— Ещё чего! Позволять девушке таскать тяжести, да ещё и в темноте… — он отобрал у неё ведро и щёлкнул фонариком. — Где тут ваш колодец, показывай!

Возле журавля он зачем-то отодвинул девушку в сторону и быстро, словно боялся, что в колодце или за ним сидит в засаде какая-нибудь страховидла, осмотрел сруб, заглянул под крышку. Посветил фонариком вниз, на воду.

Ксана едва не рассмеялась, глядя на его действия, но, к счастью, смогла удержаться. Им-то, людям, в Зоне не так просто, как ей! Вот и привыкли сторожиться.

— Никого? — всё же, чтобы не обижать его, опасливым шёпотом спросила она.

— Порядок! Чисто!.. Ну-ка, посвети мне!

Долговец опустил ведро, привязанное к журавлю и вытянул его, полное прозрачной воды, в которой отражался свет фонарика.

— Эх… — поделился он, — Сто лет из колодца воду не пил…

— Ну так попей! — улыбнулась Ксана. — Я ведь уже говорила, что она чистая. Только смотри, чтобы горло не заболело. Холодно же!

— А радиация?

— Проверь.

Долговец извлёк КПК, активировал дозиметр и поднёс к ведру.

— Действительно… — озадаченно пробормотал он. — Мистика какая-то!.. И-эх, была не была!..

И он надолго припал к ведру. А когда оторвался — на его лице было написано блаженство.

— Ух!.. Вот ради такого момента стоило нестись сюда, как бешеные тушканы, в обход гона!.. Давно не пил такой вкусной воды!

Ксана в ответ на его радость заулыбалась столь же заразительно.

— А как тебя зовут? — вдруг спросила она.

— Меня? Кошак.

— Это твоё прозвище?

— Вообще-то, фамилия. Но и правда на прозвище смахивает. Вот и сделал прозвищем. А так я — Макс. Максим Кошак, то есть. Вот такое имя.

— А я — Ксана. Просто Ксана… А… можно я тебя буду называть не Кошак, а… Коть?

— Коть? Можно, — хмыкнул долговец. — В виде исключения!

Он наполнил ведро и понёс к дому. Ксана семенила рядом, стараясь попасть в темп его широких шагов, и прилежно светя ему на дорогу.

На крыльце уже стояли остальные долговцы.

— Кошак, ты охренел? — почти вкрадчиво осведомился Грищенко, — Пить воду неведомо из какого колодца в Зоне…

— Да чистая она, Полёт! — в подтверждение Кошак ещё раз сунул в ведро дозиметр и показал результаты. — Смотри! Сам не поверил сперва, но… техника не врёт!

— Стала бы я вас поить чаем из заражённой воды! — проворчала Ксана. — Но в этом колодце вода и правда хорошая. Не спрашивайте меня, почему так — я сама не знаю.

— Ладно, — смягчился Грищенко, он же Полёт, — Отнесём это к разряду непознанного… Ксан, ты в чём обычно чай кипятишь?

— А вон! — девушка ткнула пальцем куда-то за его спину. Там обнаружился старинный, с медалями на старательно начищенном пузе, углевой самовар литров на пять. — Только щепы надо настругать.

— Есть чем и из чего?

— Вон там…

— Вук, Фриз, займитесь!.. И печкой тоже! — кивнул Полёт, а сам взялся за ручки самовара и стащил его с веранды на землю. — Я так понимаю, ты его тут раскочегариваешь?

— Ага. Ещё не хватало дом спалить.

— Это правильно!

…Спустя некоторое время пышущий паром самовар стоял на столе, в печке гудел, наполняя хату живительным теплом и сухостью, огонь, а Ксана с широкой улыбкой хлебосольной хозяйки на лице священнодействовала над заварником.

— Заварка настоящая, с Большой Земли. Тато дал целую пачку! — скромно похвалилась она. — И пряников!

Полёт извлёк из рюкзака и положил на стол пару банок тушёнки, полбуханки чёрного хлеба и непочатую шоколадку.

— Вклад в общее дело.

— Да не надо… — засмущалась Ксана.

— Надо! А то что это — гости едят, а хозяева глядят? Не пойдёт!

Вернулись бодрые и раскрасневшиеся Кошак с Фризом и Вуком, ходившие умываться на колодец. Поглядев на стол, молча добавили от себя ещё две банки консервов, пачку рафинада и две шоколадки.

Чаепитие получилось уютным, вкусным и душевным. Правда, долговцы ежеминутно прислушивались к звукам на улице и предусмотрительно не стали садиться напротив занавешенного окна. Автоматы висели на спинках стульев, готовые в любой момент быть пущенными в действие. Ксана понимающе улыбнулась про себя и сделала вид, что так оно и надо.

