– Меня не волнует твоя внешность. Меня волнуешь только ты.

– Да, но… – Последняя попытка оттянуть неизбежное. – У меня на голове полный шухер. Нужно принять душ и переодеться.

– У тебя на голове полный шухер, – повторил Фиан и, к моему удивлению, внезапно расхохотался. – Джарра, сколько раз я видел, как ты упахивалась до смерти на раскопках, а потом с радостью снимала капюшон костюма? Тебя никогда, ни единого раза не волновало состояние волос.

Я огляделась. Нам выделили не нарочито огромную комнату, подобно клановому залу, а уютную небольшую спальню. Понять, что здесь живет клан Телл, можно было лишь по рисунку на стене, который изображал группу воинов.

– Здесь есть ванная?

– Две, так что мы оба сможем принять душ и переодеться. – Фиан подошел к нашим сумкам, сложенным в углу, выудил из моей пижаму и бросил мне. – Даю тебе пятнадцать минут. Если после ты все еще будешь прятаться в ванной, я взломаю дверь.

Я прижала пижаму к груди:

– Ты не можешь разнести комнату для гостей клана Телл!

– Увидишь.

Надо же, кассандрийский скунс не шутил.

Запершись в ванной, я осторожно стянула защитный костюм и облипку. Сразу же стало легче, а уж после горячего душа и сушки и подавно. Наконец я надела пижаму и посмотрела в зеркало. Весьма скудный наряд открывал взору слишком много сверкающей кожи.

Оставалось еще пять минут, но я решила покончить с этим сразу. Глубоко вдохнула, открыла дверь и вышла.

Фиан, тоже уже в пижаме, хмуро разглядывал рисунок на стене, но, услышав меня, резко обернулся.

– Ядрить!

Я бы испугалась, если бы не выражение на его лице – хорошо мне знакомое выражение. Минуту Фиан рассматривал меня, губы его медленно расплывались в широкой улыбке.

– Джарра, эти мерцающие огоньки… они и под пижамой тоже?

Все страхи вмиг исчезли, словно химера, прячущаяся от солнечных лучей. Я усмехнулась и кивнула.

– Не стоит тянуть, – очень серьезно заявил Фиан. – Уверен, мне лучше пережить это ужасное испытание прямо сейчас. Покажи остальное.

Я захихикала и под его пристальным взглядом медленно сняла пижаму.

– Ты совершенно сумасшедшая. Я бы любил тебя с любой внешностью, но… неужели ты не понимаешь, что стала даже еще красивее?

– Всю жизнь я слушала в кино шутки на тему уродства инвалидов. Даже если понимаешь, что ничем не отличаешься от нормалов, такие подколки все равно сказываются. А теперь я действительно выгляжу по-другому. Все будут пялиться и увидят…

– Потрясающе прекрасную девушку. – Фиан потянул меня за руку к зеркалу. – Посмотри на себя, Джарра.

Когда Далмора одевается в свои самые нарядные платья, красится и украшает прическу огоньками, она похожа на ослепительную кинозвезду. Один раз я даже ей позавидовала, зная, что сама никогда, никогда в жизни не смогу так выглядеть, но девушка в зеркале… Ее кожа мерцала миллионом затейливых узоров, завораживая, слова световая скульптура инопланетян.

Я нервно рассмеялась:

– Врачи Земной Больницы пообещали сделать все возможное и не соврали. Может, я и не нормальная или обычная, но…

– Джарра, ты никогда и не была обычной. И если кому-то не понравится твоя внешность, значит, что-то не так с ними, а не с тобой. – Фиан помолчал. – Мы можем выключить свет?

Я кивнула.

– Выключить свет, – скомандовал он.

И темнота. Только огоньки мерцали под моей кожей.

– Ох, ядрить, – благоговейно выдохнул Фиан.

Сияющая девушка в зеркале была неописуемо прекрасна. Через секунду я увидела, как к ней шагнула темная фигура и поцеловала. А потом… Ну, потом я оказалась слишком занята происходящим, чтобы думать об отражениях. 

