувствовала себя лишь в детстве, после похорон матери. В землю был спущен забитый гроб. И пустота установилась в некогда оживленном доме. Отец отрешился от мира. И девочка шаталась по дому, как тень.

Сейчас Тиса поступила так же, как тогда в детстве. Пройдя в конец библиотеки, девушка завернула за последний стеллаж. Там в углу она села на пол и обхватила колени руками.

Нет, что бы ни говорил Климыч о том, что Трихон околдовываел умы людей и ее в том числе, она не желалает это слышать. Не желает! Если она поймет, что это так, и ее любовь — это всего лишь результат треклятого вэйновского наклада, что она слепо, как кукла выполняла прихоть колдуна, то верить будет уже не во что. Останется лишь безразличие и боль.

Так она просидела какое-то время, пока из тяжелых мыслей ее не вывел мужской разговор. Но лучше бы она его не слышала. Голос принадлежал Витеру:

— Зарай Климыч, какая-то сволочь украла из ящика останки капитана и Кубача, которые мы доставили вчера в часть.

— Украли? Кости? — удивленный голос Зарая. — Кто бы мог так погано пошутить?

— Пока не знаю, — процедил со злостью Витер. — Но вытрясу душу из каждого, пока не найду шутника. А потом подвешу его за волосы, вот тогда ему не до смеха будет.

— Не говори пока дочери Лазара. У девчонки, похоже, и так нелады с рассудком от горя.

Девушка накрыла уши ладонями и держала их закрытыми, пока в библиотеке снова не установилась тишина. Может быть, у нее и впрямь что-то с головой?

Память снова настоятельно возвращала ее к сцене у мельницы. «Правда тяжела», — повторил он некогда сказанные ею слова. Какая ирония, подумала Тиса. Он мог бы попытаться оправдаться, а вместо этого предавался философии. Указывал на исключения в трактате. Странная мысль неожиданно посетила ее голову, и она оторвала лоб от колен. Затем встала на ноги и последовала к нужному стеллажу, тому самому, на котором она когда-то сидела с Трихоном. Подвинув стремянку, Тиса поднялась на нее и взяла с верхней полки книгу. Философский трактат об истине.

— В конце книги нет никаких исключений, — прошептала девушка.

Не пытаясь спуститься, в нетерпении Войнова раскрыла книгу с конца и принялась листать, надеясь в душе увидеть то, о чем подумала. И вздрогнула, когда среди страниц мелькнул белый сложенный вчетверо листок. Она раскрыла его. Знакомый почерк на сей раз оказался размашистым и путанным, по-видимому, автор послания очень торопился.

«Тиса! Если ты читаешь эти строки, значит, я допустил непоправимую ошибку и вскоре поплачусь за нее».

Девушка почувствовала слабость в ногах и решила все же спуститься со стремянки. Присев на подоконник, она продолжила чтение.

«Нет предела моему сожалению, что вместо того, чтобы сказать правду лично, смотря в твои ясные глаза, мне приходится доверить свое откровение бездушным строчкам. Тиса, я не тот за кого себя выдавал все это время. Я не кадет Рудненского училища. Не шкалуш, хотя горская кровь и присутствует во мне в малой доле. Мое настоящее имя Демьян, и я давно покинул скамью училища. По долгу службы вынужден был скрывать свой истинный облик. И я не сказал еще одного».

Точка в конце предложения казалась жирнее положенного.

«Я — вэйн. Только Единый знает, как я сожалею сейчас, что так и не собрался с духом сказать это тебе раньше. Все верно. Это меня ты видела в своем видении. Но ошиблась в одном, я не вызывал изнаня. Я обследовал октаэдр, желая понять, кто его создал. Сейчас я с большой долей вероятности могу утверждать, что это обоим нам небезызвестный Зарай Климыч, начальник таможни. Что для меня самого есть большая неожиданность, — ведь он не вэйн. Увы, как бы мне не хотелось, я не могу его трогать, пока мои люди не прощупают его вэезвязи, и мы не узнаем, кто за ним стоит. Им нужен этот драконов оберег твоего отца. Поэтому ты в большой опасности. Сейчас каждый твой шаг подобен шагу над бездной, Тиса».