Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Хочу! — воскликнул король, раздраженный их словами. — И если вы откажетесь исполнить мою волю, я отправлю на неминуемую смерть и всех вас.

Вельможи поняли, что король тверд и им его не переубедить; горькие слезы бессилия потекли по их щекам, и они, понурив головы, покинули королевские покои. Приказав сделать такую огромную бочку, чтоб там поместились принцесса с сыном, Алидор и запасы скудной провизии, они доставили ее в башню, где на соломенной подстилке, закованная в кандалы, лишенная солнечного света, томилась Ливоретта, и почтительно передали ей приказ отца. Рыдания, душившие их, мешали им говорить; впрочем, принцесса и так поняла, что ее ждет, и тоже горько расплакалась.

— Увы мне! — промолвила она. — Боги свидетели моей невинности. Мне лишь шестнадцать лет, и не одной короны могла бы я стать наследницей; а вы хотите меня отдать на волю буйных волн морских как опаснейшую из преступниц. Однако не думайте, будто я принуждаю вас к ослушанию или взываю к вашей жалости, дабы спасти свою жизнь; о нет, уже давно я свыклась с мыслью о смерти, как повелел мне король — отец мой, и готова к самым жестоким страданиям, лишь бы только пощадили ребенка. Его-то грех — в чем он? А невинность — разве она не может послужить защитой от гнева монарха? Как может он обрекать малютку на смерть заодно со мной? Пусть берет мою жизнь. Или мало ему одной жертвы?

Вельможам нечего было ответить — они лишь повторили, что должны выполнить королевский приказ.

— Разбейте же цепи, — прошептала она обреченно, — и я последую за вами.

Тотчас стражники распилили железные кандалы на ее руках и ногах; причиненную ей боль вынесла принцесса с удивительной стойкостью. Вышла она из темницы все такой же прекрасной, точно утреннее солнце, встающее из волн морских; и кто бы ни взглянул на нее, не мог не восхититься и храбростью ее, и неописуемой красотой, которую беды только умножили, спрятав под томной бледностью прекрасного лица жизнерадостный ее нрав.

Алидор с маленьким принцем уже ждали ее на берегу моря, куда их препроводила стража. Они даже не догадывались о том, что им уготовано. Едва увидев сына, принцесса бросилась обнимать его и нежно расцеловала; а узнав, что всему виною Алидор, даже обрадовалась, что вместе с собою увлечет в могилу самого ненавистного ей человека. Алидор же, взглянув на нее, только расхохотался.

— А ты откуда взялась, малышка-принцесса? — посмеивался он. — С тех пор, как ты убежала, много воды утекло: Ливоретты нет во дворце, а я потерял рассудок. Говорят, что нас бросят на дно морское. Ты меня уж тогда разбуди, а то, чего доброго, еще просплю.

Долго бы еще он разглагольствовал, не ступи отчаявшаяся Ливоретта первой в бочку, крепко держа на руках сына. Алидор бросился за ней следом, скача от радости при мысли, что отплывает в королевство, где правят камбалы и тюрбо, и продолжая нести всякую околесицу. Бочку плотно засмолили и сбросили с высокого утеса, нависавшего над морской бездной, проводив протяжными рыданиями и криками отчаяния. Во дворец вельможи возвращались с тяжелым сердцем. Зато Алидор ничуть не тревожился: схватив хлеб и откупорив бутылку вина, он съел его до последней крошки и принялся пить, прерываясь лишь затем, чтобы пропеть веселую песню, словно сидел на пиру.

— Алидор, — взмолилась принцесса, — дай мне, по крайней мере, умереть в покое и не морочь голову неуместным своим весельем.

— Чем так печалиться, милая принцесса, — ответил он, — послушай-ка лучше мою тайну. Где-то далеко-далеко, в глубоком синем море плавает большая рыба по имени Дельфин, и это мой лучший друг: он исполняет многие мои желания. Вот почему я не волнуюсь, Ливоретта. Стоит нам лишь почувствовать жажду или голод, стоит захотеть отдохнуть и прилечь в роскошной спальне — и он примчится на мой зов, чтобы в мгновенье ока построить нам дворец.

— Зови ж его, безумец! — вскричала принцесса. — Ведь промедление может стоить нам жизни. Или ты ждешь, когда я проголодаюсь, — но уж этого ждешь понапрасну; слишком изранено мое сердце; но смотри же — мой сын вот-вот умрет, задохнувшись в этой проклятой бочке; так поспеши доказать мне, умоляю, что ты говоришь правду, а не сболтнул пустое в своем безумии.

Алидор тотчас позвал Дельфина:

— Эй! Дельфин, морской друг мой, приди исполнить все, что я велю.

— Я здесь, — тут же ответила Рыба, — приказывай.

— Где ты? — спросил Алидор. — Бочка заделана плотно, и я не могу разглядеть тебя.

— Скажи лишь, что ты от меня хочешь, — произнес Дельфин.

— Хотел бы я услышать звуки прелестной музыки, — ответил принц из бочки. Тут неизвестно откуда полилась чарующая мелодия, приятная на слух, с удивительно гармоничными созвучиями.

