С болью в сердце Дрейк обвел уставшим взглядом всех своих людей, что весело и столь дружно обсуждали свою победу, этот момент настоящего апофеоза жизни пирата, и внутри у мужчины все сжалось, и вместе с чувством утраты он ощутил настоящее отчаяние. Ровно на пару секунд, пока Питер не положил ему на плечо свою ладонь.

— Я всегда буду рядом, — на грани слышимости произнес юноша, ласково улыбаясь.

Лоуренс вернул улыбку этому единственному солнышку в его жизни, и, немного подумав, мужчина хлопнул в ладоши, привлекая всеобщее внимание:

— А теперь я бы хотел обсудить с вами, дорогие мои, куда же мы отправимся с таким безмерным кушем?..

Мысли Дрейка потонули в общем радостном гуле, и где-то на задворках сознания промелькнула идея того, что будь он на своей «Ласточке», то такая проблема бы не возникла.

36. Борьба

И все же Дрейк остановился на той мысли, что постоянная смена «дислокации» или иначе — кораблей, на которых стала путешествовать его сплоченная команда сильнейших пиратов во всем мировом океане, и привела к тому, что он стоит посреди огромной улицы одного из основных городов Великобритании без подмоги в пару десятков рук своих людей позади.

Почему-то при выборе провинции, в которой пути всех пиратов разойдутся в стороны, юные и не очень корсары оказались предельно однотипны, из раза в раз говоря одно и то же название города.

Лондон. Алыми нитями сердца были изрезаны пульсирующие линии этого места, куда всех людей Дрейка в одночасье потянула судьба. Лоуренс в тайне мечтал, что его люди выберут совершенно разные точки, до которых он бы выбрал извилистый запутанный путь длиной в годы, но… Все его кристальные желания разбились о суровую действительность, и считанные дни, прежде кажущие слишком однотипными в жаре палящего над головами солнца и соленого от воды воздуха, стали одновременно пыткой и раем. Лоуренс искренне боялся того мгновения, когда все его родные и близкие лю… нет, друзья — именно друзьями стали ему эти парни и одна веселая девчушка, уж часто теперь недвусмысленно напоминающая о встрече Дрейка и Питера в неком лесу голыми, — его покинут, и их скорая, или не очень, потеря омрачала светлые будни капитана на чужом корабле.

Но как бы он ни думал о том дне, когда столь нужные сердцу люди выйдут из-под его крыла, Дрейк все равно оказался ошарашенным настигшей его мыслью посреди шумного Лондона. Осознание факта, что все… все его люди теперь бродят поодиночке в этом мире, ошеломила его. Дрейк словно бы задыхался собственной болью, а камень стен красивых ажурных домов прекрасного и от этого такого чуждого натуре пирата Лондона словно бы давил на мужчину.

Питер осторожно коснулся тыльной стороны ладони Дрейка, напоминая мужчине о своем присутствии. И лишь простое присутствие этого сущего демона привело в чувство капитана без корабля. Капитана без команды…

— Пойдем, выпьем что, Лоуренс, — игриво подмигнул юноша ему, подбрасывая в воздух горсть перелитых в обычные монеты.

— Например, чаю? — подхватил веселый настрой Питера Дрейк, касаясь указательным пальцем кончика носа юноши.

— Шутите? — почему-то перешел на «Вы» Питер, удивленно моргнув.

— Нет, — оскалился Лоуренс, с удовольствием маньяка меняясь в привычных позициях мучителя и жертвы в словесных перепалках с этим дерзким созданием. — Я совершенно серьезен. Здесь подают необыкновенный чай.

— Ну, раз мы по-сумасшедшему богаты, то было бы куда интересней… — начал было Питер, но Дрейк не дал ему продолжить, схватив за ворот рубахи и почти с силой втолкнув в ближайшее кафе под открытым небом.

Присев на красивый стул с резными железными прутьями, выгнутыми в виде обвивающей ручки и ножки предмета мебели лианы, Питер не без улыбки осторожно проследил за реакцией окружающей их элиты Лондона. Юноша смел заметить, что это место, как и словно бы любое на каждом квадратном метре этого города, было пропитано аристократией и вживленным под кожу и камень великолепием. В каждом жесте, взгляде, шорохе длинных нежно-лиловых подолов платьев дам и тканей на серо-бежевых костюмах мужчин чувствовалось некое превосходство, которым было пропитано все — от обычного белого стакана на блюдце с тонкой золотистой каймой до пенсне в руках старца в дальнем углу кафе.

И в столь чинно-благородном месте резко выделялись на общем размеренном фоне спокойствия и неторопливых разговоров потрепанные Питер и Дрейк, предпочитающие носить одежду из темной или черной ткани. Будто сброшенные прямо с другой планеты: загорелые, с ярким взглядом, полным скрытых надежд и возможностей, поистрепанные путешествием по разным водам и частично счастливые… Частично, потому что их компания была неполной. Дрейку вполне хватало одного Питера, но из души словно вырвали клок, как и тогда, когда они оставили тлеющий оплот своих юношеских пристрастий в лице «Ласточки» на горизонте.

— Что будешь заказывать, Питер?

Официант, подоспевший как раз вовремя со страницей меню, замер на месте, с нескрываемым интересном разглядывая колоритную парочку пиратов. Несмотря на то, что и Дрейк и Питер сменили свою привычную одежду на более подходящую случаю и месту своего пребывания, в их облике и манере поведения то и дело проскальзывали привычные пиратскому быту словечки и жесты.

— Думаю, я бы хотел попробовать местный сорт чая Lapsang, — задумчиво отозвался Питер, резко подобравшись, и с легкостью стал походить на любого другого привередливого и чистокровного дворянина.

Собранный в китайской провинции и высушенный над тлеющими углями изысканный чай оказался как раз кстати. И вскоре заливистый яркий смех Питера разносился по кафетерию, отчего воздух будто напитывался теплой энергией и искрился в лучах полуденного солнца.

За какие-то три часа Дрейк успел обойти вслед за неугомонным юношей четверть Лондона, побывав в таких местах, что ему и не снились.

Питер шел впереди, размахивая руками и что-то отчаянно рассказывая Лоуренсу, пока последний нес бесчисленное множество покупок — забавные безделушки, что должны были украсить теперь их корабль. Солнце играло в темных волосах юноши, и Дрейк бы душу отдал за то, что единственным их опасением была солдатня, снующая по узким улочкам города, но…

Высокий статный мужчина с проглядывающей сединой на голове, добавляющей его темным как смоль волосам стальной оттенок, резко схватил Питера за кисть, дергая к себе.