— Не говорите больше, что вы меня любите; будь так, вы бы давно уж нашли какой-нибудь способ: ведь я читала, что любовь и дружба способны на все.
Наконец они затеяли сделать в башне пробоину, чтоб сквозь нее можно было видеть, как приедет Фанфаринет. Отодвинули кровать принцессы и тотчас принялись трудиться день и ночь: сначала отскребли побелку, потом мелкие камни, и наконец получилась дырочка, в которую с трудом просовывалась иголка.
Вот так Веснянка впервые увидела белый свет — она была им ослеплена; и поскольку принцесса без конца смотрела в маленькую щель, то скоро увидела, как появился Фанфаринет во главе своей свиты. Он восседал на белом коне, который гарцевал под звуки труб и дивно пускался вскачь: впереди шли шесть флейтистов, игравших самые восхитительные арии из опер, шесть гобоев вторили им эхом, потом гремели трубы и литавры. На Фанфаринете был расшитый жемчугом камзол, золотые ботфорты, алые перья, множество лент и столько бриллиантов (а у короля Мерлина их были целые кладовые), что пред ним меркло само солнце. От такого зрелища Веснянка совсем потеряла голову и, не долго думая, решила, что не хочет в мужья никого, кроме этакого красавца, и что навряд ли его хозяин будет столь же мил ее сердцу, и что у нее нет стремления к власти. А раз уж она так долго жила в башне, то и в каком-нибудь сельском замке с ним проживет ничуть не хуже, да и вообще сидеть на хлебе и воде с Фанфаринетом все равно лучше, чем с кем-нибудь другим есть жареных цыплят и сладости. Наконец прибегла к выражениям такого свойства, что наперсницы забеспокоились, где она успела всего этого нахвататься, и деликатно намекнули, что при ее высоком положении так нельзя. Принцесса же позатыкала им рты, даже не соизволив дослушать.
Как только Фанфаринет прибыл во дворец, королева явилась за дочерью. Все улицы были застланы коврами, все дамы выглядывали из окон, уже приготовив корзины: одни — с цветами, другие — с жемчужинами, третьи — с превосходными маленькими конфетами, — так им хотелось осыпать ими проходящую мимо Веснянку.
Ее как раз принялись наряжать, когда к башне верхом на слоне подъехал карлик. Он прибыл по поручению пяти добрых фей, которые были с принцессой в день ее рождения: они прислали ей корону, скипетр, платье из золотой парчи, юбку, искусно сшитую из крыльев бабочек, и восхитительную шкатулку, полную драгоценных камней, и притом, как сказали Веснянке, чрезвычайно ценных; никто никогда не видел столько богатств сразу. От такого восхитительного зрелища королева упала без чувств. Что же до принцессы, то она взирала на подарки равнодушно, думая об одном только Фанфаринете.
Карлика поблагодарили, дав пистоль на вино и больше тысячи локтей разноцветных ленточек; из одной он смастерил себе красивые подвязки, из другой — бант на шею, третью прицепил себе на шапочку: был он таким крошечным, что под всеми этими лентами его совсем не стало видно; в подарок феям королева обещала поискать какую-нибудь красивую вещицу, а щедрая принцесса преподнесла им несколько прялок из Германии[62], чьи веретена были выточены из кедра.
На принцессу надели все, что привез карлик из дальних краев, и она стала так ослепительна, что даже солнце зашло с досады, да и луна, хотя ей и незнаком стыд, не посмела появиться, пока принцесса была в пути. Веснянка шла по улицам, ступая по богатым коврам, и толпа восклицала: «Ах, как она прекрасна! Ах, как она прекрасна!»
Пока она шла в этом торжественном убранстве в сопровождении королевы, четырех или пяти дюжин принцесс крови[63] и более десяти дюжин принцесс, приехавших на праздник из соседних государств, — вдруг совсем стемнело, раздался гром, и полило как из ведра, да еще с градом; королева натянула на голову мантию, а придворные дамы — свои юбки; Веснянка собиралась поступить так же, когда, откуда ни возьмись, налетели тысячи воронов, сов и других зловещих птиц, чье карканье не предвещало ничего хорошего: следом, размахивая крыльями, появился ужасный филин исполинских размеров, неся в клюве шарф из паутины, расшитый крыльями летучих мышей. Он сбросил его на плечи Веснянки, и когда после этого послышался раскатистый хохот, все поняли — то была злая шутка Карабос.