— О боже! — воскликнула принцесса, теряя терпение. — Да ты смеяться надо мной вздумал, куда как полезна твоя музыка, когда идешь ко дну!

— Да что же еще вам надобно, милая принцесса, — удивился принц, — раз вы не голодны и жажда вас не мучит?

— Дай мне власть над Дельфином, чтоб я смогла приказывать ему, — ответила она.

— Дельфин! Ты слышишь? — крикнул Алидор. — Велю тебе подчиняться приказам Ливоретты и выполнять все то, что будет ей угодно.

— Хорошо, — ответил он, — я все исполню.

И она попросила его перенести их на самый красивый остров на свете, построить там самый роскошный дворец, с дивными садами и двумя быстрыми ручьями — один с вином, другой с водой; под ногами же пышный цветочный ковер, с цветниками и клумбами. А посреди острова — раскидистое дерево: ствол из серебра, ветки из золота, и на них три апельсина, один — чистый бриллиант, второй — рубин, а третий — изумруд. Пусть дворец украшают роспись и позолота, а парадная галерея отображает всю его историю.

— И это все, чего вы хотите? — спросила Рыба.

— Да, я хочу слишком многого, — созналась принцесса.

— Не слишком, — возразил Дельфин, — ведь все это уже давно исполнено.

— Тогда велю тебе еще рассказать мне всю правду, то, чего я не знаю, но ты наверняка должен знать.

— Я понял вас, — молвил в ответ Дельфин, — вы желаете знать, кто отец малютки-принца; так это ваш кенар Биби, а он, в свою очередь, не кто иной, как ваш спутник, принц Алидор.

— Ах, сударь, вы изволите смеяться надо мной!

— Клянусь трезубцем самого Нептуна, сгинуть мне меж Сциллой и Харибдой[389], если я лгу; клянусь таинственными безднами морскими с их ракушками и еще всеми несметными богатствами глубин, тритонами, наядами, а еще отчаявшимся кормчим, что обретает надежду, увидев меня средь волн[390]. И наконец, клянусь вашим добрым именем, очаровательная Ливоретта, что я честен и благороден, а значит, говорю правду.

— Услышав столько клятв, — удивилась она, — я теперь раскаиваюсь в том, что не поверила тебе, хотя, по правде говоря, это одна из самых удивительных историй на свете. Позволь мне еще попросить тебя вернуть Алидору разум, чтоб он опять обрел способность к остроумному суждению, вспомнил науку светских разговоров, стал приятным собеседником. Сделай, чтобы красота, которую он обретет по твоему велению, стократно превысила его прежнее безобразие, и кстати, скажи, почему ты называешь его словом, которое так ласкает мне слух, то есть принцем.

Дельфин исполнил все, что она попросила. Он рассказал Ливоретте историю принца: кто был его отцом, кто — матерью, не забыв поведать и о его предках и родне, — ведь обитатель морей обладал обширными знаниями о прошлом, настоящем и будущем и был великим знатоком генеалогии. Не часто такие рыбы попадаются в сети: здесь требуется вмешательство Фортуны.

Слово за слово — они и не заметили, как бочка коснулась земли. Дельфин чуть-чуть приподнял ее и выбросил на берег, где она тут же развалилась; так принцесса, принц и их дитя вышли на свободу. Алидор бросился в ноги своей дорогой Ливоретте. Он вновь обрел рассудок, который в тысячи раз превосходил его прежний ум, при этом став красивым и статным; черты лица его так преобразились, что она с трудом узнала своего спутника. А он смиренно попросил у нее прощения за свои превращения в кенара Биби. Каялся он с такой страстью и благоговением, что принцесса наконец простила его уловку, — ведь она ни за что не согласилась бы стать его женою, прибегни он к обычному средству добиться ее благосклонности. К тому же Дельфин наделил его беспримерной любезностью, ничуть не свойственной придворным ее отца-короля. К полному удовольствию Ливоретты, принц подтвердил все, что Дельфин рассказал ей о его знатном происхождении. Ибо, чего там говорить, — как ни могущественны феи, а если уж волею Небес появились вы на свет низкородным, то не поможет тут никакое волшебство, а только лишь добродетель и заслуги; да зато и они могут так возвысить над судьбою, что все потом окупится с лихвой и послужит утешением.

вернуться

389

Сцилла и Харибда — в древнегреческой мифологии морские чудовища, обитавшие по обеим сторонам Мессинского залива. Одиссею и его спутникам удалось провести между ними свой корабль. Кроме того, Дельфин клянется трезубцем Нетуна (Посейдона), бога морской стихии, и другими морскими божествами.

вернуться

390

…клянусь… тритонами, наядами, а еще отчаявшимся кормчим, что обретает надежду, увидев меня средь волн. — Тритоны и наяды — морские сверхъестественные существа, известные из древнегреческой мифологии. Также древнегреческого происхождения и мифологическое представление о том, что дельфин, увиденный кормчим, предвещает спасение кораблю.

215
{"b":"573137","o":1}