Вистинг сел на свободный стул для посетителей рядом с начальником участка.

– Возможно, у нас есть проблема, – сказал он и сообщил о том, что пропал автомобиль, направлявшийся к судмедэкспертам.

– Что будем делать? – спросила Кристине Тиис.

– Предлагаю вернуться к этому вопросу после пресс-конференции, – сказал начальник участка. – Пройдемся по сообщению для прессы?

Вистинг кивнул, Кристине Тиис начала читать вслух. Они обсудили некоторые моменты и пришли к единому мнению.

– Нам удалось связаться с Томасом Рённингеном? – уточнила Кристине Тиис.

– Нет, он живет в Бэруме. Я отправил местную полицию к нему домой, пока они ничего не сообщали.

– Ты думаешь, они в курсе? – Кристине Тиис кивнула в сторону переговорной, в которой собирались журналисты. – Знают, что его дом стал местом преступления?

– Не знаю, – ответил Вистинг. – Но в таком случае никто из них не спросит тебя об этом. Таким заголовком они не станут делиться с коллегами. Конечно, это вопрос времени, скоро все об этом узнают, но не от нас.

Они распределили роли и задачи. Полицейский юрист будет вести пресс-конференцию. Вистинг видел, что она с непривычки волнуется.

– Все будет хорошо, – приободрил он ее, когда коллеги встали из-за стола. – Если ты чувствуешь, что не можешь ответить на какой-то вопрос, переадресуй его мне.

Она кинула на него благодарный взгляд, подошла к зеркалу возле двери. Поправила волосы, приняла серьезное выражение и кивком показала, что готова. Вистинг посмотрел на свое отражение. Половина лица опухла, вокруг пластыря на подбородке расплывалась синева. Встреча с напавшим на него ночью мужчиной привела к видимым результатам, места ударов начинали болеть.

Телефон зазвонил, когда они выходили из кабинета. На экране высветилось имя дочери. Он отклонил звонок, подумав о том, что встретит ее на пресс-конференции. Она освещала дела, над которыми он раньше работал, и ему всегда была неприятна эта его двойная роль.

В любом случае он осознавал, что его дочь – талантливый криминальный журналист. Она знала все этапы полицейской работы и обладала способностью считывать развитие событий. Бывало и так, что то, о чем она писала, содержало информацию, которая вела к прорыву в расследовании. Вистинг должен был признать, что гордится ею.

Телефон зазвонил снова, когда они собирались войти в зал. Вистинг помнил, как тесно было во время пресс-конференции прошлым летом, когда возле берега в их полицейском округе всплыли четыре отрезанные ноги. Сейчас комната была наполнена едва наполовину. Лине среди присутствующих он не видел. К счастью. Операторов с камерой было всего двое, один журналист из столичной газеты. Другие журналисты государственных СМИ, вероятно, собирались использовать сообщения информационных агентств.

Журналисты повернулись в его сторону. Несколько фотографов запечатлели его появление.

Вистинг посмотрел на телефон. Если это звонила Лине, могло быть что-то важное. Номер был неизвестный. Он ответил, чтобы попросить перезвонить позже.

– Хофф-Хансен, судмедэкспертиза, – представился мужчина.

Вистинг дал Кристине Тиис знак, что ему нужно ответить.

– Он был здесь, – продолжил патологоанатом. – Уехал, не доставив тело.

– Что вы имеете в виду?

– Одна из коллег в лаборатории видела машину. Она заметила, что катафалк из похоронного агентства в Ларвике, и подумала, что это как раз касается дела, о котором говорили в новостях.

– А дальше?

– Автомобиль уехал, когда она вышла, на большой скорости.

– Она уверена, что автомобиль был из Ларвика?

– Уверена. В любом случае мы не ждали сегодня других автомобилей. Катафалк был здесь, развернулся и исчез.

– И тела у вас нет? Его не могли ошибочно поместить в другое место в здании?

– Абсолютно исключено.

Вистинг прикусил губу. Он не совсем понимал, что это могло значить, кроме того, что важнейший след в деле пропал. Тела у них больше не было.

