Как выяснил накануне Ворон, масло наливалось в лампадки, которые висели на стенах. Больше всего их было возле алтаря. Но там суетился какой-то молодой человек в рясе, напоминающей мантию магов.

Оглядевшись по сторонам, Ворон увидел в стороне небольшие кабинки.

— Какая это церковь? – спросил он шепотом у Люпина.

— Не знаю, а это имеет значение? – так же шепотом ответил оборотень, которому было здесь явно не по себе.

— Это католическая церковь, — прошептал Рей.

— Откуда ты знаешь?

— Прочитал в путеводителе вчера.

— Я сейчас, — Ворон снова посмотрел на кабинки, внутри которых виднелись лампадки с маслом. – Подождите меня на улице, – и он решительно направился к кабинке, стиснув в кармане пустой флакон.

Ворон закрыл за собой дверь, осторожно снял незажженную лампадку и сел на стул, занимающий большую часть маленького помещения.

Когда он уже почти добрался до масла, дверь в соседнюю кабинку открылась и снова закрылась. Кто-то вошел внутрь, и через мгновение распахнулось небольшое окошечко в стене. Вместо стекла окошечко было забрано плотной решеткой, через которую был виден только силуэт сидевшего в соседней кабинке.

Ворон замер, настороженно посматривая на силуэт, пытаясь сообразить, что же ему делать.

— Я слушаю тебя, — голос у человека был красивым. Густым, богатым на интонации.

Внезапно Ворон вспомнил фильм, который смотрел совсем недавно. Вернон сводил его и сестер Эванс в кино на следующий день после их возвращения из школы. Сам фильм Ворон не помнил, он тогда думал совсем не о том, что происходило на экране, но вот момент с церковью сейчас всплыл в его памяти.

— Я согрешил, отец, — нерешительно проблеял Ворон, судорожно раскручивая лампадку и стараясь не привлекать к своим действиям лишнего внимания.

— Какие бы ни были твои грехи, сын мой, главное - вовремя покаяться. Я приму твою исповедь и отпущу твои грехи. Полагаю, что в силу своей молодости ты не мог совершить ничего слишком ужасного.

— Что, мне простятся любые грехи? – Ворон неслышно открыл флакон. – Даже если я признаюсь в воровстве?

— Воровство – это тяжкий грех, сын мой. Возможно, мне придется наложить на тебя епитимью.

— Но этот грех мне все равно в итоге простится? – масло потекло во флакон.

— Думаю, что да. Не я прощаю грешников, их прощает Отец наш. Я всего лишь его слуга и могу отпустить тебе твой грех.

— А если я скажу, что обворовал священника? — Ворон поставил лампадку на пол и засунул полный флакон в карман.

— Что? – голос дрогнул, в нем появилось удивление.

— Понятно. Это на самом деле несправедливо, святой отец. Значит, если я обокрал кого-то другого, то небольшой пост и отпущение грехов мне помогут, а вот если я обворовал священника, то все? Нет в этой жизни справедливости, — Ворон выскочил из исповедальни. Что-то ему мешало просто уйти с добычей из этого места. Быстро дойдя до выхода, он задержался возле ящика для пожертвований. Выгреб из кармана все маггловские деньги, что были у него с собой, опустил их в ящик и вышел на улицу.

Через два часа друзья стояли возле оврага. Ворон поправил на плече лямку мешка, в который он по примеру Тома Реддла положил веревку, нож, флакон с маслом, спички, а также несколько факелов, сделанных заранее. В факелах не было ни грамма магии, а блуждать в темноте в поисках света Ворону больше не хотелось. Ветошь, накрученная на импровизированные факелы, была смочена освященным маслом. Рисковать Ворон не собирался.

— Почему ты уцепился за эту идею - обязательно вскрыть гробницу? – Люпин напряженно посмотрел на овраг и, сосредоточившись, трансформировал аккуратно постриженные ногти на руках в мощные когти вервольфа.

— Я думаю, что знаю, чем хотел бы заняться в будущем. Если сегодня все получится, то я начну целенаправленно осуществлять эту идею.

— И что за идея?

— Что-то вроде агентства, выполняющего деликатные поручения. Представь, что мы не просто так идем потрошить могилу давно усопшего безумца, а нам заказали, например, его меч. Пообещав при этом огромный гонорар.

— Знаешь, — задумчиво проговорил Мальсибер, – а в этом что-то есть. Считай, что одного напарника ты себе уже нашел.

— Двух, — тихо добавил Ремус.

— Почему? Вы же не авантюристы, это мне нехватка острых ощущений жить спокойно не дает.

— Значит, ты плохо нас знаешь, — хмыкнул Мальсибер. – И вообще, уж лучше так, чем…

— Чем что?

— Неважно. Если у нас все получится, то и не будет важно. Ну что, пошли? – и он первым, проверив прочность закрепленной веревки, обвязанной вокруг талии, прыгнул в овраг.

Глава 46

Хогвартс лихорадило. Уже совсем скоро Кубок Огня выберет чемпионов, которые будут защищать честь своих школ. За ужином все возбужденно переговаривались. Кое-где уже начали принимать ставки.

Преподаватели поняли, что еда – это самое последнее, что заботит студентов в этот момент, и дали сигнал. Столы очистились, а в зал внесли Кубок.

* * *

Когда первого сентября во время праздничного пира Альбус Дамблдор объявил, что в этом году будет проходить Турнир Трех Волшебников, студенты приняли это известие довольно вяло. О Турнире было объявлено заранее, и чем-то сверхъестественным подобная новость не являлась.

У студентов были дела поважнее, чем задумываться о Турнире - например, обсудить с друзьями все свои летние приключения.