Это мрачное происшествие всех расстроило, а больше всех раздосадовало королеву; кинулась она сорвать черный шарф, но тот, казалось, накрепко прирос к плечам ее дочери.
— Ах, — воскликнула королева, — вот они, происки нашего недруга неукротимого; напрасно я посылала ей пятьдесят фунтов варенья, столько же рафинированного сахара и два окорока по-майнцски[64] — ничто не помогло!
Пока королева горько сетовала, все промокли до нитки. Веснянка же, без ума от посла, продолжала идти вперед: ей не было дела ни до Карабос, ни до ее шарфа — предвестника несчастья, она мечтала лишь понравиться Фанфаринету. Принцесса как раз искала его взглядом, как вдруг увидела, что посол появился рядом с королем: в тот же миг дивно заиграли трубы, барабаны и скрипки, народ закричал в два раза громче, и началось необычайное веселье.
Фанфаринет был юношей разумным, но, едва увидев прекрасную Веснянку, столь милостивую, исполненную величественной прелести, пришел в такое восхищение, что забыл все слова и только бормотал и запинался, точно пьяный, хотя, конечно, выпил разве что чашку шоколада[65], и наконец совсем отчаялся, поняв, что назубок выученную торжественную речь, которую месяцами зубрил и помнил даже во сне, сейчас в мгновение ока попросту забыл.
Пока Фанфаринет, срочно вспоминая, что надо сказать, склонялся перед принцессой в глубоких реверансах, та, не задумываясь, отвесила ему полудюжину таких же. Наконец, чтобы вывести посла из затруднительного положения, первой начала беседу:
— Сеньор Фанфаринет, я и так знаю, что и помыслы ваши прелестны, и ум на месте; однако поспешим же во дворец: по милости злой Карабос дождь льет как из ведра, и если мы спрячемся от него, то ее обманем.
Фанфаринет галантно ответил, что фея мудро предвидела пожар, который способны разжечь прекрасные глаза принцессы, вот и пролила такие потоки, дабы его унять.
После таких слов он предложил принцессе опереться на его руку. Та же тихонько промолвила:
— Никогда вам не догадаться о моих чувствах, пока я сама вам о них не расскажу, хоть это мне и огорчительно, но пусть будет стыдно тому, кто плохо об этом подумает[66]: знайте же, господин посол, что я с замиранием сердца наблюдала, как вы восседаете на гарцующем коне; я сожалела, что вы явились просить за другого, а не за себя; если вы будете так же отважны, как я, мы не оставим надежд найти избавление; вместо того чтобы сочетаться браком с вами как представителем короля, я с радостью сочетаюсь с вами лично: хоть вы, я знаю, и не принц, но нравитесь мне так же, как если бы вы им были; мы вместе уедем на край света, сперва, конечно, нас будут ругать, но потом еще какая-нибудь дама поступит так же, а то и хуже — тогда станут судачить о ней, а про меня позабудут: и я заживу счастливо вместе с вами.
Фанфаринет ушам своим не поверил, ибо такой чести от восхитительной Веснянки вообразить не мог даже в грезах; он и тут не нашелся что ответить: будь они одни, бросился бы к ее ногам, а сейчас лишь сжал ей руку, да так сильно, что чуть не сломал мизинчик принцессы, заставив ее вскрикнуть от боли. Когда Веснянка вошла во дворец, зазвучало несметное число музыкальных инструментов, а в тон им — божественные голоса, и пели они так чисто, что никто и шелохнуться не смел. Король же, расцеловав дочь в лоб и в обе щеки, сказал ей:
— Моя маленькая овечка (ибо он давал ей множество ласковых прозвищ), не желаешь ли ты выйти замуж за сына великого короля Мерлина? Ведь это им прислан сюда сеньор Фанфаринет, который заберет тебя в самое прекрасное королевство на свете.
