На буксире сушилось на веревках какое-то белье.

— Если команда тут живет, — заметил я, — у них должна быть какая-то связь с берегом.

— Слишком долго выяснять это теперь, — буркнул капитан, — придется рискнуть. Доложите Кинку и снова отправляйтесь вперед.

В первый раз за день я мог воспользоваться большим радиопередатчиком.

— Копье вызывает Броню. Первый объект захвачен. Готовимся следовать дальше. Конец связи.

— Броня вызывает Копье. Какие-нибудь инциденты? Конец связи.

— Никаких. Полиция готова сотрудничать. Конец связи.

— Очень хорошо. Отправляйтесь вперед. Конец связи.

— Мы выступаем. Конец связи. Выключаю.

В тот момент у меня не было возможности отправить сигнал Уилленса, даже если бы я этого хотел. Рядом, прислушиваясь к каждому слову, стоял Тропмен. Связавшись с нашими по уоки-токи, мы снова выехали на дорогу.

К тому времени уже стало невыносимо жарко и душно. Слева по ходу нашего движения тянулись болота, а справа — непроходимые джунгли. Дорогу покрывала твердая корка грязи, но под колесами джипа она превращалась в пыль. Смешиваясь с потом, она покрывала тело непроницаемой коростой. И я радовался одному: что не сижу в одном из грузовиков, что катят следом в шлейфе этой пылищи. Навстречу проехал автобус (ему пришлось встать на обочину, чтобы нас пропустить) и несколько велосипедистов, а больше ни единой машины я не видел.

Матата стоит у прибрежной дороги и там, где от нее ответвляются две другие, ведущие в глубину «зоны А». Это весьма незначительные дороги, по ним можно проехать лишь к плантациям какао, но в стране, где так мало путей сообщения, городишко, расположенный в точке пересечения дорог, «обречен» на процветание. Тропмен рассказывал, что в колониальное время Матата был мелким областным центром, так как на плантациях у близлежащих холмов тогда жили около тридцати европейцев.

Джунгли поредели, и вдалеке показались холмы и горы. Мы проехали мимо крохотной деревушки. Затем, на протяжении почти километра, дорога постепенно вела вверх. С верхней точки подъема мы увидели крыши домов Мататы и указанную на карте излучину реки.

Затем после короткого спуска мы выбрались на ровный участок дороги, окаймленный сараями для переработки какао-бобов. Впереди у поворота стоял дорожный знак с надписью: «NJIA ZAPITANA». Понятия не имею, что это значит.

Первый признак того, что не все идет гладко, я заметил, когда Тропмен, только что свернувший за поворот, вдруг резко затормозил, развернулся и стремительно рванул обратно. В тот же миг послышалась стрельба.

Я съехал с дороги, остановился и, включив уоки-токи, почти сразу услышал голос капитана:

— Копье вызывает Молот и Наковальню. Остановитесь и ждите распоряжений. Впереди блокпост. Мы вышлем разведку и решим, как с ним быть. Понятно?

Как только Барьер и Гутар подтвердили прием, Тропмен помахал мне рукой, чтобы я подошел. Я взял свой «узи» и спустился на дорогу. Ноги мои вели себя как-то странно — словно они мне не принадлежали, тем не менее я все же двигался по обочине к джипу. Капитан выпрыгнул мне навстречу.

— Их кто-то предупредил, — бросил он. — Но тут ничего не поделаешь. С налету мы не пройдем дальше.

— А что там за блокпост?

— Через минуту сами увидите.

Тропмен скользнул в заросли у дороги. Я бежал следом метров пятьдесят, потом капитан начал потихоньку забирать влево, то есть ближе к повороту. Теперь он почти стелился по земле, и я послушно повторял все движения.

Когда мы вплотную приблизились к дороге, Тропмен замер и стал вглядываться в просветы между листвой. Я встал рядом.

Теперь я видел дорогу. Блокпост находился метрах в двухстах от нас и представлял собой автобус, вроде того, что недавно проехал мимо, развернутый поперек дороги там, где к обочинам вплотную подходили деревья. Объехать этот автобус было невозможно из-за густых зарослей. В любом случае, чтобы продолжать путь, его придется передвинуть.

Тропмен нагнулся еще ниже, снял с плеча «узи» и потянул назад рукоять, затем толкнул рычаг в положение «автоматической стрельбы».

— Нужно выяснить, что там у них делается, — шепнул капитан. — Наблюдайте за местностью слева от автобуса.

Тропмен поднял автомат к плечу, чуть подался вперед и сделал три выстрела: один — слева от автобуса, второй — в саму машину и третий — справа от нее.

Я содрогнулся, но глаза не закрыл и видел, как взметнулся вихрь листьев и пыли, когда пули ударили по кустам. Уловил я также, как темная тень метнулась в укрытие под деревьями.

У меня все еще звенело в ушах, когда началась ответная пальба, — стреляли из ружей вразнобой. Вроде бы целились не в нас, но шума хватало. Как только огонь утих, я приметил, как один из кустов зашевелился.

Тропмен подобрался ко мне и сел на пятки.

— Что вы видели?

— Слева в кустах засели несколько человек, и один — вон за тем большим деревом.

— Выстрелов было не меньше дюжины. Значит, их приблизительно столько же. С таким отрядом мы справимся быстро и легко.

Мы пошли обратно. Я совершенно не представлял, как это может быть сделано легко и быстро. Как только грузовики выедут на дорогу, угазийцы начнут палить в радиаторы и в лоб водителям. Если солдаты пойдут в атаку без грузовиков, их мигом перебьют. А вздумай они зайти с флангов, как нас учили, это займет целый день.

Как только мы вернулись, Тропмен начал так и сыпать приказами.

Мне он сказал:

— Соединитесь с Кинком. Доложите ему обстановку и передайте, что нам понадобится несколько минут на зачистку блокпоста. Сержанта Мусу пришлите ко мне.

Капитан схватил уоки-токи и вызвал Барьера. Я поспешил уйти, чтобы не слышать его распоряжений. Явно настало время отправить сигнал Уилленса, и теперь у меня появилась такая возможность.

Я забрался в кузов и велел двум макакам встать у машины на часах.

Прежде всего я связался с Кинком и слово в слово передал сообщение Тропмена, но делиться собственными опасениями по этому поводу не стал. Самого Кинка явно никакие страхи не мучили. Он спокойно сказал, что основные силы покидают Сикафу, и велел доложить, когда дорога будет свободна.

На моих часах было ровно три минуты одиннадцатого.

Как только майор дал отбой, я перевел индикатор частоты на два-двадцать. Никто не обращал на меня внимания. Мои два солдата наблюдали, как люди Барьера что-то выгружают из машины. Я вытащил из кармана записку Уилленса.

Надо было только сказать: «Вызываю Дженсона-Два» — и переключиться на прием. Я проделал это три раза, прежде чем услышал ответ. Голос звучал громко и ясно:

— Дженсон-Два слушает. Докладывайте. Прием. — Незнакомец говорил по-английски с тем же акцентом, что и Уилленс.

Я переключился на передачу и выдал сообщение Уилленса. Оно начиналось словами: «Срочно, к исполнению, от Игрока». Дальше следовал закодированный текст, не имевший для меня никакого смысла. Дочитав, я сказал: «Прием», и незнакомец повторил сообщение.

— Все правильно? — спросил он.

— Да. Прием.

— Не слишком ли это поздно, Игрок? Прием.

— Я не Игрок. Вы получили сообщение, все остальное — ваше дело.

— Кто говорит?

Я послал его куда подальше и отключился. Я весь взмок и так трясся, что не сразу попал на кнопку переключателя. Впрочем, это оказалось весьма кстати, поскольку я вспомнил, что должен переключиться на частоту, выбранную Кинком. Я сидел за радиопередатчиком, когда грохнул взрыв такой мощности, что меня встряхнуло, и я ободрал себе костяшки пальцев. По ту сторону дороги стреляли из миномета. Командовал им Барьер, а рядом в три погибели скорчился солдат с уоки-токи. Я оглянулся и увидел, что чуть поодаль Райс устанавливает второе орудие. Прогремел второй взрыв.

Я опять залез в кабину и включил уоки-токи. Тропмен вернулся оттуда, где мы вели разведку, и направлял огонь минометов.

Барьер и Райс сделали по десять выстрелов, когда со стороны блокпоста послышалась длинная автоматная очередь.

— Вот и все, Наковальня! — рявкнул Тропмен. — Прекратить огонь. — Он вдруг рассмеялся. — Ведите грузовик, Копье.