Никогда раньше у нее не было такого ощущения близости. Ощущения, от которого она зависела. Наверное, чем больше они отдалялись психологически, тем сильнее становилась физическая зависимость. Несколько недель назад ее будто громом ударило: она не может оставаться в этих отношениях. Пускай осознание было болезненным, она почувствовала облегчение. Ей нужно вернуть назад свою жизнь, встать на ноги. Глубоко внутри она всегда знала, что жизнь с Томми закончится катастрофой и горем, это не было очевидно только слепому. Темные стороны личности Томми сначала привлекли ее, но теперь они же оттолкнули.

Лине поёжилась, будто от холода, и подумала, что так бывает. Те качества, на которые первая влюбленность накидывает примиряющую вуаль, внезапно оказываются совершенно неприемлемыми, когда сильные чувства приглушаются. У них так и вышло. Тайная жизнь Томми, его ночные поездки и телефонные разговоры шепотом в ванной комнате заставляли ее чувствовать беспокойство и недоумение.

Серость снаружи начала сдавать позиции. По деревьям было видно, что начался ветер, он-то и заставил туман отступить.

Она присела и протянула руку к книге, торчащей на полке. Это был один из детективов Агаты Кристи. Шоколадная обертка служила закладкой и лежала ближе к концу книги. Лине открыла страницу, прочла несколько строк и снова закрыла.

В ее голове было полным полно хаотичных мыслей, сомнений, удивления. Хорошие и плохие воспоминания смешались. Идея провести несколько дней в доме была попыткой сбежать от мыслей, но, похоже, чтобы они отстали, одного старого детектива было недостаточно.

Одиночество и тишина вокруг нее не очень-то облегчали жизнь. Возможно, от мыслей не получится сбежать. Может, нужно встретиться с ними лицом к лицу…

Она подошла к сумке и вытащила компьютер. Села и открыла его, чтобы облечь в слова обрывки мыслей и чувства.

Сейчас она любила себя больше, чем тогда, когда встретила Томми. Раньше она была незрелой и неуверенной. Она по-прежнему оставалась неуверенной, но уже по-другому. Она знала больше о том, кем она является и чего хочет, больше знала о жизни. Она усвоила, что страсть может сделать с человеком, насколько живительной и в то же время губящей она может быть. Она стала более зрелой, теперь была пора двигаться дальше. Лине было двадцать семь лет. Когда-то она думала, что в этом возрасте человек уже становится взрослым. Состоявшимся. Как она ошибалась. Было самое время заняться жизнью. Время жить. Не в мыслях, не в прошлом или будущем, а здесь и сейчас.

Тогда ей не придется оглядываться, она перевернет страницу и откроет новую главу.

Лине снова глянула в сторону книги Агаты Кристи, взяла ее в руки и полистала. Все было так просто и понятно. Общество или какая-нибудь семья до глубины души потрясены убийством. Мисс Марпл появляется в кадре, собирает информацию, анализирует, раскрывает убийцу, гармония восстановлена. Тщательно срежиссированный мир, последовательный и прозрачный. В нем легко ориентироваться. Лине подумала, что хотела бы, чтобы кто-нибудь взялся написать сценарий к ее жизни таким же образом и все разрешилось просто, логично и счастливо.

Девушка снова подняла взгляд к окну. Море почти исчезло в сизых послеобеденных сумерках. Она еще какое-то время сидела, крутя в голове одну мысль. Потом стерла все, что написала про себя, и начала новое предложение: «Восьмого июля, чуть позже трех пополудни, обнаружили труп».

Она довольно кивнула. Хорошее начало для детектива.

Беньямин Фьелль прислал фотографии выгоревшего катафалка. Вид багажника заполнил собой экран компьютера в кабинете Вистинга. Открывшиеся взгляду детали не вселяли оптимизм.

На лежавшем внутри теле не осталось целой одежды. Черную обгоревшую кожу покрывали большие полопавшиеся волдыри.

Вистинг открыл следующий прикрепленный файл и получил фотографию головы крупным планом. Несколько клочков волос по-прежнему держались на разбитом черепе. Нос и губы сгорели, на месте глаз зияли глубокие дыры.

