Фотография на экране ноутбука не отвечала на этот вопрос. Вистинг вышел из системы и встал из-за стола.

Алберг стоял и перелистывал телевизионные каналы.

– Пойдем поужинаем? – спросил он.

Вистинг не посчитал нужным сообщить Мартину Албергу о развитии событий. Эта информация предназначалась только для узкого круга лиц.

– Мне нужно будет сначала позвонить, – ответил он и пошел к двери. – Давай встретимся в лобби через четверть часа.

Вистинг набрал номер Нильса Хаммера. Тот ответил сразу.

– Ты говорил с Беньямином Фьеллем? – спросил опытный коллега.

– Получил от него письмо, – ответил Вистинг. – Это очень интересно, отличная работа. Как, кстати, он вышел на этого свидетеля?

– Лине встретила его возле вашего летнего дома.

Вистинг нахмурился и выглянул в окно, уже опускались сумерки.

– Лине?

Ему показалось странным, что она решила поделиться сведениями с Беньямином Фьеллем, а не связалась с отцом.

– Да, он ведь допрашивал ее, – объяснил Хаммер, будто читая мысли Вистинга. – Она видела мужчину и фургон в тот день, когда приехала в дом, и оказалось, что этим мужчиной был орнитолог.

Вистинг не стал развивать тему.

– Ты говорил с Лейфом Мальмом? – вместо этого спросил следователь.

– Меньше пяти минут назад, – ответил Хаммер. – Наши догадки о планах ограбить Норвежскую инкассаторскую службу на улице Эльвевейен соотносятся с рапортами инкассаторов о том, что за их машинами следят. Полгода назад также приходило сообщение о машине, которая несколько раз останавливалась прямо напротив въезда в центр, там, где хороший обзор. Номерной знак оказался ворованным. Что-то явно затевалось.

– Я вернусь домой самое раннее в среду, – сообщил Вистинг.

– Кажется, что у Осло все под контролем, – продолжил Хаммер. – Мы займемся местными делами. У расчетно-кассового пункта есть несколько слабостей, делающих его уязвимым объектом. В основном речь идет о том, что дом был построен не для хранения денег. В том же здании есть и другие арендаторы, не самое оптимальное решение. Вероятно, это одна из причин, по которой они проводят централизацию и переносят всю деятельность в столицу.

– О каком количестве денег идет речь?

– У них семь инкассаторских машин, которые привозят и забирают деньги по всему Эстланну. В каждой машине обычно оказывается около пятнадцати миллионов крон, но эти суммы постоянно превышаются. Чаще всего у них остается порядка восьмидесяти миллионов на ночь, однако на текущий момент едва ли речь идет о таких суммах. Все зависит от оборота наличных средств в торговых точках.

– Когда мы предупредим руководство инкассаторской службы?

– Завтра состоится встреча в участке. Лейф Мальм и другие коллеги из Осло тоже приедут.

Вистинг кивнул сам себе. Он понимал, что у Хаммера все под контролем.

– Еще что-нибудь есть?

– Мортенсен отследил пистолет, лежавший в лодке вместе с мертвым литовцем. Он был украден из дачного дома в Тьеме за два дня до убийства. Вероятно, там промышляла та же банда. За ночь они обработали девять домов.

Коллеги обсудили несколько практических вопросов о ресурсах и людях. Все время, пока они разговаривали, мысли Вистинга возвращались к произошедшему возле Невлунгсхавна вечером прошлой пятницы.

– Как хорошо мы осмотрели местность? – решил уточнить Вистинг.

– Мы использовали и собак, и вертолеты в ночь убийства, но не прочесывали от и до. Самым непроходимым местам дали низкий приоритет, исходя из тех соображений, что убийца в бегах выбирал бы самые простые пути. А с течением времени это стало неактуально.

– Значит, может ли быть такое, что некоторые места мы не проверили?

– Да, думаю, что техники-криминалисты не были в том густом лесу поблизости. Такие поиски продлились бы недели, при этом у них не было бы информации, что вообще следует искать.

– Я хочу, чтобы ты организовал там новые поиски, – сказал Вистинг. – Убедись, что будет прочесан каждый квадратный метр.

