МИХАЙЛОВСКОЕ Пустые небеса. Туманом, словно войлоком, Укутаны поля и облетевший лес. И день, Что грязь месил И в дождь волокся волоком, Уже сошёл на нет И в сумерках исчез. И конь уже устал. Но вот за палисадником Сквозным, как решето, Гнилой навес навис, И в сени со двора За спешившимся всадником Из темноты вошёл, Кося зрачком, Борис. Кто звал его сюда, Какая вороже́я?.. Неужто есть резон Повесе привечать Бездомного царя — Кошмар воображенья, На чьи черты легла Кровавая печать?.. Но, бросив трость на стол И встав возле камина, Хозяин поглядел На отблеск вороной Решётки И на то, Как в сумерках карминно Горит ушедший век Рельефной стороной. Подумал: хорошо, Что облаком владею. Мирская власть — обман, Когда слетает лист И гордый властелин, Подобный лицедею, Уходит в никуда Из-за пустых кулис. Не лучше ли вина Пригубить и забыться, Как мёрзлые поля — Под вой осенних пург, И вовсе позабыть, Что где-то есть столица — Холодный истукан, Туманный Петербург… Но нет, ещё нужны Забавы и округлый Прохладный локоток, И вальса круговерть, И карты, и метель, Пока играет в куклы Подросток Натали — Его любовь и смерть… Но нет, ещё нужны И молодость, и поза, И лёгкого пера Причудливый каприз, Хоть и присел в углу Предчувствием допроса Томимый и вконец Измученный Борис… ЧИТАЯ СТАТЬЮ О ГЕНЕРАЛЕ М. Д. СКОБЕЛЕВЕ Я в памяти событья перебрал. Точнее, не событья, а намётки: Неясные, как лёгкий след подмётки: Где вестовой прошёл, где генерал, Где проходил Желябов, где пустой И ветреный, но симпатичный денди?.. Одно лишь ясно: вот ходили дети, Вот Тютчев, Достоевский и Толстой. А вот спешит Кибальчич проходным Сквозным двором, неся в пакете порох… Следы… следы… Журналов жухлый ворох С похмелья ворошу по выходным. А вот ещё один неясный след Героя Плевны и других сражений, Что в ресторане был без сожалений Отравлен кем-то… Заглянул — ослеп. История, как Библия, темна, Настолько безвозвратна, что не надо В подвалах затоваренного склада Искать архивы, путать имена… 1978 ПАМЯТИ БАБУШКИ За стёклами хлопья витали, Разъезжая площадь пуста. В ночные безбрежные дали Вокзал отпустил поезда. И с Богом!.. Когда отъезжали Тоску за границей лечить, — Дома Петербурга бежали, Стремясь на подножку вскочить. Красавица в шубке, ужели Грядущего груз по плечу?.. Железной верстою Викжеля За вашим составом лечу. А вы улыбаетесь тонко Какому-то звуку в себе… Всего вам, родная, но только Не думайте о судьбе. Живите в беспечном угаре На грани любви и греха… Пусть после на грязном базаре И кольца уйдут, и меха. Летите сквозь промельк нечастый Огней за кромешной чертой… Пусть после ваш мальчик несчастный Оставит меня сиротой. Я буду амуром сусальным Незримый полёт совершать, Над вашим сидением спальным Стараясь почти не дышать. Живите, пока ещё рано Платить за парчу и атлас… Я после Ахматову Анну Прочту как посланье от вас. А нынче, безмолвие кроя, Свистит вылетающий пар И, словно забрызганный кровью, Во мраке летит кочегар… 1976 «Туманное утро, заляпанный снегом откос…» Туманное утро, заляпанный снегом откос, Что тянется вдоль, а за ним — то кусты, то берёзы. Туманная жизнь. И под сердцебиенье колёс, Хватаясь за воздух, танцует дымок папиросы. И город туманный, исхлёстанный снегом, уже Исчез, и несётся состав, подгоняемый ветром. И я возвращаюсь, но только заноза в душе, И хочется петь о несбыточном, о безответном… 1976 |
