– Кёртис! – воскликнула миссис Харт. – Капитан Кёртис? Погодите, где я слышала это имя?

Пуаро ей не помог. Она раздраженно покачала головой.

– Значит, у вас здесь не живет капитан Кёртис? – уточнил сыщик.

– В последнее время – точно нет. И все-таки, знаете, это имя мне, безусловно, знакомо… Вы можете описать своего друга?

– Это было бы сложно. Полагаю, – продолжал он, – иногда бывает так, что сюда приходят письма на имя людей, которые фактически не живут здесь?

– Конечно, такое случается.

– Что вы делаете с такими письмами?

– Ну, мы храним их некоторое время… Понимаете, это может означать, что данный человек скоро приедет сюда. Конечно, если письмо или посылка здесь уже долго, невостребованные, их возвращают на почту.

Эркюль Пуаро задумчиво кивнул:

– Я понимаю. – И прибавил: – Дело в том, что я послал моему другу сюда письмо…

Лицо миссис Харт прояснилось.

– Это все объясняет. Я, должно быть, заметила это имя на конверте. Но у нас останавливается или бывает проездом так много бывших военных… Сейчас посмотрю. – Она глянула на полку.

– Его сейчас там нет, – сказал Эркюль Пуаро.

– Наверное, его вернули почтальону. Мне очень жаль. Ничего важного, надеюсь?

– Нет-нет, письмо было совсем не важное.

Когда он пошел к выходу, миссис Харт, окутанная своим резким запахом фиалок, последовала за ним:

– Если ваш друг приедет…

– Это очень маловероятно. Должно быть, я ошибся.

– Наши расценки, – сказала миссис Харт, – весьма умеренные. В стоимость номера входит кофе после обеда. Я бы хотела, чтобы вы взглянули на пару наших номеров…

Эркюль Пуаро с трудом спасся бегством.

Гостиная миссис Сэмюэлсон была более просторной, более богато обставленной, и центральное отопление в ней было включено на еще большую мощность, чем у леди Хоггин. Эркюль Пуаро с трудом пробирался среди позолоченных столиков и больших скульптур.

Миссис Сэмюэлсон ростом была выше леди Хоггин, и ее волосы были обесцвечены перекисью водорода. Ее пекинеса звали Нанки Пу. Его выпученные глазки с вызовом смотрели на Эркюля Пуаро. Мисс Кебл, компаньонка миссис Сэмюэлсон, оказалась худой и тощей в тех местах, где мисс Карнаби была пухлой, но она так же много говорила и слегка задыхалась. Ее тоже обвинили в исчезновении Нанки Пу.

– Но, правда, мистер Пуаро, это было совершенно удивительно. Все случилось в одну секунду. У входа в «Хэрродс»[8]. Одна няня спросила у меня, который час…

– Няня? – перебил ее Пуаро. – Больничная няня?

– Нет-нет, няня ребенка. И малыш у нее такой славный! Просто прелесть! Такие милые розовые щечки… Говорят, младенцы в Лондоне не выглядят здоровыми, но я уверена…

– Элен, – одернула ее миссис Сэмюэлсон.

Мисс Кебл покраснела, запнулась и умолкла.

Миссис Сэмюэлсон колко сказала:

– И пока мисс Кебл склонялась над детской коляской, которая не имела к ней никакого отношения, этот наглый негодяй перерезал поводок Нанки Пу и ушел с ним.

Мисс Кебл пробормотала сквозь слезы:

– Все произошло в одну секунду. Я оглянулась, а дорогой мальчик исчез, у меня в руке остался только обрывок поводка… Может быть, вы хотите посмотреть на поводок, мистер Пуаро?

– Ничуть, – поспешно возразил сыщик. У него не было намерения собирать коллекцию перерезанных собачьих поводков. – Как я понимаю, – продолжал он, – вскоре после этого вы получили письмо…

История развивалась точно так же, как и первая: письмо, угрозы отрезать уши и хвост Нанки Пу. Только два момента отличались: потребовали другую сумму денег – 300 фунтов – и указали другой адрес, на который ее нужно будет послать. На этот раз – коммандеру Блэкли, в отель «Хэррингтон», Кенсингтон, Клонмел-Гарденс, 76.

