— Что тебе надобно, красавица? — спросила она.

Принцесса смиренно передала ей наставления королевы и от ее имени попросила пояс дружбы.

— Я выполню ее просьбу, — ответила фея, — но знай: пояс конечно же предназначен тебе.

— Этого я не знаю, — сказала Констанция.

— Ну, зато я-то уж знаю наверняка.

Из шкатулки фея достала синий бархатный пояс с длинными шнурками для кошеля, ножниц и ножа и протянула его Констанции.

— Держи, — сказала она, — в нем ты будешь просто ослепительна; но только надень его сразу, как снова будешь в лесу.

Поблагодарив ее, Констанция ушла, взяв на руки Хитрована; сейчас он был ей особенно необходим; потому-то слоны, несмотря на свою кровожадность, обрадовались им и дали дорогу. Принцесса не забыла, что пояс надо повязать на дерево — и оно тут же сгорело, да так, словно вокруг заполыхал вселенский пожар. Тогда она стала повязывать его на другие деревья, пока не сожгла их все, а потом, совсем изможденная, вернулась во дворец.

Королева, увидев ее, не смогла скрыть изумления:

— Обманщица! Вы не ходили к моей подруге фее?

— Прошу прощения, госпожа, — ответила прекрасная Констанция, — но я принесла вам от нее пояс дружбы, который попросила от вашего имени.

— Что ж вы сами-то его не надели? — спросила королева.

— Он слишком дорогой для бедной пастушки, — молвила Констанция.

— Вовсе нет, — возразила королева, — я дарю его вам за ваши труды, обязательно наденьте и носите. Но расскажите же, кого повстречали вы по дороге?

— Я видела слонов, столь разумных да обходительных, что в любом краю иметь таких почли бы за счастье; в лесу они живут точно у себя в королевстве, и есть среди них господа и слуги.

Раздосадованная королева промолчала в ответ, надеясь, что пояс спалит пастушку и ей уж тогда не поможет никто на свете.

— Коли даже слонам, и тем ты понравилась, — прошептала она еле слышно, — уж пояс-то это исправит; узнаешь ты, чего стоит моя дружба и какова расплата за то, что мой сын полюбил тебя.

Констанция удалилась в свою каморку, где принялась плакать от разлуки с милым принцем. Она не осмеливалась писать ему, зная, что по всей округе полно соглядатаев королевы и они перехватывают гонцов, — так к королеве попадали письма ее сына.

— Увы! Констанцио, — говорила принцесса, — скоро до вас дойдут печальные известия обо мне. Зачем только вы уехали, оставив меня на расправу вашей матушке, вместо того чтоб защитить или хоть услышать мой последний вздох; а теперь я полностью в ее власти, и нет мне утешения.

На заре она, как всегда, отправилась работать в сад, где ее вновь поджидали ядовитые твари, но кольцо надежно защищало ее. Надела она и пояс из синего бархата. Когда королева увидела, что принцесса как ни в чем не бывало собирает цветы, точно повязав на талию простую нитку, она пришла в отчаяние.

— Что за неведомая сила помогает этой пастушке? — вскричала она. — Моего сына она просто околдовала; вылечила его простыми травами; змеи и аспиды ползают у ее ног и не могут ужалить, слоны становятся обходительны и ласковы, пояс, который должен был ее сжечь силой своих чар, для нее лишь украшение. Придется поискать средства понадежнее!

Тотчас она отправила преданного капитана своей гвардии в порт, чтобы тот узнал, какие корабли готовы к отплытию в самые дальние края. Нашлось одно судно, которое ночью отчаливало. Несказанно обрадованная королева приказала переговорить с капитаном, предложив ему купить самую красивую на свете рабыню, на что тот с радостью согласился. Он явился во дворец, чтобы взглянуть на ни о чем не подозревающую Констанцию. Увидев ее в саду, капитан изумился ее неподражаемой красоте, и королева, умевшая из всего извлечь выгоду, продала ее задорого, ибо отличалась еще и превеликой жадностью.

