— Я согласилась бы, — отвечала она, — если бы вы могли видеть меня днем, но ведь мы беседуем только ночью.

Король-птица обещал ей являться в башню, когда она пожелает, — тут же она надела серьги, и ночь прошла за болтовней, подобно прошлой.

На следующий день король-Синяя птица снова полетел в свое королевство. Он влетел во дворец, опять проник в кабинет сквозь разбитое окно и прихватил для принцессы самые роскошные браслеты, какие только есть на свете: были они из цельного изумруда, затейливо ограненного и с отверстием посредине, в которое можно было просунуть руку по локоть.

— Неужто вы полагаете, — сказала ему принцесса, — что мои чувства необходимо подкреплять подарками? Ах, плохо же вы меня знаете!

— Нет, сударыня, — отвечал он, — я не думаю, что эти побрякушки, которые я дарю вам, нужны, чтобы упрочить вашу нежность ко мне; однако моя нежность к вам оскорбилась бы, если бы я пренебрег любой возможностью засвидетельствовать вам внимание; а когда меня нет здесь, пусть напоминают вам обо мне эти безделушки.

Флорина в ответ наговорила ему тысячу любезностей, на которые он ответил тысячей своих — полных такой же нежности.

На следующую ночь влюбленный король-птица принес избраннице весьма большие часы, устроенные внутри жемчужины: блистательная работа превосходила ценностью редкостный материал.

— Нет нужды дарить мне часы, — сказала она галантно, — когда вы далеко, время для меня тянется бесконечно, когда же вы со мною, оно пролетает как сон; откуда же мне знать ему настоящую цену.

— Увы, дорогая принцесса, и со мной происходит то же самое, — отвечал он, — но, быть может, я в этом тонком деле перемудрствовал.

— Вы так страдаете, чтобы сохранить мне верность, — как тут не поверить, что ваши дружба и почтение простираются столь далеко, сколь возможно[22].

При дневном свете король-птица прятался в густых ветвях дерева, чьи плоды служили ему пищей, а иногда пел чудные песни. Голос его очаровывал прохожих: они слышали его, но никого не видели и наконец решили, что это духи поют. Сие мнение так закрепилось, что никто уже не осмеливался войти в лес, зато распространилось множество слухов о чудесах, случавшихся там в изобилии, и вот всеобщий страх сделался залогом безопасности синей птицы.

Дня не проходило без того, чтобы король не подарил что-нибудь Флорине: то жемчужное ожерелье, то драгоценные перстни тончайшей работы, то алмазные булавки, то гребни или букетики из драгоценных камней, разноцветных и похожих на цветы, то приятные книги или медальоны. Наконец у принцессы скопилось несметное множество редчайших сокровищ. Наряжалась она лишь по ночам, ради короля, а утром аккуратно прятала драгоценности под соломенный тюфяк, ибо больше ей было некуда их складывать. Так прошло два года, и Флорина ни разу не пожаловалась на свое заточение. Да и на что ей было сетовать? Ночами напролет беседовала она с возлюбленным, и никто на свете еще не говорил друг другу столько нежных слов, — а ведь она целыми днями сидела одна в темнице, король-птица же — в дупле: и все-таки по ночам они не могли наговориться, ибо сердце и разум изобильно подсказывали им неисчерпаемые темы для бесед.

Между тем злая королева, безжалостно державшая принцессу взаперти, тщетно пыталась выдать замуж Краплёну. Она отправляла посольства ко всем известным ей принцам, но стоило послам явиться, как им давали от ворот поворот. Если бы речь шла о принцессе Флорине, говорили им, вас приняли бы с радостью, Краплёна же пусть себе остается весталкой[23], никто печалиться не будет. Взбешенные Краплёна с матерью принимались тогда еще сильнее мучить ни в чем не повинную принцессу.

— Смотри-ка, даже в заточении эта гордячка нам вредит! — возмущались они. — Как простить все ее злые выходки? Не иначе, как она ведет тайную переписку с иностранными державами, а значит, по меньшей мере государственная преступница. Так к ней и следует относиться. Сделаем же все возможное, чтобы вывести ее на чистую воду.

Они закончили свой совет так поздно, что уже и полночь миновала, когда обе решили подняться в башню и допросить узницу. Та как раз сидела у окошка и беседовала с синей птицей, надев все драгоценности и красиво уложив свои прелестные кудри, — те, кто горюет, обычно так не прихорашиваются. Вся ее комната и кровать были устланы цветами, и она даже зажгла несколько испанских свечек[24], источавших прекрасный запах. Королева подслушивала за дверью; ей показалось, что там поют дуэтом — у Флорины ведь был голосок, подобный ангельскому. А вот и слова — королева сочла их нежностями:

Этот маленький концерт завершили несколько вздохов.

— Ах, Краплёнушка моя, нас предали! — вскричала королева и, резко рванув дверь, влетела в комнату. Каково же пришлось Флорине? Она поскорей захлопнула окошко, чтобы король-птица мог улететь, больше думая о его безопасности, чем о своей собственной, — но и он не пожелал спасаться: ведь от его орлиного взора не укрылось, в какой опасности оказалась принцесса. Он разглядел королеву и Краплёну! До чего же горько ему стало, что не может он защитить возлюбленную! Они же подошли к бедняжке как две фурии, готовые вот-вот растерзать жертву.

— Об интригах, которые плетете вы против государства, нам все известно! — вскричала королева. — И не думайте, что ваше положение спасет от заслуженного наказания!

— А с кем бы я могла плести интриги, сударыня? — отвечала принцесса. — Не вы ли сами стережете меня вот уже два года? Разве я вижусь с кем-то, кроме тех слуг, которых вы ко мне подсылаете?

Пока она говорила, королева с дочкой изумленно ее разглядывали и были поражены ее ослепительной красотой и дивным нарядом.

— А откуда же у вас такие драгоценности, сударыня, — спросила королева, — и эти камни, что сияют как солнце? Уж не станете ли вы уверять нас, что в башне алмазные копи открылись?

— Я нашла их здесь, — отвечала Флорина, — это все, что я знаю.

Королева посмотрела на нее так, будто в самое сердце ее хотела взглядом проникнуть.

— Так просто вы нас не проведете, — сказала она. — Нам известно все, что вы делаете, с утра до вечера. Вам подарили все эти украшения с одной лишь целью — чтобы вы за них продали королевство вашего отца.

— Словно бы я могла это сделать! — отвечала принцесса с презрительной улыбкой. — Несчастной принцессе, так давно страдающей в цепях, куда как легко устроить заговор подобного рода!

— А для кого же вы тогда так красиво причесаны, кокетка вы эдакая, — продолжала королева, — для кого благовонья в вашей комнате, для кого вы разодеты так, как и при дворе не наряжались?

— У меня здесь достаточно свободного времени, — отвечала принцесса. — Неудивительно, если я и займусь на досуге нарядами; я живу только в горе и слезах, так что эти несколько минут не могут быть мне в упрек.

— Ну, ну, — сказала королева, — мы еще увидим, что эта невинная овечка затевает вместе с нашими врагами!

Королева сама обыскала всю комнату; подняв тюфяк, увидела под ним великое множество бриллиантов, жемчуга, рубинов, изумрудов и топазов, гадая, откуда бы могло взяться все это. Тогда, чтобы погубить принцессу, решила она припрятать в потайном местечке секретные бумаги. Незаметно она сунула несколько листов внутрь печной трубы; но, по счастью, на ней как раз сидел король-Синяя птица, который все слышал, и зрение у него было острее, чем у рыси. Он закричал:

— Берегись, Флорина, враг твой хочет предать тебя!