– Что будем с этим делать?

– Мы связались с работодателем и семьей и приняли формальное заявление о пропаже человека.

Вистинг почувствовал, как отсутствие информации о водителе создавало в нем слабое посасывающее чувство беспокойства. Что-то здесь было не так. Таким был весь день. Все было не так, и время тратилось на поиски неизвестных переменных. Лучшим, на что он мог сейчас надеяться, было то, что и он и следователи хорошенько выспятся ночью, а завтрашний день даст больше ответов.

Вистинг ехал в темноте. Его мысли вращались вокруг событий прошедшего дня будто якорь, который никак не может зацепиться за песчаное дно.

Поток мыслей успокоился, когда он приблизился к дому в Ставерне. Как только следователь повернул на подъездную дорожку, он вспомнил, что должен был позвонить дочери. Вистинг набрал номер прямо из машины.

– Привет, – сказал он. – Как твои дела?

– Все хорошо, – ответила Лине. – Сюзанне только что звонила и спрашивала то же самое. Она надеялась, что ты скоро будешь дома.

– Я как раз возле дома, – сказал он и вышел из автомобиля. – Там было очень грязно?

– Да нет. Немного пахло затхлостью, но сейчас запах моющего средства взял верх.

– Ты говорила с Томми?

– Да, он звонил не так давно, вечером.

– Что хотел?

– Я не думаю, что он знает, чего хочет.

– Когда ты должна вернуться на работу?

– В следующий понедельник, но я могу взять несколько выходных.

Вистинг зашел к себе домой.

– Звони, если что, – закончил он разговор.

Сюзанне встретила его в коридоре.

– Это была Лине?

– Да.

– Я вот только что говорила с ней. Мы мило побеседовали, но она держит дистанцию, думаю, она скучает по матери.

Вистинг тяжело выдохнул. Он тоже скучал по Ингрид, но не произнес этого вслух. Вместо этого он поцеловал Сюзанне и прошептал: «Я рад, что ты у меня есть».

В его жизни, как он выяснил, нашлось место для двух женщин. Их нельзя было сравнивать, любовь к одной как бы перетекала в любовь к другой. Но как мать его детей Ингрид навсегда останется более важной.

Они сели в гостиной. Сюзанне читала, пока его не было. Книга лежала на столе обложкой кверху. Это была одна из книг Ингрид, взятая с полки на втором этаже.

– Как дело продвигается? – спросила Сюзанне.

Вистинг пожал плечами.

– Я думаю, что до переломного момента нам далеко. Никогда не знаешь. Вдруг может что-то такое случиться, что все ускорится.

На диване Сюзанне поджала ноги под себя.

– Ты не боишься? – спросила она.

– Чего же?

– Неизвестности. Ты ничего не знаешь о будущем, а оно тебя уже ждет.

Вистинг поднял плечи и задумался. Вот качество, которое он больше всего любил в Сюзанне. Ее любопытство.

– Не боюсь, – ответил он. – Скорее, наоборот, именно неизвестность меня стимулирует.

Сюзанне стала размышлять над этими словами, но Вистингу не хотелось вести глубоких разговоров, и он сменил тему.

– О чем ты думала? – спросил он.

– Когда?

– Когда сгребала листву. Ты сказала, что тебе прекрасно думается.

Она рассмеялась, будто разволновавшись, что ей нужно делиться с ним своими мыслями.

– Я придумывала название.

Вистинг сначала не понял, что она имеет в виду, но потом вспомнил. Не более суток назад они сидели на том же месте, и Сюзанне говорила о том, чтобы уволиться и открыть арт-кафе.

– Для ресторана?

Она кивнула.

– Ну-ка, расскажи!

Она немного помедлила:

– «Золотой покой».

Вистинг смаковал название.

– Отлично подходит для арт-кафе, – решил он. – Когда открытие?

– Наверное, ничего не получится.

– Что тебя держит? Ты боишься неизвестности?

– Наверное, да. Все дело в неуверенности. Это ведь не самая стабильная отрасль. Гораздо надежнее сидеть в офисе, заниматься делами и получать стабильную зарплату.