Миссис Сэмюэлсон продолжала:

– Когда Нанки Пу благополучно вернулся домой, я сама пошла туда, мистер Пуаро. В конце концов, триста фунтов – это триста фунтов.

– Несомненно.

– Самое первое, что я увидела, было мое письмо с деньгами на чем-то вроде стойки в холле. Пока ждала хозяйку, я сунула его в свою сумку. К сожалению…

– К сожалению, – перебил Пуаро, – когда вы его открыли, в нем оказались только чистые листы бумаги.

– Откуда вы знаете? – Миссис Сэмюэлсон в изумлении посмотрела на него.

Сыщик пожал плечами:

– Очевидно, chere madamе[9], вор непременно забрал бы деньги до того, как вернул собаку. Затем он заменил банкноты чистой бумагой и вернул письмо на полку, чтобы его отсутствие не заметили.

– Там никогда не останавливался человек по имени коммандер Блэкли.

Пуаро улыбнулся.

– И конечно, мой муж был очень возмущен всей этой историей. Он просто вышел из себя от ярости!

– Вы не… э… проконсультировались с ним перед тем, как отправили деньги? – осторожно спросил Пуаро.

– Конечно, нет, – решительно ответила миссис Сэмюэлсон.

Пуаро вопросительно посмотрел на нее.

– Я бы не стала так рисковать, – объяснила дама. – Мужчины столь странно ведут себя, когда речь идет о деньгах… Джейкоб стал бы настаивать, чтобы мы обратились в полицию. Я не могла так рисковать. Мой бедный дорогой Нанки Пу… С ним могло случиться все что угодно! Конечно, потом мне пришлось сказать мужу, потому что я должна была объяснить, почему у меня перерасход в банке.

– Именно так, именно так, – пробормотал Пуаро.

– И я никогда не видела его таким сердитым. Мужчины, – сказала миссис Сэмюэлсон, поправляя свой красивый бриллиантовый браслет и поворачивая кольца на пальцах, – только о деньгах и думают.

Эркюль Пуаро поднялся на лифте в офис к сэру Джозефу Хоггину. Он передал свою карточку, и ему сообщили, что сэр Джозеф в данный момент занят, но скоро его примет. Наконец из кабинета сэра Джозефа выплыла высокомерная блондинка с охапкой бумаг. Проходя мимо, она бросила на своеобразного маленького человека презрительный взгляд.

Сэр Джозеф сидел за громадным письменным столом из красного дерева. На его подбородке виднелся след губной помады.

– Ну, мистер Пуаро, садитесь. У вас есть для меня новости?

– Все это дело отличается приятной простотой. В каждом случае деньги посылали в один из частных отелей или в меблированные комнаты, где нет швейцара и дежурного администратора и где сменяется множество постояльцев, среди которых довольно много бывших военных. Нет ничего легче – для кого угодно, – чем войти туда, забрать письмо с полки и либо унести его, либо вынуть из него деньги и заменить их простой бумагой. Следовательно, в любом случае след резко упирается в стену.

– Вы хотите сказать, что понятия не имеете, кто этот человек?

– У меня есть определенные мысли, да. Потребуется несколько дней, чтобы их проверить.

Сэр Джозеф с любопытством посмотрел на него.

– Хорошая работа. Тогда, когда вам будет о чем мне сообщить…

– Я приду с этим к вам домой.

– Если вы доберетесь до самой сути дела, это будет очень хорошая работа, – заключил сэр Джозеф.

– Вопрос о неудаче не стоит, – ответил сыщик. – У Эркюля Пуаро неудач не бывает.

Сэр Джозеф Хоггин посмотрел на маленького человечка и улыбнулся.

– Уверены в себе, а? – спросил он.

– Для этого есть все основания.

– Ладно, ладно. – Сэр Джозеф откинулся на спинку стула. – Гордыня до добра не доводит, как вам известно.

Сидя у электрического обогревателя и ощущая удовлетворение от аккуратного геометрического узора решетки, Эркюль Пуаро инструктировал своего камердинера, мастера на все руки.

– Вы понимаете, Джордж?

– Полностью, сэр.

– Вероятнее всего, квартира или маленький дом. И он будет находиться в границах определенного района. К югу от парка, к востоку от Кенсингтонской церкви, к западу от Кенсингтонских казарм и к северу от Фулхэм-роуд.