— Продолжай! Полетит? Ну? Кто знает, почему собака убежала в лес? А может быть, она здесь, в деревне?

В этот момент ребятишки повернули головы в сторону леса. Жрец взглянул в ту же сторону и увидел Салаину, мать Мауи, быстро уходящую из деревни.

— Эй, женщина! Куда собралась?

Салаина ничего не ответила, а только ускорила шаги и уже бегом пролетела сквозь рощу смоковниц к лесу. Жрец понял, что скрывают дети.

Палу почуял приближение Салаины и лаем дал понять это своему хозяину и другу. Мауи, ещё не отдохнувший после двухчасового заплыва и марафона по труднопроходимому верхнему лесу Уполу, бросился навстречу матери. После обоюдных слез радости, Салаина спросила.

— Сынок, как же тебе удалось бежать?

Мауи не мог сразу ответить — накатился очередной приступ кашля, который начался после того, как он выбрался на пляж Лаломану. Весь сложный путь от пещеры Сына Солнца до родного леса Мауи проделал в состоянии возбуждения, радостного и одновременно похожего на лихорадку. А теперь напротив — слабость овладела им, было неприятное чувство тошноты.

— Похоже, ты очень устал, сынок… Отдохни здесь, я побуду с тобой…

Мауи присел на мягкий мох рядом с доброй мамой, и ему стало легче. Он кратко рассказал ей, что произошло с ним после нападения тонганцев. Однако ни словом не обмолвился о Сыне Солнца, считая, что не имеет на это Его разрешения.

— Не рассказывай никому, что ты был на острове табу! Жрец уж точно тогда не простит тебя, — серьёзно заявила наивная женщина.

Она достала из плетёной корзинки печеные бананы и лепешки из плодов хлебного дерева для сына и куски мяса кита — для Палу.

— Спасибо, мама — ты не забыла моего друга!

— Жрец хочет его зарезать, чтобы кровь влить умирающему Афенги, моему брату, а тело отдать священной акуле.

При слове «жрец» Палу бросил жевать вкусный кусочек и злобно зарычал.

— Не бойся, Палу! Ты со мной. — Мауи обнял собаку за шею. — Ты сказала, что дядя Афенги умирает? Значит, мой брат Ваи будет матаи?

— Нет, сын. Ваи не будет вождем, он уплыл на войну простым воином.

— Почему же?

— Фоно не понравилось, что Ваи избрал в жены девушку из бедной аинги. И жрец сделал всё, чтобы фоно отвергло Ваи. — Салаина с заметной тревогой посмотрела на сына, который без обычного аппетита жевал вкусные лепешки и нежно гладил Палу, уплетающего мясо кита.

— Мауи, жрец очень злой и беспощадный человек. Возможно, он будет стараться избавиться от мужчин аинги Аматуи, истинных наследников вождя. И тебе надо опасаться его.

Мауи подумал, что он хорошо сделал, скрыв от мамы визит к Сыну Солнца.

— Я знаю, мама. Я буду осторожен.

— Тебе лучше оставаться в лесу до возвращения Ваи и отца. Здесь жрецу тебя не найти. Я бы не нашла, если бы не Палу. Вот… — Салаина достала из корзинки циновку и что-то, завернутое в лист пандануса. — Вот циновка, на ней спать удобнее. А это… — она развернула широкий лист, и Мауи увидел кинжал, выточенный из твердого камня с искусной резьбой на деревянной рукоятке:

— Его оставил мне твой отец перед походом на Тонга, чтобы я защищала своих младших детей. Но тебе он сейчас больше нужен — злые лесные духи боятся людей с кинжалом. Ты себя защитишь, ты смелый и сильный, Мауи.

Мальчик впервые держал в руках такую красивую и редкую вещь. Символ настоящего воина.

Мауи не сразу заметил их. Они были черные как лесные тени. И нагрянули неожиданно с трех сторон, три злых лесных духа, не оставив Мауи возможности бежать. Пришельцы были сплошь покрыты черными листьями, вместо головы на плечах извивались щупальца осьминога. Палу оскалился, но нападать на страшных и странных непрошенных гостей не осмелился. Озираясь в поисках выхода, он прижался к ногам Мауи. Тот не сразу опомнился от страха. И лишь вспомнив наказ матери, выставил кинжал с криком: «Прочь, лесные злодеи!» У злодеев в руках оказались дубинки. Мауи обернулся к нападающему сзади, грозя кинжалом. Двое других в это мгновение набросили на Палу сеть, обычную сеть для ловли голубей и оттащили рвущегося в исступлении пса в сторону. Затем пришли на подмогу подельнику. Удар дубинки пришелся в заднюю часть шеи. У Мауи закружилась голова, и он ничком упал на циновку. В помутившемся сознании болью отражался жалобный вой Палу. Его, запутанного в птичью сеть, духи уносили в лес….

