Однажды, в такой прелестный денек, какие редко в году выдаются, зашла к принцессе одна старушка, очень усталая с виду. Она опиралась на палку, сама сгорбленная, все лицо в морщинах.

— Я пришла, — сказала она, — чтобы вы мне приготовили вкусный обед, ибо, перед тем как уйти в мир иной, я хочу насладиться пребыванием в этом.

Она взяла соломенный стул, уселась поближе к огню и велела принцессе поторапливаться. Увидела принцесса, что одной ей не справиться, и позвала на помощь дочерей: старшую — Медновласку, среднюю — Темновласку и младшую — Златовласку; так мать называла их — по цвету волос. Они были одеты в крестьянские платья, в разноцветные корсеты и юбки. Младшая была самой красивой и доброй. Мать велела одной принести голубей из вольера, другой забить цыплят, а третьей испечь пирог. Мгновение — и они уже поставили перед старушкой чистый прибор: белейшую салфетку, глазурованную глиняную посуду, которую несколько раз меняли во время трапезы. Подали доброго вина, к нему принесли лед, и самые изящные ручки на свете все подливали и подливали в бокал; а добрая старушка знай себе ела с хорошим аппетитом, и премного, а пила еще больше. От вина она стала словоохотлива и наговорила много такого, что принцесса, слушавшая с неподдельным интересом, нашла очень мудрым.

Трапеза завершилась так же душевно, как и началась. Встав из-за стола, старушка сказала:

— Голубушка, будь у меня деньги, я заплатила бы вам, но я давно уже разорилась; мне так нужно было найти вас, чтобы вкусно поесть; но могу пообещать лишь прислать к вам посетителей поудачливей меня.

Принцесса заулыбалась и учтиво ответила:

— Не переживайте, матушка, мне неплохо платят за мои старания.

— Мы с радостью поухаживали за вами, — молвила Златовласка, — а если пожелаете остаться на ужин, то будем вдвое расторопнее.

— Ах! — воскликнула старушка. — Какое счастье родиться с таким великодушным сердцем! Не думайте, что ваша доброта не будет вознаграждена. Будьте уверены, — продолжала она, — первое желание, которое вы загадаете, не вспомнив обо мне, будет исполнено.

В тот же миг она исчезла, и ни у кого не осталось и тени сомнения, что это была фея.

Мать и дочери долго изумлялись всему, что произошло: они никогда раньше не видели фей и весьма испугались. Пять или шесть месяцев прошло, а они все еще напоминали друг другу о случившемся. Стоило кому-то из них чего-нибудь захотеть, как они сразу думали о фее. Но ничего не происходило, и тогда они сильно на нее злились. Но вот как-то раз король отправился на охоту и решил заехать к поварихе, чтобы проверить, правду ли говорят об ее умении вкусно готовить. Три сестры, собиравшие клубнику в саду, услышали, как во двор с шумом входит его свита.

— Ах! — вздохнула Медновласка. — Если бы мне выпало счастье выйти замуж за адмирала, я бы спряла столько ниток, а из ниток соткала бы столько полотна, что ему не нужно было бы больше покупать ткань на паруса для своих кораблей.

— А я, — молвила Темновласка, — если б благосклонная судьба сделала меня женой брата короля, сплела бы столько кружев, что заполнила бы ими весь его дворец.

— А я, — сказала Златовласка, — если б на мне женился король, через девять месяцев родила бы двух красивых мальчиков и столь же прекрасную девочку, волосы бы их спадали локонами, и с них сыпались бы драгоценные камни. Во лбу горела бы яркая звезда, а на шее висела бы роскошная золотая цепочка.

Один из фаворитов короля, поскакавший вперед, чтобы известить хозяйку о прибытии столь важной персоны, услышал голоса, доносившиеся из сада, и остановился послушать. Его немало удивила беседа трех девушек. Сей же миг он поехал к королю, чтобы повеселить его рассказом. Король и правда рассмеялся и велел привести девиц к нему.