— Пахнет у тебя в доме хорошо! — сказал Кошак и блаженно — действительно, как кот, — потянулся. — Чеснок, укроп, травы… Добрый запах! Это всё — он кивнул на луково-чесночные связки, — здесь, что ли, выросло?

— Ага, — кивнула Детёныш. — Я когда сюда пришла, увидела, что многое одичало, заросло, погибло… Но кое-что собрать удалось. Там, в подполе, ещё морковка, свёкла, фасоль, несколько гарбузов, яблоки… Картошку выкопали — не всю, правда, рук ужас как не хватает, да и кабаны много поели… Но с голоду не помрём! — и девушка радостно засмеялась.

Ей было хорошо. Так хорошо, как она давно себя не ощущала. Ксана любила принимать гостей, а ещё больше любила их кормить (вернее — как часто уточняли отец и некоторые особо близкие знакомцы из сталкеров — закармливать). Но с тех пор, как она ушла с Кордона, у неё не было ни одной возможности — если не считать появления на хуторе Марго — проявить своё гостеприимство. Так что сейчас Детёныш наслаждалась ролью хозяйки.

В сенях вдруг скрипнула наружная дверь, и послышались шаги. Долговцы все как один повскакали и схватились за оружие. Ксана зашипела и замахала на них руками.

— Марго, это ты? — крикнула она. — У нас гости!

В голосе её долговцам послышалось предупреждение. Шаги замерли, не дойдя до двери в кухню, а потом торопливо и вроде как испуганно удалились. Скрипнула и глухо бухнула дверь, и наступила тишина.

— Кто это был? — негромко и подозрительно спросил Полёт.

— Маргоша, моя подруга, — пояснила Ксана — Мы тут вдвоём живём, я — тут, она — в соседней хате.

— А чего же она не стала сюда входить?

Детёныш вздохнула.

— Она… стесняется. У неё лицо обезображено… и руки. В аномалию попала, еле выбралась. Теперь боится показываться чужим. Поэтому постоянно в плащ кутается и чуть что — прячется. Я потом ей отнесу и шоколаду, и других вкусностей. Вы только не трогайте её, ладно? Ей и так досталось…

— Договорились, — кивнул Полёт и встал. — Ну что ж, гости дорогие, пора и честь знать. Где нам до утра переждать, хозяюшка?

— Две хаты свободны, можно в любой. Сейчас проведу.

Девушка извлекла из ящика кухонного стола ещё одну связку диодов и повела долговцев устраиваться на ночлег.

— Вот тут, — показала она на одну из хат. — Там, правда, давно не топлено, но поспать есть где. Утром, если я раньше за вами не приду — стукните мне в окошко? А то я такая соня, могу проспать и до полудня… — Ксана лукаво-сконфуженно улыбнулась, — Хотя, в общем-то, куда нам торопиться? Чем дольше мы тут сидим — тем спокойнее порождения после гона.

Понаблюдав, как долговцы распределяют караулы на остаток ночи, Детёныш пошла к себе.

— Да! — вдруг вспомнила она ещё об одной обитательнице хутора и вернулась с полдороги. — Если вдруг прибежит такая бурая слепая собака со щенятами — пожалуйста, не убивайте их! Это моя Дамка, она тут живёт, хутор от зверья охраняет!

— Если сами на рожон не полезут — не убьём, — проворчал Полёт. Ему явно не понравилось это известие, но к чести своей, долговец удержался от более резкой реакции.

— Ой, я очень надеюсь, что Дамка не полезет… — вздохнула Ксана. — Но если что — лучше меня зовите, я её приструню… Доброй ночи!

— Доброй ночи, Ксан! — вразнобой отозвались мужчины.

Со своего крыльца они наблюдали, как, покачиваясь, удаляется связка мелких «фонариков» в руках силуэта девушки. Но пошла Ксана не к себе, а свернула к соседней хате, окошки которой светились таким же тёплым светом. Видимо, пошла разговаривать с прячущейся подругой.

— Хорошо-то как… — вздохнув, проговорил Вук, заступавший на пару с Фризом на первую вахту. — Деревня, вода из колодца, чай в углевом самоваре, окошки светятся, морозец лёгкий… Как и не в Зоне даже! Только вот снега не хватает.

— Только не вздумайте мне там у девчонок под окнами подглядывать! — уходя в дом, предупредил Полёт и на всякий случай показал кулак. Фриз и Вук сделали возмущённые лица — мол, обижаешь, командир!