Очнувшись, Мауи тут же пустился в погоню за духами. Он следовал за ними, ориентируясь на недавно сломанные ветки. Вскоре стало ясно, что эта черная троица направляется в деревню! Мауи бросился напрямик по практически непроходимому участку леса, по только ему известному проходу.

Но он всё-таки опоздал… Выбежав на холм, с которого был обзор деревни и залива, он увидел, как Палу, обездвиженного и беспомощного, волокут к лагуне. Жрец успел сделать своё черное дело с помощью подельников — жрецов из соседних деревень. Оглушив своим каменным молотком Палу, он проткнул ухо бедного пса и наполнил вытекающей кровью жертвенную чашу. Поколдовав над ней, унес в хижину Афенги. Счастье Мауи, что он не видел этого.

— Остановитесь! Не отдавайте Палу акуле!

Мауи казалось, что он кричит изо всех сил, но лишь хриплый стон исходил из ослабленной и разрывающейся от жалости и негодования груди. Его услышала только мать. И бросилась наперерез, пытаясь спасти сына от бесполезного и опасного поступка. Но Мауи раньше подбежал к лагуне. Поздно. «Священная» акула бесстрастно заглатывала последние останки Палу. В воде расплывались черные облака — такой казалась красная кровь на безвинно-голубом фоне.

— Ты, скотина жреца! Ты отдашь мне Палу!

Мауи бросился с кинжалом в воду навстречу чудовищу. Акула медленно подплывала к мальчику. Прорываясь по лесу, Мауи поранился о колючие кустарники, и теперь хищная рыба учуяла свежую кровь.

— Мауи, не надо! Назад!

Салаина уже бежала по лагуне, готовая принести себя в жертву ради спасения сына. Мауи, карлик по сравнению с четырехметровым чудовищем, стоял по грудь в воде в двух шагах от его морды с тупым взглядом маленьких глаз и оскаленной пастью, каждый зуб которой был больше и острее кинжала Мауи.

Черный жрец взирал на это зрелище с такой плотоядностью, как будто сам был на месте священной акулы. Но эта леденящая душу картина смутила трех «лесных духов». Не ожидали продажные служители культа (черный жрец за поимку пса отвалил каждому по поросенку) такой развязки спектакля, устроенного ими в лесу. Один из них схватил визжащий подарок жреца и бросил поросенка прямо в морду акуле. Двое других, воспользовавшись благоприятным моментом, силой вытащили из акульего загона женщину и мальчика. Жрец же, недовольный «предательством» коллег, молча отправился в свой дом за ручей.

Мауи плакал на руках у Салаины:

— За что они Палу? Он был таким добрым, таким ласковым… За что?

Салаина пригладила мокрые волосы сына:

— Он не Палу наказал, а тебя, сынок…

Мауи внимательно взглянул на мать. Теперь ему многое стало понятнее. «Спасибо, мама», — прошептал Мауи, и громко сказал, погрозив кулаком вслед жрецу:

— Я отомщу тебе, свиное рыло!^[16] Отомщу, когда вырасту! Если вырасту… — добавил Мауи про себя. Он не ведал, что судьба даст ему эту возможность гораздо раньше…

Мауи лежал на мягкой подстилке из листьев папоротника, ничком, положив голову на скрещенные руки. Ему нездоровилось, болела голова, сильно знобило, несмотря на жару…. Мальчик не жаловался — он воспринимал болезнь как наказание за посещение Сына Солнца и ждал скорого ухода «на запад», в страну духов. «Не встречу ли я там своего Палу?». При этой мысли ему полегчало. «Только как же мне отомстить вредному жрецу?!»

— Мауи, тебе бы надо сходить к дяде Афенги, проститься с ним, он не доживёт до утра — так сказал жрец. — Салаина присела около сына и положила нежную руку на его плечо. — Кожа твоя очень горячая, сынок. Ты не болен?