– Что нам сейчас делать? – спросил патологоанатом.

– Пока не знаю, – признался Вистинг. – Я перезвоню.

Он нажал отбой и перевел телефон в беззвучный режим, прежде чем войти в зал второй раз. Сел возле Кристине Тиис и потер подбородок. Боль становилась сильнее.

Начальник участка поприветствовал собравшихся и представил коллег. Он подтвердил, что полиция ведет расследование убийства, и передал слово Кристине Тиис. По пунктам она озвучила сообщение для прессы, которое они составили, лишь изредка позволяя взгляду скользить по записям. Благодаря этому она выглядела уверенно в своей роли.

Как только она закончила, журналисты были готовы задать вопросы о деталях, которые могли расцветить сухо изложенные обстоятельства дела.

Журналистка из местной газеты сидела на переднем ряду.

– Какие следы у вас есть?

Кристине Тиис секунду помедлила.

– Мы располагаем несколькими интересными следами. Работа на месте преступления продолжается.

– Что в них интересного? – продолжила журналистка.

Вистинг кашлянул. Коллега дала журналистам лазейку. Изначально они договорились не углубляться в то, какими следами они располагали. Об этих деталях общественности знать было не обязательно. Если рассказать слишком много, это может повредить следствию. В то же время он понимал желание коллеги показать СМИ и публике, что работа уже дала результаты, что они на пути к раскрытию дела.

– Помимо прочего, речь идет о следах обуви.

Когда Вистинг услышал, что сказала Кристине Тиис, он пожалел, что не инструктировал ее лучше. Она была неопытной и еще не знала, как можно зацепиться за слова.

– У вас есть следы ботинок преступника?

Сейчас адвокат, очевидно, поняла, куда могут привести ее слова. Преступник, вполне вероятно, следил за новостями.

– Вистинг? – Кристине адресовала вопрос ему.

– Разумеется, сейчас рано об этом говорить.

Он выдержал искусственную паузу и кашлянул, показывая, что у него припасено еще кое-что.

– Однако возникла чрезвычайная ситуация, – продолжил он зная, что привлечет этим внимание прессы. – Автомобиль с телом убитого не приехал на судмедэкспертизу. Ожидалось, что катафалк будет в Центральной больнице города Осло около восьми утра. У нас есть показания свидетеля о том, что автомобиль покинул территорию больницы на высокой скорости. Водитель не связывался с сотрудниками морга. Нам также не удалось выйти с ним на связь, и мы считаем необходимым объявить автомобиль в розыск.

Вистинг озвучил записанный в блокноте номер автомобиля и описал машину. Он видел, какую реакцию вызвало сказанное им. Засверкали вспышки, в воздух взмыли руки. Следователь прикрыл глаза. Он знал. С этого момента их ни на секунду не оставят в покое.

Вистинг поспешил покинуть переговорную после пресс-конференции. Он знал, что журналисты так не думают, но ему происходившее больше всего напоминало любительское театральное представление.

Журналисты столпились вокруг Кристине Тиис, чтобы задать вопросы. Она не знала о пропавшем катафалке больше того, чем он успел поделиться, поэтому не могла сказать ничего лишнего.

Следователь закрыл за собой дверь кабинета и, стоя возле стола, набрал телефон Арнесена в похоронном агентстве. Он сообщил ему о том, что машина объявлена в розыск и что агенту следует подготовиться к звонкам журналистов. Затем он созвал присутствовавших в полицейском участке коллег-следователей на встречу.

Вистинг занял место во главе длинного стола и вытянул руки перед собой, взявшись ладонями за боковые края столешницы.

– Дело приняло неожиданный поворот, – сказал он. – На пресс-конференции мы только что объявили в розыск катафалк, который должен был доставить тело на судмедэкспертизу.

Все смотрели на него. Удивленно и непонимающе. Вистинг непринужденно продолжил выкладывать те немногие детали, которыми они располагали. Он закончил тем, что озвучил мысль, давно дремавшую в подсознании: