Человек на кресте посмотрел на меня. Я не мог видеть его глаза на таком расстоянии. Но я увидел их. Они заполнили весь мой обзор. Черные бездны, без белков. Кроме них ничего не осталось. В этом взгляде не было ничего человеческого. Я никогда раньше не видел такого взгляда. Мне хотелось отвернуться, но я не мог. Хотелось закрыть глаза, но я не мог. Его взгляд захватил мое тело. Я не контролировал себя.

Так нельзя! Я должен себя контролировать! Должен!!!

Самовнушение не действовало. Что делать? Что делать??? Мысли не слушаются. Взгляд давит на меня, он не дает мне возможности придумать план действий. Он путает мне мысли. Что делать??? В моих мыслях появились панические нотки. Нет! Нельзя паниковать! Выход есть всегда. Так говорил Дима Шухов, сталкер по кличке Рэд. Сдаваться нельзя. Но что же мне, в конце концов, делать?

По мозгам ударило волной. "Что это было?"

Волна, волна.

Почему это слово крутится у меня в голове?

Волна, волна, волна, вода, вода, вода…

Точно!!! Меня вдруг осенило.

Вода, стихия, Бой стихий, самоотчуждение.

Вот он, выход. Нужно отделить тело от разума. Довериться рефлексам. Отключить разум.

Я собрал все свои моральные силы и направил их на самоотчуждение.

Взгляд исчез. Все исчезло. Ни темноты, ни света, ничего… Коллапс.

"Смерть — глубокий сон". Хорошее определение, правда, не совсем верное.

"Глубокий сон плох тем, что сильно похож на смерть". Это высказывание опровергает вышестоящее высказывание. Не совсем, но все же. Смерть не может быть сном. Сон — состояние живого человека, которое предполагает пробуждение, каким бы крепким и глубоким он ни был. От смерти проснуться нельзя.

Правда, последние слова мне уже не кажутся правдивыми. Я снова мыслю, значит, я не мертв. Я снова проснулся.

Интересно. Я опровергаю свои слова своими же действиями. Это могло бы быть очень смешно, если б не было так грустно.

А может, я не просыпаюсь от смерти, а наоборот — проваливаюсь в смерть? Долбаная относительность, ничего нельзя предположить. Ладно, допустим, я действительно не просыпаюсь, а засыпаю смертным сном и проваливаюсь в забытье? Если так, тогда все просто. Мой организм умирает, а разум еще пытается сопротивляться. Тогда я был прав, и никакой реинкарнации не существует.

Как же сложен мир. Я не жив, но и не мертв. Опять относительность. Куда ни плюнь, везде детище Эйнштейна.

И все-таки интересно, как называется эта промежуточная стадия между жизнью и смертью? Клиническая смерть? Наверно нет. А как тогда? Наверно никак. Ведь никто из тех, кто знал о ее существовании не смог рассказать об этом другим, по причине своей смерти. Забавно до дрожи. Чем дальше в лес, тем больше лес. Если бы мой мозг был жив, то он бы давно вскипел.

Похожее состояние разума у меня было, до этого, только один раз — во время зачистки деревни зомби, совместно с квадом "Долга". Тогда я впервые столкнулся с одним из опаснейших мутантов Зоны и, даже, заглянул ему в глаза, о чем потом пожалел. Так же тихо, темно и нет понятия времени. Оно просто отсутствует. Точнее нет, оно есть, но оно не ощущается. Кажется, что оно длится вечность, а на самом деле прошло всего несколько минут, а иногда наоборот — кажется, что прошла пара минут, а на самом деле — несколько часов.

Да уж постарался Эйнштейн. Век не разгребешь. Только мозг сломаешь.

Интересно, а что будет дальше? Ад, рай, или еще что-то? Я не верил ни в одно, ни в другое, ни в третье. Но сам побывал и в первом и во втором, а насчет третьего я сказать не могу. Ад — это Зона. Раем можно назвать ту эпоху, когда я жил с родителями. Правда, сравнение очень (блин, опять), относительное.

Любая тема, которую бы я ни завел, всегда переходит на теорию относительности. Интересный психологический феномен, однако.

Вдруг сознание сотряслось, не знаю, как еще можно это назвать. Типа, как с телевизором — был цветной экран, и вдруг на мгновение по нему пробежали непонятные, цветные линии. На меня снова обрушилась тьма. Точнее я провалился в нее. Вернее даже не в нее, а в него — в забытье.

Я открыл глаза. Свет, не очень яркий, но все-таки после забытья яркий, резанул по глазам. Во рту был гадостный привкус. В ужи как будто напихали ваты. Глаза резало, я не мог их раскрыть, а тело слушалось с трудом и очень вяло.

Я попытался что-то сказать, но вместо этого вышло нечто неразборчивое и бессвязное.

Мать моя мартышка! Неужели я стал зомби. Нет, нет — это бред, зомби не думают. Хотя, откуда мне знать. Мне ни один зомби такого не говорил, но это еще ничего не значит. Ученые могут наговорить много чего.

— О, очнулся, — раздался веселый, бодрый голос Бинго. — Долго же ты провалялся.

— Сколько? — промычал я.

— Часа три.

Я присвистнул, сел и сунул палец в ухо. Он уперся во что-то мягкое. Я потянул — вата.

— А это че? — спросил я у Бинго.

— Вата.

— Спасибо, о мудрейший.

Я изобразил что-то вроде поклона.

— А что она делает у меня в ухе?

— А, так у тебя это, кровь из ушей пошла. Такое часто бывает, после пси-воздействия.

— А, понятно, — я вытащил вату из ушей и носа и сказал. — Спасибо, что в глаза не запихали. Кстати, где Банка?

— Пошел собирать трофеи.

— Фух, а я уж думал, что он умер. Погоди, так ведь он же вроде зомби стал.

— Нет, нормальный мужик.

— Не нет, а да. Я сам видел, как он Кэпу голову снес из дробагана.

— А, это. Нет, это был временный эффект. Он стал, как бы это сказать то. А, точно, зомбирован. Его контролер под контроль взял. После смерти монстра эффект пропадает. За исключением случаев, когда сталкеры находились под контролем очень долго.

— Так значит с ним все в порядке? — мысли ворочались медленно.

— Да. Вон он, кстати, идет.

— Привет, — пробасил Банка. — Ты как?

— Жив, значит уже хорошо.

— Ловко ты его сделал-то, — сказал Бинго.

— Ты о чем? — не понял я.

— О контролере.

— А что я сделал?

— Ты что курил, парень? Что, правда, ничего не помнишь?

— Правда.

— Ты его очередью рубанул, и он с креста свалился. Равновесие потерял. Ну а там уже об асфальт размочился.

— Хм. Интересно.

— Слышь, Бинго, ты че сам-то его не пришил? — спросил Банка.

— Кстати да, мне тоже интересно.

— Так он сидел не удобно. Мне крест его загораживал.

— Ну да!

— Да ну!

— Честно, ребят.

— Ладно, тогда, почему ты гранатометчика не снял? — продолжил допрос Банка.

— Какого гранатометчика? — удивился Бинго.

— А ты что не видел?

— Что именно я должен был видеть?

— Десяток зомби в экзоскелетах. Один с РПГ. С юга шли.

— Вы что, рехнулись? Не было никаких зомби в экзиках.

— А кто по нам с ракетницы шмалял тогда? Папа Римский?

— Да никто по вам не стрелял.

— И Штыка никто из РПГ не убивал?! — начал заводиться Банка.

— Да ты что, совсем охренел? Штык вообще в микроволновку влетел.

— Куда? — спросил я.

— В адскую паутину, — пояснил Бинго, — аномалия такая.

Все, теперь вспомнил про такую. Недавно появилась. Очень интересная вещь, кстати. Она смертельна не во всех случаях. Ее природа очень занятна. В общем, когда какой-либо организм попадает в область ее действия, она разогревает его изнутри. Многие называют ее из-за этого микроволновкой, но, по-моему, адская паутина лучше. В общем, если в ее зоне действия передвигаться медленно, очень медленно, то ограничишься легкими ожогами открытых частей тела. А если в ней бежать, то кровь вскипит, и все артерии и вены начнут разрываться в разных местах. А так как организм человека весь пронизан сосудами, то его просто разорвет изнутри. Ужасное зрелище. А почему адская паутина? Все очень просто. Эта аномалия отлично видна. При свете в зоне ее действия видно множество переплетений, как будто паутина. А ночью, так и вовсе, нити красным подсвечиваться начинают. Не заметить очень сложно.