Констанция ведать не ведала о поджидавших ее новых злоключениях. Она поскорее вернулась к себе в каморку, — ей хотелось побыть одной, помечтать о Констанцио и ответить на одно из его писем, все-таки дошедшее до нее. Она читала и перечитывала его, не в силах оторваться, как вдруг вошла к ней сама королева, у которой были ключи от всех дверей во дворце; за нею следовали двое немых и капитан гвардии. Немые засунули кляп Констанции в рот, связали ее и понесли прочь; барашка Хитрована, бросившегося было вслед за любимой хозяйкой, королева схватила и зажала под мышкой, боясь, как бы его блеяние не привлекло народ, — ведь все произошедшее должно было оставаться в тайне. Так Констанцию, которой неоткуда было ждать помощи, доставили на корабль, только и ждавший ее, чтоб отчалить, и сразу же вышедший в открытое море.

Вот какая горькая выпала ей судьбина — плыть на этом корабле, и даже фея Владычица не могла тут ничем помочь, разве только повсюду следовать за принцессой, скрываясь в темном облаке, где никто не мог ее распознать. Тем временем принц Констанцио, поглощенный своей страстью, оказался весьма несдержан с принцессой, выбранной ему в жены. Столь учтивый по природе, он позволял себе с нею много резкостей. Та жаловалась своему отцу, и он бранил племянника, а свадьба все откладывалась и откладывалась. Как-то королева написала принцу, что Констанция при смерти. Испытав невыносимую боль, он, не думая больше ни о чем, кроме опасностей для жизни как ее, так и своей, с молниеносной быстротой собрался в путь.

Поспешность не помогла — он приехал слишком поздно. Королева, предвидевшая его возвращение, несколькими днями ранее распространила слух, что Констанция больна: фрейлины, рта не раскрывавшие без ее приказаний, теперь разнесли молву, что пастушка умерла и погребена; похоронили же вместо нее восковую куклу. Во что бы то ни стало желавшая заставить сына поверить в это королева приказала выпустить из темницы Миртэна, а ему — присутствовать на похоронах, и вскоре все узнали о прискорбном событии; осталось лишь оплакать прекрасную деву. Королева же всюду появлялась с печальным лицом — уж она-то умела придавать своим чертам любое выражение, какое только захочет.

Принц же, в невообразимой тревоге, едва въехав в город, спросил у первого же прохожего, каковы вести о Констанции. Не зная, что это принц, ему просто сказали: девушка умерла. Услышав известие столь горестное, он не мог более превозмогать скорбь и, бездыханный, упал с коня. Вокруг собрался народ, кто-то признал в нем принца, и люди отнесли его во дворец едва живого.

Королю было до глубины души жаль сына; мать же, готовая к такому повороту дела, полагала, что со временем он исцелится от своих любовных надежд. Но горе безутешного принца росло с каждой минутой. Два дня он провел в уединении, не желая никого видеть и ни с кем говорить, а потом, бледный, в слезах, пришел к королеве и, обвинив ее в гибели своей милой Констанции, пообещал скорое наказание; он же сам, чувствуя приближение смерти, просит показать, где похоронена его возлюбленная.

Королева решила сама проводить его в кипарисовую рощу, где по ее приказу возвели надгробие, раз уж не удалось отговорить его. Оказавшись там, где вечным сном спала его любовь, принц оплакивал ее так нежно и страстно, что даже жестокосердая мать не сдержала слез. Не меньше него горевали и Миртэн, и все, кто слышал его. И вдруг исступленный принц, выхватив шпагу, вскочил на мраморное надгробие, под которым лежала прекрасная принцесса. Не удержи его за руку королева с Миртэном — он бы покончил с собой.

— Ничто на свете, — воскликнул он, — не помешает мне умереть и воссоединиться с моей милой принцессой.

Удивленная тем, что он назвал принцессой простую пастушку, королева подумала, что сын ее бредит, но все же спросила, почему он так сказал о Констанции. Принц ответил, что его избранница — королевна, что королевство ее называется Пустынное, и она осталась единственной его наследницей; не сказал бы он этого, да теперь уж нет причин скрывать правду.

— Ах! Сын мой, — молвила королева, — коли Констанция вам ровня, — утешьтесь, ибо она жива. Признаюсь вам, чтобы умалить вашу боль, — ведь я продала ее в рабство, и ее увезли на корабле.