Этот неожиданный голос так напугал королеву, что она не решилась совершить задуманное.

— Как видите, сударыня, — сказала принцесса, — духи, парящие здесь в воздухе, благосклонны ко мне.

— Я думаю, — отозвалась королева, вне себя от злости, — что вам бесы помогают, да только король, отец ваш, сумеет рассеять все их козни.

— О, Небеса, да если б мне приходилось опасаться лишь гнева моего батюшки! — воскликнула принцесса. — Ваш, сударыня, страшнее во сто крат.

Королева покинула ее, весьма взволнованная увиденным. Она устроила совет, как ей подловить принцессу. Ей сказали, что принцессу, видимо, взяла под защиту какая-нибудь фея или волшебник, и верным средством их раздразнить будут новые муки — тогда-то и удастся раскрыть всю интригу. Королеве эта мысль понравилась. Она поселила в комнату к принцессе одну девицу, строившую из себя саму невинность и якобы присланную ей служить. Но как скрыть столь явный умысел? Принцесса видела в ней шпионку, и как же горько ей это было.

«Как! — говорила она себе. — Неужто не беседовать мне больше с моей птицей, дорогим моим королем? Он помогал мне сносить мои беды, а я его утешала в его горестях. Что же теперь станется с ним? А со мной что будет?» — И слезы у принцессы лились ручьем.

Она уже не осмеливалась подходить к окошку, хотя и слышала, что король-птица летает вокруг: смерть как хотелось ей открыть ему, да не могла она рисковать жизнью возлюбленного. Так продолжалось целый месяц, и король-Синяя птица был в отчаянии. Сколько жалоб он исторг из своего сердца! Как жить без дорогой принцессы? Никогда еще не были ему столь горьки разлука и его превращение. Тщетно искал он способ справиться с каждой из этих бед — сколько голову ни ломал, ничего придумать не мог.

А подосланная к принцессе шпионка весь месяц глаз не смыкала ни днем, ни ночью и в конце концов так уморилась, что заснула глубоким сном. Флорина заметила это, отворила окошко и позвала:

Это ее собственные слова, мы не изменили в них ни единой буквы. Король-птица услышал их и в мгновение ока явился к окну. Как счастливы они были снова! Сколько всего хотели сказать друг другу! Нежностям и клятвам в верности не было конца. Принцесса не могла сдержать слез; растроганный возлюбленный утешал ее как мог. Наконец пришел час расставания, а тюремщица так и не проснулась. Трогательно было расставание влюбленных.

Назавтра горничная снова заснула, а принцесса подбежала к окошку и сказала, как и в прошлый раз:

Король-птица прилетел немедленно, и эта ночь прошла подобно предыдущей, тихо и спокойно, к радости наших влюбленных. Они льстили себя надеждой, что их надзирательнице спится столь сладко, что так теперь и будет каждый раз. И в самом деле, три следующие ночи прошли без тревог, но на четвертую соня вдруг услышала шум и проснулась, притворившись еще спящей. Вглядевшись во мрак, она тут же различила в лунном свете, как прекраснейшая в мире птица беседует с принцессой, ласкает ее лапкой, нежно касается ее губ своим клювиком; а поняв их беседу, немало удивилась, ибо птица говорила как влюбленный, а принцесса отвечала ей с нежностью.

Начало светать, влюбленные попрощались, и так тяжко было им расставаться, будто они предчувствовали беду. Принцесса бросилась на кровать и горько разрыдалась, а король вернулся в свое дупло. Тюремщица же побежала к королеве и обо всем ей рассказала. Та послала за Краплёной и ее компаньонками. Долго они судили-рядили и сошлись на том, что синяя птица — не кто иной как король Премил.

— Какое оскорбление! — воскликнула королева. — Нас обидели, моя Краплёнушка! Эта дерзкая принцесса, которая казалась такой несчастной и подавленной, спокойно беседовала с этим неблагодарным да радовалась! О! Я отомщу, да так, что о моей кровавой мести еще не скоро забудут!