Теперь судмедэксперты едва ли могли получить какую-то информацию от вскрытия обуглившегося тела. Состояние зубов, возможно, поможет им установить личность жертвы, но для криминалиста-техника следов не осталось.

Вистинг жалел, что не снял лыжную маску с лица на месте преступления и не сделал несколько фотографий, которые помогли бы определить, с кем они имеют дело.

Нильс Хаммер появился в дверях. Большим и указательным пальцами левой руки он тер глаза к переносице.

– Вот во что превратилась наша работа, – сказал он и кивнул в сторону монитора. – Сидеть и пялиться в компьютер.

Вистинг отложил очки и взялся рукой за челюсть, которая снова начала болеть.

– Как дела с пунктами оплаты? – спросил он. – Ты получил электронные отчеты?

– Да-да, и что-то постепенно начинает вырисоваться, но сортировать данные получается не так быстро. – Хаммер присел. – Машин было больше, чем я думал. Если мы будем ориентироваться на двадцатиминутное временно́е окно, то всего через пункт на юг ехало триста семьдесят восемь автомобилей. Из них фактически целых двести шестнадцать машин вернулись обратно в тот же вечер. Проблема в том, что информация, которую мы получили от компании, собирающей оплату за проезд, состоит из одних номерных знаков. Я должен открывать каждый номер в регистре транспортных средств, чтобы найти сведения о машине и о владельце. Когда эта часть работы будет закончена, начнется самое интересное. Мне просто нужен был перерыв. Слишком много чисел и цифр за один подход. У меня голова кругом идет.

Кристине Тиис зашла в кабинет, прежде чем Вистинг успел что-то ответить.

– Теперь известно, – выпалила она. – СМИ прознали, что дом, в котором произошло убийство, принадлежит Томасу Рённингену. Им тоже не удается с ним связаться.

– Может, нам попробовать связаться с его зубным врачом? – предложил Хаммер и ткнул пальцем в монитор перед Вистингом.

Кристине Тиис скорчила гримасу и отошла к окну.

– Что мне говорить, когда они позвонят? – спросила она и выглянула в окно.

Вистинг открыл ящик стола, чтобы проверить, не завалялась ли там еще таблетка парацетамола.

– Мы подтверждаем, что это его дом, – Вистинг шарил по ящику. – И что нам не удалось выйти с ним на связь.

Тут мобильный телефон Вистинга зазвонил, и следователь захлопнул ящик, так и не найдя болеутоляющего. Посмотрел на экран, проверить, от кого звонок, и не смог сдержать довольной улыбки. Показал коллегам надпись на экране: Томас Рённинген.

Потом ответил, коротко и деловито, и утвердительно кивнул остальным, когда звонивший мужчина представился.

– Как я понимаю, вы пытались выйти со мной на связь, – сказал ведущий.

Вистинг подтвердил.

– Я не знаю, насколько вы осведомлены о случившемся, но мы должны с вами поговорить.

– Новости я слышал. Это случилось в моем доме? Вы поэтому звонили?

– Да.

– Этого я и боялся, я уже еду к вам.

– Когда вы сможете быть у нас?

– Примерно через час, но я надеялся, что мы могли бы встретиться в другом месте, не в полицейском участке. Я полагаю, там полно журналистов.

– О чем вы?

– Мы не могли бы не встречаться открыто в участке?

– Мы что-нибудь придумаем. – Вистинг погладил себя по опухшему подбородку, и его озарило. – Давайте пообщаемся у меня дома.

– У вас?

– Да, я все равно собирался заехать домой.

– Я буду весьма признателен, если у нас получится провести встречу таким образом.

Вистинг никогда так раньше не делал, но не имел ничего против. Во время допроса важно создать для свидетеля расслабляющую атмосферу. Следователь продиктовал свой адрес на улице Германа Вильденвея и через час сам припарковался возле подъездной дорожки.

Сюзанне стояла под большой березой в саду и сгребала мокрую осеннюю листву. Она нашла его черные резиновые сапоги и пару садовых перчаток в кладовке. Женщина выпрямила спину и улыбнулась, когда его увидела. Прислонила грабли к стволу дерева, стянула перчатки с рук и подошла к нему.