Наступило 14 ноября 2789 года – день голосования по критериям отбора неопланет. Я, Фиан и Ворон задержались на Зевсе на пару дней. Я осмотрела клановый зал Телл и прогулялась по садам и окрестностям, с удивлением узнав несколько земных растений и птиц, которые без проблем вписались в естественную дикую природу Зевса. А еще познакомилась с устрашающим количеством родственников. Час с волнением и трепетом возлагала цветы у мемориала майора Рейн Тар Кэмерон. Даже посетила клановый зал своей матери и отпраздновала вместе со всеми тройной брак дальнего родственника.

И в череде забот наконец осмелилась рассмотреть генеалогическое древо клана Телл, в которое вошли предки Теллона Блейза еще до века Исхода. Меня ошеломили подробности брака моей бабушки, а имена некоторых пращуров – и того больше.

Прошлой ночью я почти не спала, переживая о голосовании. А затем мы спорталились обратно на Землю, и теперь я стояла у двери в жилой купол Главного раскопа Берлина, боясь встречи с одногруппниками.

– Все будет хорошо, – заверил Фиан. – Военные сделали заявление, что твоя внешность сильно изменилась, и по новостям об этом говорили много дней. Ребята, скорее всего, ожидают чего-то жуткого, но ты выглядишь потрясно.

Ворон кивнул:

– Джарра, ты красавица.

– В буквальном смысле сияющая девушка, – продолжил Фиан, хитро поглядывая на Ворона.

Я глубоко вздохнула, открыла дверь и вошла. Народ сидел за столами, завтракая и шумно болтая, но вдруг все затихли и повернулись к нам. Я уже почти поддалась дикому желанию сбежать и спрятаться, когда раздался голос:

– Отпад! Джарра, у тебя везде огоньки, даже на… – Крат осекся и протестующе вскрикнул в ответ на очередной подзатыльник от Амалии.

Я усмехнулась:

– Не лезь не в свое дело.

Подошел Плейдон, явно стараясь не глазеть на меня:

– Крат, пожалуйста, помни, что столь бестактные вопросы неуважительны и противоречат моральному кодексу Гаммы. Джарра, Фиан, Ворон, добро пожаловать назад.

– Джарра, ты выглядишь просто изумительно, – восхитилась Далмора. – Мы понятия не имели…

Снова повисло молчание, все смотрели на меня, а я краснела от смущения. Спас меня Фиан – лучший в мире страховщик:

– Сэр, а можно включить телик, чтобы посмотреть последние дебаты перед голосованием?

– Конечно.

Плейдон включил ТНЗ. Ведущие вяло объясняли то, что зрители уже знали: сегодня Парламент Планет решит, будут ли разыскиваться новые миры для инвалидов, или они так и останутся заключенными на Земле.

Внезапно лица ведущих сменились прямой трансляцией с сессии парламента на Конкордии. День там только начался, большой зал был переполнен людьми, и судя по символу человечества на стене, сиявшему янтарем, голосование уже шло.

– Они уже голосуют? – Я покачала головой. – Собирались же начать только часа через два. Что происходит?

Остальные перестали завтракать и обступили нас, бросая взгляды то на экран, то на меня.

Ворон проверил свой глядильник:

– Люций Август Гордиан предложил поправку. Деспер Вальден выступил от оппозиции. Председатель устроил голосование путем поднятия рук, признал последние дебаты излишними и наказал парламентариям переходить сразу к официальному голосованию.

Я все еще не понимала:

– Жаль, что я мало интересовалась политикой. Зачем председатель так поступил? Что это значит?

– Что люди в зале пришли к определенному мнению, и председатель посчитал, что дальнейшие обсуждения не изменят результат, – пояснил Ворон.

А это хорошо или плохо? Видимо, скоро узнаю – символ человечества стал красным, показывая, что голосование закончено. Когда автоматический голос начал озвучивать результаты, Фиан обнял меня, и я с благодарностью к нему прислонилась.

– Поправка два семь восемь девять дробь один к неопланетному уставу. Проголосовало четыре тысячи четыреста шестьдесят два планетарных представителя из четырех тысяч четырехсот девяноста. За – три тысячи пятьсот семьдесят, против – восемьсот девяносто два. Поправка два семь восемь девять дробь один к неопланетному уставу утверждена.

Последние слова потонули в потоке аплодисментов и радостных воплей остальных студентов, а я просто стояла как идиотка. У инвалидов будут свои планеты. И это… Я на секунду спрятала лицо в ладонях.