– Сделаем, конечно, но что мы ищем?

Вистинг сделал глубокий вдох, прежде чем ответил. Это была всего лишь теория, конечно, но она была взята не из воздуха.

– Что-то пошло совершенно не так тем вечером, – произнес он. – Я думаю, что мы ищем еще один труп.

После того как Лине убрала покупки на кухонные полки, она взяла яблоко, плед и газету, которую купила в магазине, и пошла на крыльцо. Свернула плед и положила его на верхнюю ступеньку лестницы, прежде чем сесть, прислонившись к поддерживающему кровлю столбу. Закрыла глаза и подставила лицо низкому осеннему солнцу. Где-то поблизости дятел долбил по дереву.

Она откусила от яблока, наслаждаясь видом на фьорд. Она уже с нетерпением ожидала летних месяцев здесь.

Слабый порыв ветра пошевелил ветви на деревьях поблизости, несколько листьев упало вниз.

Дело, над которым работал отец, больше не занимало первую страницу газеты, однако редакция отвела теме разворот ближе к концу. Все написанное было уже давно известно. Прошло десять часов с момента публикации и в интернете уже успели опубликовать обновленные новости.

Она также нашла большую заметку о пожаре в одноквартирном доме в Гроруде, во время которого пропал брат подружки Руди Мюллера. Пожар описывался как сильный, произошедший в результате взрыва. Двадцать семь человек было эвакуировано из соседних одноквартирных домов и близлежащих зданий. У пожилой женщины стало плохо с сердцем, ее отвезли в больницу. Помимо квартиры пропавшего двадцатитрехлетнего молодого человека, еще две стали непригодны для проживания из-за повреждений, связанных с пожаром, дымом и водой. Команда пожарных боролась с пламенем полтора часа, прежде чем огонь удалось локализовать. Офицер полиции сообщил в интервью, что о причинах пожара говорить пока слишком рано. Техники-криминалисты должны были начать свою работу сразу, как это станет возможным.

Статью написал один из самых опытных уголовных журналистов в репортажном отделе. Это было странно. Такие репортажи чаще всего отдавали обычным сотрудникам. Это могло значить, что в деле было еще кое-что, пока не фигурировавшее в тексте.

Она доела яблоко и кинула огрызок в кусты. Пальцы замерзли, пока она читала оставшуюся часть газеты. Так что, как только она закончила, Лине поднялась с места и зашла в дом.

Сидя на диване, она залогинилась в электронную систему редакции. Это была эффективная и гибкая платформа, позволявшая журналистам легче находить информацию и сотрудничать в разных проектах.

Она нашла папку с делом, которую криминальный репортер создал в связи с пожаром. Она обновлялась уже после того, как вышла газета, и в Интернете, наверняка уже была новая информация. Вдобавок в 12:32 журналист создал похожую статью с нформацией, что с пожарища было вывезено тело. Она не стала пока что ее читать, а вместо этого кликнула на файл отчета, чтобы найти дополнительную информацию и материалы, не использовавшиеся в статье.

Она быстро получила подтверждение того, что жертвой пожара стал двадцатитрехлетний Тронд Хольмберг.

В сухом тексте, написанным в телеграфном стиле, она прочла, что пожелавший остаться неизвестным источник из пожарной службы считает, что причиной пожара послужил поджог. Полиция, предположительно, считала так же. Количество экспертов-криминалистов на месте было необычайно высоким, кроме того, полиция провела опрос населения в округе. Полицейская оперативная служба была крайне скупа на сведения.

Хольмберга полиция хорошо знала. К тому же он был связан с Руди Мюллером. Источник в этих кругах, знакомый с репортером, полагал, что с Мюллером что-то произошло. Сделка сорвалась, и теперь на нем висит большой долг. В заключение утверждалось, что дело будет развиваться и должно получить больше места. Нельзя было исключить, что пожар организовали с целью скрыть какое-то другое преступление.

У Лине пересохло во рту. Руди Мюллер, вероятно, был хорошо знаком криминальному репортеру. Как он выразился, Мюллер «представляется человеком значительной величины в преступном мире».