Он включил проектор и опустил экран поверх нарисованного Вистингом наброска.

– Расчетно-кассовый центр в Ларвике будет закрыт уже в январе, – объяснил он, когда на экране появились фотографии красно-коричневого кирпичного здания. Рекламные вывески на фасаде рассказывали, что в том же здании располагаются еще пять других компаний.

Расчетно-кассовый центр – это депозитарий и перевалочный пункт для монет и купюр из банков и торговых точек «Вестфолла» и «Телемарка». Администрация находится на втором этаже, а сам депозитарий на минус первом, там есть отдельный вход сзади.

Хаммер сменил фотографию. Здание находилось на небольшом уклоне. Вокруг него и позади шла дорога. На фотографии виднелся вход через въездные ворота и стальную дверь.

– Здание оснащено сигнализацией против взлома. Также есть система уведомления об ограблении и об угрозе.

– Что имеется в виду под уведомлением об угрозе? – спросила Кристине Тиис.

– Если сотруднику угрожают, чтобы он отключил сигнализацию, существует инструкция нажать дополнительную цифру, которая включит тихую сигнализацию в круглосуточном дежурном центре в Осло, – объяснил Хаммер. – Снаружи установлены камеры, в подвальном этаже тоже повсюду камеры. Видео транслируется прямо в дежурный центр.

Он снова сменил изображение, теперь стала видна внутренняя часть расчетно-кассового центра. Первая комната напоминала обычный гараж с инструментами и шинами на сезонном хранении. По длинной стене была широкая дверь.

– Она ведет в кассовую комнату, – объяснил Хаммер и в очередной раз сменил слайд. На фотографии было несколько паллет со стальными ящиками, в которых, очевидно, хранились монеты. Посреди комнаты стояли два ручных погрузчика. – Для ограбления не подходит. Ценности слишком тяжелые.

Он показал на зеленую стальную дверь и продолжил:

– В самой глубине находится комната с купюрами.

На фотографии была изображена тесная комната с четырьмя большими сейфами.

– Комната оборудована системой тревоги с дымовой завесой, она затягивает все здание туманом, когда срабатывает сигнализация.

– И как же в таком случае они собрались справиться?

Нильс Хаммер выключил проектор, но на место не сел.

– Слабое звено всегда – тот момент, когда деньги загружают и выгружают из инкассаторского автомобиля, – объяснил он. – Есть постоянный маршрут, машина приезжает из Осло сегодня с 21 до 22 часов вечера. К тому же есть еще два слабых места. Одно – это боковая дверь гаража другого арендатора. Другое – магазин инструментов, расположенный этажом выше, прямо над комнатой с купюрами.

– Каков наш план?

– Эту операцию проводит полиция Осло и отряд быстрого реагирования. Прямо сейчас в депозитарии находится порядка сорока миллионов крон. В течение дня сейфы очистят, и мы заполним здание нашими людьми. Инкассаторская машина с наличными – это самая вероятная цель. Машиной будут управлять силы отряда быстрого реагирования, и она будет следовать по обычному маршруту.

– Какова будет наша задача?

Вистинг снова поднялся с места. Воздух в комнате стал плотным.

– Наш отдел не получил никаких оперативных заданий, – сообщил он. – Был составлен план, по которому мы будем находиться на отдельных штатских постах наблюдения. Ближайшее здание к расчетно-кассовому центру – это пожарная станция. Мы разобьем там базу и будем следить за видеокартинкой.

– Вооружение?

– Начальник участка распорядился о вооружении наших сил. Решение действует с текущего момента и до принятия нового решения.

Телефон перед ним завибрировал в третий раз. Вистинг поднял его, но не ответил на звонок.

– Вопросы? – спросил он.

Добавлений ни у кого не было. Встреча закончилась. Заскрипели стулья. Вистинг разглядывал коллег, покидавших комнату. Серьезные и сосредоточенные лица. Сжатые кулаки. Он почувствовал, как его собственный пульс стучит в висках. Уже неделю они не могли найти решение, отставали. Теперь им предстояло поработать в реальном времени. Через несколько часов они получат ответы.

Голос Лейфа Мальма впервые звучал неуверенно, когда Вистинг перезвонил ему.

