Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Но кембриджские авторы «Возвращения с Парнаса», судя по сочинённым ими откровениям Галлио и речам Кемпа, знали и о тайне шекспировского псевдонима, и о роли, отведённой в этой игре Шаксперу из Стратфорда, и не упустили случая потешиться на этот счёт. Они продолжают потешаться над своими учёными толкователями и сегодня.

Исследователями XIX и XX веков были высказаны различные предположения о том, кто мог быть авторами «парнасских» пьес (все три явно написаны не одной и той же рукой), но вопрос остаётся открытым. В прологе к первой части «Возвращения» есть прозрачная аллюзия на имя автора, которое-де напоминает о сыре, изготовляемом в Чешире (то есть, возможно, это имя — Честер или Чешир). Студента с таким подходящим именем в университетских списках второй половины 90-х годов XVI века найти не удалось. Но ведь автор (один из авторов) мог учиться в Кембридже и раньше, сохранив связи с университетом и после его окончания (случай совсем не редкий). Тогда нам следует вспомнить о главном авторе честеровского сборника «Жертва Любви» — о самом Роберте Честере. Он учился в Кембридже (в колледже Св. Троицы) в середине 1580-х годов. Его имение в Ройстоне находилось в нескольких милях от Кембриджа, и поддерживать связь с университетской публикой и после завершения курса обучения было для него несложно. В 1600 году его имя значится в списках студентов Миддл Темпл, тесно связанной с Грейс Инн, где занимался Рэтленд; в начале февраля 1602 года в Миддл Темпл была исполнена шекспировская «Двенадцатая ночь». Честеровская поэма в «Жертве Любви» свидетельствует о том, что Честер знал тайну своего молодого знатного родственника Рэтленда и его супруги и вполне мог быть автором хотя бы одной из частей «Возвращения с Парнаса». Впрочем, это лишь предположение, требующее дальнейших изысканий. Тем более, что сравнительно недавно английскими учёными Ф. Хантли и Е. Хонигманом{77} на роль автора первой «парнасской» пьесы («Паломничество на Парнас») выдвинута кандидатура поэта Джона Уивера. Имя Уивер (Weever) совпадает с названием самой большой реки в Чешире, и сам поэт в одной из своих поэм подчёркивал это. Совпадают и некоторые другие факты и обстоятельства, кроме такой бесспорной связи имени поэта-сатириста с Чеширом, делающие гипотезу о его авторстве убедительной.

Но однокашник Рэтленда Джон Уивер связан с Великим Бардом ещё одним интригующим звеном. Долгое время учёные считали, что надпись на стратфордском настенном памятнике Шаксперу впервые в общих чертах была зафиксирована Дагдейлом в 1656 году. Но оказалось, что эта надпись содержится в сохранившейся рукописи Уивера, датируемой тремя десятилетиями раньше! Хонигман считает, что Уивер переписал эту надпись со стратфордского памятника вскоре после его сооружения. Однако в тексте, написанном рукой Уивера, мы находим некоторое различие с текстом на памятнике. Например, у Уивера отсутствует орфографическая ошибка, бросающаяся в глаза на памятнике. Хонигман предполагает, что Уивер, копируя текст, исправил ошибку каменщика; возможно, так оно и было. Но вот другое различие объяснить подобным образом гораздо труднее. Дата смерти Шакспера в тексте Уивера — 24 апреля 1616 года, в то время как на памятнике — 23 апреля. Вряд ли Уивер мог допустить такую ошибку, списывая текст с памятника; дело, скорей всего, обстояло иначе. Уивер не списывал текст, он был его автором, а рабочий (мастер), перенося текст на камень, не только допустил орфографические искажения, но и исправил дату смерти Шакспера (по совету священника или кого-то другого, знавшего точную дату — 23 апреля). Таким образом, есть серьёзные основания считать, что Джон Уивер был не только первым поэтом, приветствовавшим Шекспира, но и первым, кто через десять лет после смерти Рэтленда почтил память Шакспера, отождествив его при этом с Уильямом Потрясающим Копьём.

«Парнасские» пьесы, Кембридж, поэт Джон Уивер, его эпиграммы, его рукописи — чрезвычайно перспективные направления для дальнейших исследований «шекспировского вопроса», для поисков ключей к его решению.