Тотчас они предстали перед ним, грациозные и прекрасные, приветствовав его со скромной почтительностью. Когда же он спросил, правда ли желают они себе таких мужей, сестры залились румянцем и опустили глаза. Король настаивал, и они признались ему, ответив утвердительно. Тогда он воскликнул:

— Не знаю, что за неведомая сила управляет мною, но я шага не слуплю, покуда не женюсь на прекрасной Златовласке.

— Ваше Величество, — молвил брат короля, — а я прошу вашего согласия взять в жены очаровательную Темновласку.

— Окажите и мне такую милость, — сказал адмирал, — ибо сердце мое воспылало любовью к Медновласке.

Королю понравилось, что его примеру последовали самые важные люди в королевстве, посему он одобрил их выбор и спросил у матери, дает ли она свое согласие. Та же ответила, что это величайшая радость, какую она только могла пожелать. Король обнял ее, а за ним и принц с адмиралом.

Когда король был готов отобедать, из печной трубы вдруг появился стол, а на нем — семь золотых приборов и самые изысканные блюда. Но король не решался приняться за еду. Он боялся, не ведьмы ли зажарили на своем шабаше эти куски мяса, ведь весьма подозрительно, когда стол падает прямо из дымохода.

Тут появились и закуски; а блюда и чаши были сплошь золотые, да такой тонкой работы, что самого золота краше. В тот же миг появился рой пчел в хрустальном улье и зажужжал самую приятную музыку на свете. И налетело тут в комнату полным-полно шершней, мух, ос, всевозможных насекомых и мошкары, так и вертевшейся над столом, прислуживая королю с невообразимой ловкостью. Три или четыре шмеля подносили ему вино, да еще столь искусно, что ни один из них не посмел в нем искупаться, что свидетельствовало об удивительной умеренности и дисциплине. Принцесса и ее дочери поняли, что происходящее было делом доброй старушки, и благословили день, когда повстречали ее.

После трапезы, продолжавшейся так долго, что уже наступила ночь, когда Его Величество немного устыдился, ибо казалось, что на этой свадьбе Бахус занял место Купидона[343], король поднялся и произнес:

— Закончим же праздник тем, чем он должен был начаться.

Он снял с пальца кольцо и надел его на палец Златовласке. Так же поступили и принц с адмиралом. Пчелы зажужжали вдвое громче, и все весело пустились в пляс. Свита явилась поприветствовать новоиспеченных королеву и принцессу. А вот жена адмирала такого внимания не удостоилась. Она почувствовала досаду, ибо была старше Темновласки и Златовласки, а замуж вышла не столь удачно, как они.

Король отправил обер-шталмейстера к своей матери-королеве с вестями о свадьбах и с просьбой прислать лучшие кареты за королевой Златовлаской и ее сестрами. Королева-мать же была самой жестокой и вспыльчивой женщиной на свете. Узнав, что сын женился ее не спросясь, да еще на девушке низкого происхождения, и его примеру к тому же последовал и принц, она пришла в такую ярость, что испугала весь двор. Она спросила обер-шталмейстера, что могло заставить короля заключить столь недостойный брак. Тот ответил, что причиной всему обещание Златовласки через девять месяцев родить ему двоих сыновей и дочь, у которых будут длинные вьющиеся волосы, звезда во лбу и по золотой цепочке на шее, и что эти невероятные посулы короля-то и пленили. Такая доверчивость сына вызвала у нее лишь презрительную усмешку; затем она разразилась проклятиями, до того была разгневана.

Меж тем кареты подали к маленькому домику. Король позвал с собою и мать трех красавиц, обещая, что к ней будут относиться с должным почтением, но она помнила, что двор подобен бурному морю, и потому ответила:

— Ваше Величество, я слишком много знаю о том, как устроен этот мир, чтобы отказаться от спокойной жизни, которой добилась с таким трудом.

— Как! — воскликнул король. — Вы хотите, как и прежде, содержать трактир?

— Нет, — ответила она, — если вам будет угодно помочь мне в средствах.

— Позвольте хотя бы, — предложил он, — предоставить вам экипаж и слуг.

— Благодарю вас, — молвила она, — но, когда я одна, рядом нет и врагов, которые мучили бы меня. Я боюсь вновь обрести их в лице собственных слуг, ведь при дворе без них нельзя.