— Александр виконт Дэ Лякруа Третий, — рявкнул он, как какую-то заранее заготовленную речь. — Что вы здесь делаете?
Дрейк замер на месте, перестав дышать. Воздух вокруг словно заискрился, в мгновение накаляясь до невозможного предела. Сердце же, наоборот, не сбавило свой ход, а сорвалось в безудержный пляс, сметая все на своем пути…
— Папа́? — удивленно успел пробормотать прежде, чем мужчина размахнулся и с силой ударил Питера по правой щеке.
— Как ты, ничтожное дитя, посмел только… — темные глаза неизвестного пылали огнем, а находящаяся подле него женщина в розово-бирюзовом платье испуганно закрыла свой рот, в ужасе переводя взор с одного родного ей мужчины на другого. — Сколько лет тебя не было? И тут вдруг явился.
— Я не… — хотел было что-то сказать юноша, но отец свирепо прервал его очередной пощечиной. Щека Питера вовсю алела от стыда и боли, пока он прижимал к ней свою ладонь.
— Столкнулся с очередными трудностями и сразу же решил вернуться под родительское крыло? — нависал над Питером мужчина, сжимая руки в кулаки. Шея напряглась так, что ему пришлось ослабить ворот своей белой рубашки, прежде чем продолжить вбивать в мозг неразумного ребенка свои догмы:
— Повезло тебе, что мы с мама́ прибыли в Лондонское поместье! Иначе бы кто еще, кроме нас, узнал тебя в этом… оборванце.
— Александр, деточка моя, — сдавленно проговорила женщина, выглядящая не старше и тридцати. По ее щекам лились слезы, от которых у Дрейка внутри все сжалось.
— Мам, не начи…
Очередной удар по теперь правой щеке прервал просьбу Питера остановить причитания. Мужчина дернул на себя убитого и раздавленного морально юношу и тут же повел за собой, что-то громко и грубо доказывая…
Слова этого достопочтенного господина потонули в жаре мыслей Лоуренса. Он видел лишь поникший взгляд такого привычно яркого и бойкого Питера (или же Александра?), который словно бы прощался с ним одним лишь своим взором.
Стук сердца отсчитывал секунды до…
Дрейк не мог поверить в происходящее, но прямо перед его носом посреди многолюдной улицы Лондона у него уводили главное сокровище — Питера. Словно в усмешку над капитаном напоследок Питер обернулся, одними губами сказав «не иди за мной», и вновь опустил свою темную макушку.
Солнечный диск медленно плыл по небосклону, мягко ложась на каменную кладку улочек основного города Англии, но его золотистые лучи уже не радовали Лоуренса. Капитан никогда прежде не чувствовал себя столь разбито, столь покинуто, столь одиноко…
Он резко ударил кулаком по стене ближайшего дома, выронив из рук деревянную статуэтку слона, что они купили вместе с Питером с получас назад, и бессильно застонал. Люди пугливо сторонились странного красивого мужчины, что устроил настоящее преставление, на долгие месяцы вперед став главной темой для общения целого квартала Лондона, но все это было неважно Лоуренсу. Он просто не мог унять ту зияющую дыру внутри, что появилась, как только Питер скрылся за углом.
Да. Дрейк всегда знал, что Питер не обычный парнишка, и совершенно другое имя тоже не удивило его. Обижаться за невинную или опасную ложь было глупо и по-детски, так что подобные мысли Лоуренс сразу откинул в сторону. К тому же он ожидал такого поворота. Его разве что это дворянское «виконт» несколько поразило капитана без команды.
Корабль, команда и теперь это… Все меркло в сравнении с потерей Питера. Пока подле Лоуренса был Питер, мужчина чувствовал себя куда лучше. Он верил в то, что все еще впереди, что есть шанс вырваться из порочного круга, но тут его единственный огонек в ночи померк.
— Нет! Я так просто не сдамся! — привел сам себя в чувство Дрейк, вспоминая слова Питера в тот знаменательный день, когда они не только нашли сокровище, но и стали едины.
«Да любой год с вами важнее миллиона жизней с родителями»…
Наверное, Лоуренс стал собственником. Иначе объяснить сильное желание вновь владеть жизнью Питера мужчина не мог. Ведь, случись такое чуть раньше, забери Питера родители раньше, Дрейк бы страдал, но не посмел бы и думать о том, чтобы вернуть мальчишку к себе. Возможно, он бы скучал и даже чересчур сильно, но не смог бы тягаться с родителями. Не позволил бы себе, вот только не сейчас.
Сейчас он был готов драться ради своего главного сокровища — Питера. И уж потом, по ходу дела, он поймет, желает ли Питер своего «спасения» из рук отца и матери. Но если Дрейк не попробует — он себе не простит.
К тому же в рукаве Дрейка припрятан один существенный козырь. Ведь не только у Питера есть тайны…
37. Тайное становится...
Полдень переливался золотым цветом, и лучи солнца искрились в зелени листвы размашистого дерева, что стоял прямо под окном юного господина. За пределами построенного в готическом стиле поместья во всю властвовало лето, простираясь своими длинными ласковыми руками по всему Лондону, заглядывая в каждый уголок в городе. И на душных улочках негласной столицы Англии жара проникала в самую глубину мыслей, не оставляя сомнений — в права вступает настоящее пекло.
Город наслаждался этой витающей внутри него атмосферой безмолвия и слепоты, утопая в сладкой неге убийственной жажды. Но если в самом центре Лондона жизнь бурлила, то на окраине словно бы повязла в мучительной тишине.
Ветви каштана гнулись под гнетом сильного порывистого ветра, сокрушенно вздымая свои поломанные кисти с зелеными лепестками, пока взор темных глаз скользил по траве. Покусывая собственные губы, юный вице-граф думал о своем ничтожном положении в обществе.
Александр Третий или же Питер, как он любил себя называть еще с детского возраста, ассоциируя с летающим «принцем» из снов милых девушек, чувствовал, как медленно погружается на самое дно отчаяния. Прошел уже почти месяц с того дня, как Питер видел перед собой Лоуренса Дрейка, и хотя он сам слезно умолял внутри себя мужчину, чтобы тот не выдал себя с головой, попытавшись отобрать юношу у отца прямо посреди пыльных улочек Лондона, но… Питер не мог и помыслить, что Дрейк оставит его тут, на растерзание родителей.
Конечно, стоило лишь демоненку оказаться в привычно камерных стенах своего дома, ставшего настоящим Адом, как нелепейшая мысль, что капитан «Ласточки» может оставить его, все же проскользнула в голове, неприятно кольнув сердце. Вот только тогда змей обиды еще не вошел в раж и лишь показал свое будущее могущество. Сейчас же это холодное склизкое создание пробралось в самое нутро Питера, съедая изнутри и неприятно касаясь своими ледяными боками горла и языка. Питер не мог ничего сказать, не мог никому пожаловаться или высказать собственные переживания вслух, постоянно прокручивая один и тот же момент, когда лишь губами попросил Дрейка не следовать за ним.