Фаворит на эшафоте. Крушение

Эссекс и его сторонники строили разные планы, как вернуть ему расположение королевы, устранить ненавистных Роберта Сесила и Уолтера Рэли. Происходили тайные совещания, прощупывалось отношение к этим планам шотландского короля и нового лорда-наместника в Ирландии; их ответы были не слишком обнадёживающими — ввязываться в опасную авантюру они не собирались. Сильный удар не только по самолюбию, но и по финансовому положению Эссекса нанёс отказ Елизаветы продлить истекший срок пожалованного ему десять лет назад права на откуп ввозимых в страну сладких вин — это был основной источник его доходов, без которого ему грозило почти разорение. Эссекс метался, не знал, на что решиться, позволял себе непочтительные замечания не только о политике королевы, но и о её внешности; конечно же, находились люди, не упускавшие случая довести эти замечания до высочайшего слуха.

От правительства не укрылось, что в Лондоне слоняются группы подозрительных личностей, что в городе распускаются возмутительные слухи о том, что Сесил якобы обещал английскую корону испанской инфанте, что Рэли замыслил убить любимого народом Эссекса… Нетрудно было догадаться, откуда идут эти слухи, нетрудно было получить некоторую информацию о том, какие разговоры велись на тайных совещаниях у Эссекса и Саутгемптона. Возможно, Сесил, оценив ситуацию, решил ускорить события, спровоцировать Эссекса на неподготовленное выступление, но возможно, что всё произошло спонтанно.

В субботу 7 февраля 1601 года к Эссексу явился посланец королевы с повелением явиться в Тайный совет. Заговорщики подумали, что это ловушка, и решили действовать немедленно, хотя их действия носили характер плохо продуманной театральной импровизации. Посланцу королевы Эссекс ответил, что он болен, не встаёт с постели. Выступление было назначено на следующий день, а вечером в ту же субботу ближайший соратник Эссекса, Меррик, с несколькими друзьями отправился в театр «Глобус» и попросил актёров срочно представить «Ричарда II» (как он объяснял потом — «чтобы показать народу, что и монарх может быть низложен»). Актёры отказывались: пьеса старая и сборов не даёт, но Меррик выложил сорок шиллингов, и пьесу сыграли. Вряд ли идея поднять народ на восстание с помощью театральной постановки принадлежала сэру Гилли Меррику, человеку от муз весьма далёкому; скорее, она могла осенить таких приближённых Эссекса, как Саутгемптон и Рэтленд. Однако, посмотрев пьесу о событиях двухсотлетней давности, основная масса лондонцев не воспламенилась.

Утром в воскресенье 8 февраля во дворе дома Эссекса собрались его вооружённые сторонники — человек триста, весьма воинственно настроенные. Но правительство уже приняло меры: стражу королевского дворца удвоили, в дом Эссекса были направлены четыре высших сановника — получить объяснения, что означает это скопление людей. Их не стали слушать, заперли в доме, толпа хлынула на улицу, громко призывая народ следовать за ними. Сначала хотели идти к королевскому дворцу, но Эссекс решил направиться в Сити, где рассчитывал получить поддержку. Впереди рядом с Эссексом шли с обнажёнными шпагами Саутгемптон и Рэтленд. Поддержки в Сити эссексовцы не получили: пока они туда добирались, с амвонов было оглашено королевское повеление населению вооружиться и оставаться по домам в ожидании дальнейших приказов; граф был объявлен изменником. Часть сторонников Эссекса рассеялась, оставшимся преградили дорогу правительственные войска. Попытка прорваться была отбита, появились убитые и раненые. С трудом Эссекс и самые верные из его людей смогли вернуться туда, откуда несколько часов назад они начали своё сумбурное шествие. Они стали готовиться к обороне, но вскоре дом был окружён правительственными войсками; подвезли пушки. Осознав безнадёжность сопротивления, осаждённые сдались на милость победителей, по-рыцарски выговорив только одно условие — беспрепятственный пропуск из здания нескольких находившихся там женщин.

83
{"b":"56484","o":1}