Краплёна просила ее не терять ни минуты и, будучи тут задетой еще больше матушки, уже млела от радости, предвкушая, как не поздоровится влюбленным. Королева снова послала свою подручную в башню и наказала ей виду не подавать, что подозревает что-то или следит, а, напротив, притворяться, что спит крепче прежнего. Та и улеглась пораньше, и храпеть старалась погромче, так что бедная принцесса-горемыка, ничего не подозревая, высунулась в окошко и закричала:

Звала всю ночь, но тщетно: птица не появлялась — злая королева приказала повесить на кипарис множество мечей, ножей, кинжалов, бритв, так что, только король-птица прилетел, как тут же был весь изранен: смертоносное оружие изрезало ему лапы, он начал падать, и новые лезвия впились ему в крылья; наконец, пронзенный сотней клинков, с огромным трудом добрался он до своего дерева, оставляя длинный кровавый след. Ах, зачем вас там не было, прекрасная принцесса! Вы помогли бы королю-птице… но нет, вы, конечно, умерли бы от горя, увидев его в столь плачевном состоянии! А сам он и не желал позаботиться о себе — ведь он был уверен, что это Флорина сыграла с ним такую злую шутку.

— О злодейка! — говорил страдалец. — Так-то платишь ты за мою страсть, нежнее коей свет еще не видывал? Если ты желала моей смерти — зачем сама не приказала мне умереть? От твоей руки была бы мне сладка и лютая погибель! Я летел навстречу тебе с любовью и доверием! Я страдал за тебя, и страдал, не жалуясь! Как, ты пожертвовала мною ради самой злобной из женщин! Она была врагом нам обоим, а ты заключила с ней мир и предала меня! Это ты, Флорина, ты сама вонзила в меня эти кинжалы! Ты направила руку Краплёны мне прямо в грудь!

Король был так подавлен этими ужасными мыслями, что решился умереть.

Однако его друг-волшебник, которому крылатые лягушки вернули колесницу без седока, так загоревал, так о короле забеспокоился, что восемь раз облетел всю землю в его поисках, да все не мог найти. Уже в девятый раз он отправился в путь, и вот случилось ему пролетать через лес, где лежал раненый король. Волшебник протяжно протрубил в рог, как было у них условлено, и пять раз прокричал во весь голос:

— Король Премил, король Премил, где вы?

Король узнал голос своего лучшего друга.

— Приблизьтесь к этому дереву, — сказал он, — и увидите несчастного короля, потопленного в крови.

Удивленный волшебник озирался по сторонам, но никого не видел.

— Я — синяя птица! — сказал король слабым и печальным голосом.

Тогда только волшебник разглядел его в маленьком гнездышке. Иной тут растерялся бы, но ему была знакома некромантия во всех подробностях, так что пары слов хватило, чтобы унять кровь. Он нашел в лесу лечебные травы и, нашептав на них несколько заклинаний, вылечил короля так, как будто тот и ранен никогда не бывал. Тут он спросил друга, каким это образом тот превратился в птицу и кто изувечил его так жестоко. Король удовлетворил его любопытство — рассказал, что это Флорина выдала секрет их любви и тайных свиданий королеве, с которой решила заключить мир, и что она же позволила повесить на кипарис кинжалы и бритвы, которые его всего изрезали. Он тысячу раз посетовал на вероломство принцессы, говоря, что желал бы умереть прежде, чем узнал, как она жестокосерда. Волшебник вместе с ним ругал и ее, и всех женщин на свете, советуя забыть принцессу поскорее.

— Как несчастны вы будете, продолжая любить эту неблагодарную! — сказал он королю. — Если она так поступила с вами, от нее всего можно ожидать.

Король-птица не мог послушаться его — он еще слишком любил Флорину. Тогда волшебник, понимавший чувства друга, как тот ни старался их скрыть, ласково ему пропел: