— Без поноживщины, Фэйл, — небрежно бросил он обидчику Като, наблюдая, как тот хвалится силой и ловкостью перед неопытным противником.

Фэйл первым пошел в атаку, его противник инстинктивно отступил назад, задев один из столов. Сидевшие за ним приспешники Матея продолжали невозмутимо пировать. Несмотря на отсутствие опыта, как показалось Като, Дэз успешно парировал все удары арбалетчика, хотя сам и не сделал ни одного выпада.

— Пусть практикуется, — сказал герцог, доливая ей вина.

Като стало не по себе от этой реплики герцога, и она не смогла больше проглотить ни кусочка, делая один за другим мелкие глотки вина, и стараясь не смотреть, как бедный Дэз без защитного снаряжения отдувается за Матея, каждую секунду рискуя быть проткнутым настоящей, остро заточенной шпагой! Като оторвалась от бокала «Турмали» лишь однажды, когда за одним из столов послышался одобрительный оклик. Как оказалось, Фэйл нашел безопасный способ закончить поединок, выбив шпагу из руки своего неопытного соперника. Когда он возвращался на свое место, победоносно глядя на герцога, тот выпил в его честь, видимо, забыв причины и обстоятельства поединка.

— Корчевник, что стоишь, неси фрукты даме, — щелкнул пальцами Матей, заметив, что Като потеряла интерес к мясу.

Старичок-трактирщик принес какие-то диковинные плоды: с иссиня-черной скорлупой, растрескавшейся, обнажившей местами белую мякоть, по консистенции напоминающую заварной крем. Другие плоды были поменьше, красновато-рыжие, овальной формы, все в мелких колючках, которые пришлось бы обтряхивать салфеткой. Салатовые в твердой скорлупе, пятнистой, как перепелиные яйца, она решила не трогать, потому что даже не подозревала, как к ним подступиться. Это потом она распробовала эти сладкие орешки. На подносе оставались еще крупные темные вишни, и Като потянулась за ними.

— Осторожнее, графиня, это взрыво-вишня, — предупредил герцог.

Рука Като застыла в нерешительности. Что за нелепые шутки?

Вишни были крупные, все как одна, отборные — и Като надкусила одну из них.

И вишня взорвалась.

Красной, истекающей соком мякотью покрыло ее лицо и одежду. Като тут же пригнулась к коленям, поспешно зарывшись в тканую салфетку, дабы никто не узрел ее конфуз.

— Очень…спать хочется, — обратилась Като к герцогу, сама красная, как взрыво-вишня. Тот изучающее посмотрел на нее, и Като оставалось только гадать — не свисают ли у нее с бровей и волос кусочки взрыво-плода в этот момент.

— У нас нет подходящей комнаты, ваше превосходительство, — зашипел корчевник на ухо герцогу, собирая испачканные салфетки.

— Да мне плевать, хочешь, во дворе с семьей спи, — не прекращая учтиво улыбаться Като, как можно тише ответил ему Матей.

— Вас проводят в ваши покои, миледи, — объявил ей герцог, на прощанье легко и быстро коснувшись губами ее руки, и тут же снова погрузился в какой-то спор со своим соседом слева.

Като, решив, что больше здесь высиживать нечего, все еще ошарашенная этой необычной костюмированной пирушкой и взрывающимися фруктами, поспешно удалилась наверх, в комнаты. Недовольно ворчащий хозяин «Клена», из вредности гремя связкой ключей и кряхтя, проводил ее. Вредный старикашка с полчаса колупался с замком, бурча себе под нос, что жена его попробует отстирать вишневые пятна с ее одежды, если миледи пожелает. А потом толкнул дверь и ушлепал обратно вниз, в банкетный зал. Ключ в замке снаружи оставил, противный.

Очутившись в номере, Като тут же сбросила с себя всю одежду, и прикрываясь ею же, поспешила принять предложение корчевника — выставила свои заляпанные джинсы, худи и футболку в коридор на спинке стула.

Легкой поступью, обнаженная, по дубовому скрипучему паркету она перенеслась к окну, прикрыла его тяжелой, слегка застиранной шторой. Что ж, она не удивится, если благодаря этому паркету на утро весь «Клен» будет знать время, в которое она встает в туалет. Массивная двуспальная кровать также жалобно скрипнула, когда она прыгнула на нее с разбегу, в ворох перин и подушек, словно в бассейн. Да уж, комнатка на герцогские покои не тянула никак, электричества не было, и на комоде покоилась одна-единственная оплывшая свеча. На окне не было москитной сетки, а комары уже устроили посиделки на потолке. Но в конечном счете, все это ерунда. Она сыта, где спать есть, комната закрывается, так что даже поспать можно. А где она находится и как отсюда добраться до Н-ска, можно выяснить завтра.

— Я только еще еду на встречу. Да. Не заезжать? Хорошо, утром отвезу тебя. Нет, я не опоздаю. Точно. Ну прекрати, я не опоздаю. До завтра, милая, — Канта одновременно разговаривала по мобильному и поворачивала на автобан. Она ничего не сказала Като о том, что гетто-ювелир назначил ей встречу в ресторане на окраине. Да ведь и Като куда-то пропала. Мобильный отключила. Может, на работе ночевать осталась. Или вдруг уделила впервые в жизни время клубному веселью? Или наконец-то задумалась о зияющем пробеле — в личной жизни — в череде своих рабочих будней? Даже не верится.

И Канта спрашивала у прохожих дорогу через каждый метр, а те искоса поглядывали на ее машину с аэрографией. Конечно, машина была вовсе не ее. Она представляла себя сейчас девушкой с достатком «выше среднего», а на деле была неким подобием бесплатного шофера для своей обеспеченной подруги.

А вот и ресторан. Во-первых, Канту насторожило, что ее пригласили в никому не известное место в пригороде, пусть это было и весьма недурственное место. «Наверняка здесь все подают за полцены», — подумала она, разглядывая мерцавшее огнями заведение сквозь запотевшее стекло ламнариного джипа. А во-вторых, за покрытым перламутровым шелком столиком она ожидала увидеть того парня из мастерской, в потрепанных джинсах, от одной мысли этой все ее естество выражало бурное негодование, что ей придется сидеть с ним за одним столиком и даже пытаться поддерживать беседу. Но нет, на его месте был кто-то совсем другой. Посреди всего этого ресторанного шика — живой музыки, дорогих блюд и дамочек в бриллиантах — этот явно смотрелся как не в своей тарелке. Таким место в клубах, на скейт-площадке — но никак не в этой цитадели размеренного времяпровождения для обладателей толстых кошельков.

У него были почти черные волосы длиной до скул, разметавшиеся, заставляющие ни больше не меньше — любоваться им. Все черты лица его были мягкими, деликатными, без жестких брутальных линий. Губы он сжимал немного кокетливо, но это не портило общего впечатления. И было в нем то, что привлекало Канту больше всего — большие голубые глаза, влажные и слегка навыкате, с невинным и дерзким взглядом маленького волчонка. Канта сразу поняла, что в эти глаза, очерченные длинными темными ресницами, можно смотреть часами. Единственное, что насторожило в его облике — это маленькая выступившая жилка на переносице, тонкая и кроваво-красная, словно трещина на гипсовой голове Аполлона.

Пока она отпивала шампанское за знакомство, он ни слова ни сказал ни о каких шерлах. Сыпал комплиментами и заигрывал легкими поглаживаниями мизинцем ножки бокала. Может, оно и к лучшему? К черту шерлы, к черту камни ведьм!

И все же одна мысль не давала Канте покоя.

— Тот парень из мастерской, он что, ваш знакомый? — Спросила Канта, она сама заметила, как строго, даже с агрессией, она это выцедила.

В этот момент подали устрицы, и все это время ее новый знакомый продолжал улыбаться.

— Гард? — Переспросил он, после того, как официантка оставила их наедине. — Конечно же, нет. Я просто ремонтирую у него фамильные драгоценности.

Канта улыбнулась во все тридцать два зуба, услышав подтверждение тому факту, что этот Шеранд богат и не водится с нищебродами, то есть, такими проходимцами, как тот ювелир. Эта мысль радовала ее даже больше, чем причина их встречи — шерл, как вкратце по телефону объяснил проходимец. То ли этот шерл хранился у каких-то родственников Шеранда, то ли он мог помочь ей с поисками — точно Канта не поняла.