– Мы потеряли Руди Мюллера, – сообщил коллега.

Вистиг сел за письменный стол.

– Как? – поинтересовался он.

– Он уехал чуть позже шести. Для него это совершенно нетипично. До восьми у нас задействовано меньше людей, и те две машины, которые были в нашем распоряжении, не смогли за ним проследить.

– Разве в его машине нет маячка?

– Есть, именно поэтому людей было меньше. Мы потеряли GPS-сигнал, когда он заехал в туннель Фатерланн и из него уже не выехал. Сейчас парни нашли машину на парковке под кварталом Ибсена.

Вистинг представил себе парковку, находившуюся в центре Осло, с прямым съездом на участок кольцевой дороги, проложенный в туннеле.

– Он мог сменить машину или уйти пешком, – продолжил Мальм.

– Что будете делать сейчас?

– У нас три наблюдательных поста. Автомобиль, его квартира и «Шазам Стейшн».

– Что с прослушкой телефона?

– Все работает, но ничего нам не дает. Мы пытаемся идентифицировать другие номера, которые он использует.

– У осведомителя ничего нового?

– Нет, между ними не было связи тридцать шесть часов. Последняя информация сообщала о том, что Мюллер волнуется. Посмотрим, что он сможет выудить в течение дня.

– У вас есть что-нибудь еще на этого Свейна Брандта, с которым Мюллер предположительно встречался в гостинице в Ларвике в ночь на среду?

– Он вернулся в Испанию вчера вечером. Возможно, был здесь, чтобы продать план ограбления.

Вистинг переместил бумаги, лежавшие на столе, в попытке систематизировать новые отчеты, полученные, пока он был в отъезде.

– А с датчанами что? К ним вы присмотрелись?

– Да, но пока что не нашли прямой связи с Мюллером или другими.

Стало тихо, пока Вистинг думал.

– Что будем теперь делать? – спросил он в конце концов. – Что, черт возьми, значит исчезновение Мюллера?

– Я думаю, это значит, что всякое может случиться, – ответил Мальм. В его голосе снова появились уверенные нотки. – Я приеду вместе с отрядом быстрого реагирования. Будем у вас до полудня.

Туман вернулся. Лине стояла у окна, скрестив руки на груди. После двух солнечных дней погода казалась еще более серой и удручающей, чем когда-либо.

Томми не позвонил. Он не ответил, даже когда она попробовала позвонить ему сама. Ей нужно было поговорить с ним. Она определилась. Томми не был тем человеком, с которым она хотела бы разделить остаток жизни, и ей нужно было сообщить ему об этом.

Она развернулась и пошла на кухню, сполоснула пару тарелок и снова повернулась к окну. Туман стал плотнее, и сейчас она едва могла увидеть море.

Телефон лежал на столе в гостиной. Она плюхнулась на диван и попробовала позвонить еще раз, снова безрезультатно. Ноутбук светился пустой страницей. За последние два дня она стерла больше страниц своей книги, чем написала.

– Черт, – закричала она.

Было здорово выплеснуть часть разочарования. Она закричала еще раз и с силой захлопнула крышку ноутбука. Встала и надела на себя верхнюю одежду.

Когда Лине вставляла ключ в замочную скаважину, чтобы запереть дверь, ей в голову пришла разумная мысль забрать с собой ноутбук и фотоаппарат. Она вернулась в дом, взяла технику и посмотрела, что еще могло бы привлечь взломщиков, потом отнесла сумку в автомобиль.

Пустая бутылка на полу перед пассажирским сиденьем, которую, должно быть, оставил Томми, каталась взад и вперед, когда Лине маневрировала по ухабистой гравийной дорожке. Бутылка лежала там вместе с пустыми пакетами из-под булочек и старыми парковочными квитанциями, впечатанными в резиновый коврик. Она почувствовала, что сейчас ее раздражает все, связанное с Томми.

Когда Лине выехала на дорогу, туман рассеялся, но холодная вуаль дождя ухудшала видимость. Единственное, что могли стеклоочистители, так это гонять воду по стеклу, что сделало поездку в Осло весьма непростой. Когда она добралась до квартиры, за правым ухом зародилась все усиливающаяся головная боль.