Назначения самого алтаря я не понимал и скоро превратил его в постель.

— Все-таки я не понимаю, какому идиоту понадобится красть этот камень, если ничто живое не сможет выбраться из кольца огня, а, духи? — я, как обычно, размышлял вслух.

— Узнаешь, — услышал я не то тихое шипение, не то свист, как может свистеть только огонь.

— Эй, вы опять на связи? — Я удивился, что мне ответили спустя столько лет.

Ответом мне было лишь почесывание пса. Сразу две мысли, толкаясь, родились в моей голове. Мысль первая: духи огня явно здесь не для разговоров по душам. И вторая: зря я чесал пса на днях. У него, оказывается, блохи. Откуда только они взялись в этой глуши, будь они неладны.

Покончив с чтением записок, обнаруженных в тайнике герцога, Като поставила их на место и еще раз прошлась по комнате. Одновременно было страшно и любопытно. Но страх — ярмо тех, кто пугаясь всего абсолютно, даже своих мыслей, забивается в нору и так коротает дни. Поэтому, остановившись на секунду перед письменным столом герцога, Като отбросила страхи и решительно выдвинула первый ящик. Записи, документация Хиль-де-Винтера, что-то личное, но нет, не время разбирать чужие любовные переписки. Вытащив пачку писем, бумаг и пергаментов, она осмотрела дно ящика.

Пасьянс. Как странно.

Это были карты со странными рисунками и необычным крапом. Неизвестно, что хотел сказать художник, изобразив на обороте картинок (а карты были рисованные, а не распечатанные на принтере), рассветное море с перевернутым месяцем, своими рожками, словно руками, тянувшимся к морю. Может, это был какой-то знак, символ, явно забытый в нашу эпоху и в нашем мире.

Сами картинки изображали странное существо, с большими горящими глазами, под которыми залегли черные тени, черными же извивающимися волосами и гибким, без намеков на принадлежность к какому-то полу телом. На карте, что лежала сверху, это существо сидело, как одинокий отшельник, скрестив руки, в норе-пещере. На стене висели цепь и факел, на сводах пещеры играли странные красноватые отсветы. На следующей карте он (или она?) стоял с поднятыми к небу руками, как символ отчаяния, а вокруг него танцевали демоны в трансе с хищными оскалами и копьями в когтистых лапах. На третьей карте существо смотрело на расстилавшийся перед ним пейзаж, лениво развалившись на пушистом белом облаке. На четвертой у него в руках был окровавленный нож. Нигде не было видно не надписи, ни пояснения, и толкователем, Матей, судя по всему, не пользовался. Като пролистала колоду, постепенно теряя интерес к тому, чего разгадать не представлялось возможности. И только одна из предпоследних карт кое-что прояснила для нее.

Посреди песчаного фона высился постамент, на котором лежал темный, без оправы, камень. Наверное, это и был тот самый пресловутый Шерл. Его охранял большой белый пес с янтарными глазами. Сворд. Андрогинное существо с предыдущих карт тоже присутствовало на изображении, но на этот раз оно безвольно стояло на втором плане, и все внимание Като захватил рисованный белый пес.

Интересно, Матей знал Грейда? А Грейд Матея? Теперь Като начала догадываться, что Матей не был далек от всей этой истории с Камнем. Но какую роль играл он во всем этом? Как ни притягательно было изображение белого пса, но его вместе со всей колодой придется оставить на том же месте, где они лежали прежде.

Теперь ее внимание привлекли полки со всякой всячиной. В груде красных лоскутков она обнаружила восковую куклу, из груди которой торчала длинная игла. Пугающая игрушка. Затем Като заинтересовало содержимое первой попавшейся склянки полкой выше. Она была из темного, иссиня-черного стекла, покрыта пылью и липкой на ощупь. Вдобавок ко всему от нее странно пахло, словно в церкви. Пока склянка стояла, она ничем не отличалась других таких же склянок, сгрудившихся на полке. Но как только Като взяла ее в руки, ее вдруг охватило необъяснимо странное и пугающее чувство, смесь ужаса и тревоги, она совсем забыла, где и зачем находится. Позади нее громко ухнула сова, и девушка от неожиданности выронила склянку.

Сосуд ударился об пол и разбился на несколько частей; из осколка с горлышком потекла маслянистая жидкость и лужицей разлилась на дощатом настиле. И странное дело — от нее начал подниматься густой белесый пар. Его становилось все больше и больше, скоро он достиг потолка и начал клубиться. Като в страхе отступила вглубь комнаты, но ничего ужасного не произошло. Пар задержался на секунду и заскользил к выходу из подземелья.

Перед тем, как просочиться за пределы ангстлоха, дух, или что это было, завис в воздухе перед решеткой, загородившей теперь выход из подземелья. И тут оказалось, что белый дым из синей бутыли — существо разумное и способное мыслить.

Дым окутал прутья решетки, он обволакивал ее со всех сторон, от низа до верха, пока не послышался лязг и скрежет металла.

Когда он рассеялся, Като глазам своим не поверила — решетки и след простыл, и теперь она могла беспрепятственно выбраться отсюда. Когда она выглянула из комнаты, то еще успела разглядеть следы белого дыма в самом верху ангстлоха, а затем он полностью исчез.

— эй, постой! — Крикнула Като, подпрыгивая на краю пропасти и боясь потерять из виду своего спасителя.

— Ты что такое? Или кто?

Она опоздала. Дым исчез из виду. Като с досады грохнула кулаком по стене. Окинув беглым взглядом осколки синей бутыли и записи, которые у нее не было времени разбирать, Като решила последовать примеру дымного духа и, пока опять чего-либо не произошло, покинуть подземелье.

Когда Като выбралась из ангстлоха, и ступила, наконец, на лестницу, то не сразу направилась к выходу. Она еще долго сидела у края деревянной лестницы и переживала заново все, что с ней произошло в «черной дыре». Рука неторопливо сматывала бельевую веревку, по которой она спустилась в подземелье, а перед глазами все еще стоял письменный стол колдуна-Матея с рогатым черепом и ожившая сова.

Когда, наконец, веревка была смотана, Като начала подъем вверх по лестнице. Она затушила свечи в банке, потому что в их жидком свете не было больше необходимости. Подъем освещали факелы, которые кто-то заменял на новые раньше, чем старые успевали сгореть дотла.

Като быстро, почти бегом пересекла базарную площадь и, никем не замеченная, прошмыгнула на территорию дворца. Ее вид, наверное, внушал подозрение, потому что попавшаяся по дороге горничная как-то странно посмотрела на нее и поспешила свернуть в соседний коридор. Като беспрепятственно добралась до своей комнаты, чтобы привести в порядок свою одежду и, главное, мысли.

Все так усердно готовились к приезду Матея, что даже не заметили, что некоторое время ее не было во дворце. Но на этот счет Като ошиблась. Все же был один человек в замке Хиль-де-Винтер, которому было приказано совмещать два эти несовместимые, на первый взгляд, занятия. Как только она очутилась в ванной комнате, сбросила с себя платье и погрузилась в воду с ароматными эфирными маслами, в комнату бесцеремонно ворвалась ключница. Като уже и не сомневалась, что Матей приказал ей не спускать с нее глаз. Может, даже, он знал, что она никакая ни графиня, а просто самозванка, проникшая в замок вовсе не из личных симпатий к его владельцу. Может даже, он подозревал, откуда она на самом деле. В таком случае неизвестно, что он с ней сделает, когда узнает, что она ворвалась в его тайник, который он так тщательно скрывал от посторонних глаз. Ее мысли прервала ключница. Служанка заметила конец бельевой веревки с кухни, торчащий из-под покрывала на кровати, и потому без промедлений зашла за стену из плюща, очутившись в ванной. Она приободрилась, как гончая, взявшая след, и открыла рот, тряся зажатой в руке веревкой, но Като опередила ее. Она поднялась из ванной, набросила на плечи махровый халат цветов Хиль-де-Винтера и раздраженно рявкнула на ключницу, как ее обязывал поступить ее мнимый графский титул.

— Ну? — Ее глаза сверкали гневом. Она старалась выглядеть, как Матей в гневе, то есть почти так же, как разъяренный рино. — Что такое могло случиться, что ТЫ почтила меня своим присутствием? — Последнее было сказано еще и с убийственной долей сарказма.