Вистинг оглядел ее. Было сложно принять, что нестабильность могла ее остановить. Она пережила войну и сбежала в чужую страну. Благодаря образованию и работе она смогла принять новые вызовы. Их становилось все больше, и редко когда она могла заранее знать верное решение.

– Что бы с нами было, если бы мы предвидели будущее? – спросил он. – Надежда, вера и мечты не стоили бы ничего. Я думаю, ты должна сделать это. Подумай как следует, у меня мог бы быть собственный столик, как у завсегдатая.

Морщинки от улыбки прочертили ее лицо.

– Нам пора спать, – рассмеялась она и встала с места.

Вистинг последовал за ней в ванную. Через десять минут он положил голову на подушку. Он лежал, прислушиваясь к чувству беспокойства. Что принесет следующий день?

Небо было низким и серым: сплошная завесь из дождя и потрепанные ветром облака.

Лине захлопнула за собой дверь дома. Она обычно не вставала так рано, во всяком случае не в выходной день, но проснулась час назад и больше не смогла уснуть.

Она завязала шарф поверх воротника куртки и подставила лицо ветру. Потом спустилась с широкой веранды и пошла по тропинке возле побережья. Ветер усилился за ночь. Туман совсем исчез, но дождь еще висел в воздухе.

Накануне вечером она написала семь страниц будущего детектива. Она иногда думала о том, что будет забавно использовать свои писательские навыки для чего-то, помимо газетных статей и интервью. В дополнение к умению писать она, благодаря отцу, получила много знаний о работе полиции и профессии следователя.

Все начиналось как игра. Лине дала жизнь фиктивному главному герою, женщине. Дала ей качества и наделила внешностью. Разместила ее во времени и месте, набросала окружение. Но через семь страниц дело застопорилось. Она прочла то, что написала, и многое из этого было совсем неплохо, но формы и живости недоставало.

Она мыла кухонные шкафы, а сама думала над тем, как построит свою историю. Когда она выливала грязную воду, в голове роились мысли, но она слишком устала, чтобы систематизировать их. Из-за потока мыслей она спала беспокойно, именно поэтому и проснулась так рано. Было слишком много непонятных чувств, которые плавали в голове, пока она не смогла нормально сосредоточиться. Тогда она обнаружила, что мысли постоянно возвращались к Томми.

На завтрак она съела два хлебца и выпила чашку кофе. Потом решила совершить длительную прогулку и дать мыслям немного свободы.

Вокруг никого. Только серое недружелюбное побережье. Прибой разбивался о клочки суши и подводные рифы. На сером горизонте грузовой корабль держал курс на запад.

Одинокий крик чайки прозвучал на ветру как дразнящий смех. Чайки были прекрасны на расстоянии. На них было здорово смотреть, когда они скользили по воздуху, но она знала, что жрут они все подряд, и это заставляло ее думать о них как о грязных падальщиках, кишащих паразитами.

Ландшафт менялся: от пляжей с галькой – к гладким скалам и потрепанным ветром лесным зарослям. Лине следовала по тропинке, виляющей между дикими розами и кустами терновника, пока та не уперлась в голую скалу.

В глубине бухты над покинутой вёсельной лодкой кружилась стая чаек.

Они падали вниз, сражаясь за добычу внутри лодки. Били крыльями и вырывали друг у друга куски. Те, кто не получил ничего, преследовали тех, у кого в клювах что-то оставалось. Слишком маленькие или слабые выпускали то, что им удавалось заполучить. Достаточно сильные проглатывали отобранное и становились еще сильнее.

Тропинка вела девушку вниз к лодке. Приближение Лине разогнало чаек.

Место было не самым подходящим, чтобы причалить. Маленькая лодка, должно быть, сорвалась с привязи, и ее пригнало к берегу. Теперь она билась о круглые камни.

Внезапно Лине застыла. На борту был человек. Мужчина сидел на дне лодки, прислонившись к задней банке, с запрокинутой назад головой. Глаза были выклеваны. Рот открыт. Смерть покрыла пятнами узкое бледное лицо.

В первый раз телефон зазвонил, когда Вистинг стоял возле кухонного островка в переговорной и наполнял чашку кофе.