Твои небесные глаз... черты, — запнулся на мгновение Питер, –

В глуши, во мраке заточенья

Тянулись тихо дни мои

Без божества, без вдохновенья,

Без грозных слов, без жизни, без судьбы.

В душе настало пробужденье:

И вот опять явился ты,

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты.

И сердце бьется в упоенье,

И для него воскресли вновь

И божество, и вдохновенье,

И грозные слова, и жизнь… любовь...

На этом Питер закончил свое выступление по заявкам, вновь рухнув на место, с упоением сложившись клубочком на неровной поверхности мешков, и погрузился в спокойный сон.

У Дрейка нервно дернулась правая бровь, но он сдержал рвущийся наружу крик, сжав кулак. Ему оставалось лишь мысленно перерезать глотку несносному мальчишке, в то время как сам Питер улыбнулся открывающемуся перед его взором миру Морфея.

А ведь Питер так надеялся, что он сможет лицезреть раскованного и такого милого капитана Дрейка, а вместо этого...

Мальчику снилась его первая любовь — миловидная баронесса с кротким характером трех лет от роду. Тогда Питеру было уже пять лет, и он считал себя безумно взрослым и уже повидавшим мир, а красивая куколка в пышных розовых платьях с завитушками–волосами цвета золота казалась идеальной партией. Маленький кучерявый мальчик в почему–то постоянно грязной одежде обожал дергать за ее солнечные локоны, заставляя малышку плакать. Вскоре его отозвали от баронессы, запретив детям видеться, как позже предположил Питер, обдумывая тогдашнее решение родителей, тому послужила причиной сама малышка трех лет.

Болезненно восприняв первую потерю возлюбленной, Питер долго не мог вновь открыть свое сердце... Хотя, что там, он нередко задирал окружающих его девчонок, пускай толком и не осознавая зачем! Просто окончательно принял свою любовь Питер после того, как вернулся домой от пиратов «Адской Удачи». Конечно, его никто не принял с распростертыми объятьями, но ребенок ничего такого и не ожидал, разве что больше уверился в своем будущем решении — жить вне родных стен отчего дома. Вновь надетые оковы тянули в нем болезненные струны души, разве что одна служанка — бойкая Мариэлла — словно бы видела насквозь молодого хозяина.

Пару тычков, обидных прозвищ и... девушка прижала к стенке Питера, вцепившись в его плечи руками. Тогда–то шестнадцатилетний юноша впервые поцеловался и понял, что... что–то не так.

И сейчас, находясь в гуще событий, Питеру привиделся во сне именно этот случай из прошлого, с той лишь разницей, что на месте служанки был прекрасный красавец с чистыми голубыми глазами и черной колкой щетиной на лице.

Питер дернулся во сне, резко открыв глаза и выпрямившись. На его разум в одно мгновение навалилось осознание собственных сексуальных предпочтений. Мир юноши перевернулся вместе с темным небосклоном, когда он невольной марионеткой упал в далеко неудобную «постель» из мешков.

— Не... не может быть, — пробормотал он еле слышно. Вокруг мирно дрыхла большая часть пиратов.

/трейлер к рассказу! https://www.youtube.com/watch?v=KiJOEHtbbDk

Лайк к видео и комментарий очень порадуют меня и того, кто сделал это великолепие!

8. Серьезный разговор

Новое мировоззрение — так бы назвал следующее утро Питер, не проснись он ближе к полудню с безумной головной болью. Причем к ужасному желанию выпить чего–нибудь холодного, жажду которого не утолил и десятый стакан воды, добавлялась ломота по всему телу.

Его штормило и качало не хуже «Ласточки» Дрейка в неспокойные минуты, хотя на море был штиль и лишь легкий ветерок обдавал помятые лица пиратов. Питер перевесился большей своей частью за борт и... лишился всего негатива, что был так наработан за счастливые часы прошлой ночи.

— Не стоит так пить молодым и юным, — заметил Кок, ласково потрепав Била по спине. Миловидный пират с копной рыжих волос выглядел как бледная тень себя, и Питер, искоса взглянув на его лицо, усмехнулся.

— Особенно если пить не умеешь, — раскрасил жизнь яркими красками смешливый голос капитана Дрейка. Сегодня он явно проснулся с той ноги и в самом своем лучшем настроении.

Питер лишь зашипел в ответ и с удовольствием маньяка подставил свое лицо ласкающим языкам ветра. Первые тяжелые минуты после пьянки прошли, и теперь в его животе было приятно пусто.

— Мистер Питер, — проговорил Дрейк, похлопав юношу по плечу, — советую зайти ко мне в каюту, как только станет... лучше.

Тот в ответ кивнул, чувствуя, как ухает вниз сердце, отплясывая танец на невероятной скорости.

Питеру хотелось кричать на весь океан о своей любви, ведь, наконец, осознав истинные мотивы своих поступков, юноша приобрел не только цель, но и уверенность в себе. Его словно бы ударили по голове, и теперь он желал сделать то же самое, только сильнее и раз десять, неплохо бы с полной потерей памяти. Будто очнувшись ото сна, в котором он пребывал последние годы, кареглазый демон твердо решил — раз любит капитана, то обязательно добьется взаимности. В лепешку расшибется, но услышит заветные три слова от Дрейка, чего бы это ему ни стоило.

Теперь, когда к такому решению пришел не в меру взбудораженный юноша с копной темных волос, Дрейку оставалось лишь забиться в дальний угол своей каюты в надежде, что безумное создание не покусится на того, кого не видит. Ох, если бы только мужчина знал, что стоило прятаться…

Питер зашел в рубку капитана через пару часов, потому что сначала ему необходимо было привести себя в чувство, найти более или менее подходящий костюм для встреч и принять легкий душ из бочки, политой с доброй руки Кока прямо на голову.

Видимо, Питер долго приводил себя в порядок, потому что он увидел капитана спящим над кипой бумаг, когда вошел внутрь кабинета Лоуренса. Вечер еще не наступил, но в каюте уже было темно из–за задернутых штор, так что юноше показалось, что он попал в иную вселенную с ее определенными правилами и обязанностями. Питер замер при входе и стал вести себя тише, чем обычно, потому что вид задремавшего Дрейка поражал своей красотой: мягкий свет свечей ложился на загорелое лицо капитана нежными мазками, и в их сиянии мужчина выглядел золотым изваянием, которое мистическим образом оказалось посреди каюты. Ресницы Лоуренса чуть подрагивали в такт его дыханию, что говорило о неспокойном сне, а сама фигура казалась слишком напряженной.