Мы знаем, что ваши армии, ваши службы разведки и ваши гражданские объединения до предела нашпигованы представителями пятой колонны — предателями, и против этого мы тоже принимаем кое-какие меры, будьте уверены.

Когда будет призыв к действиям — наши парни не заставят себя ждать.

Генерал перестал говорить и улыбнулся.

— Разрешите мне теперь кое-что прочитать вам из того, что я получил на днях из дома.

Из кармана куртки он достал сложенные листы бумаги, которые осторожно развернул и разложил перед собой на столе. После этого начал читать спокойным и назидательным тоном:

— Давайте начнем смотреть на сложившуюся ситуацию, в которой мы оказались вместе с остальными силами свободного мира, включенными в конфликт, несколько другими глазами. Каждому вовсе не трудно, не тяжело и даже беспрепятственно можно было бы понять, что мы проигрываем войну.

Уже убито так много людей среди наших сторонников, что оставшиеся в живых подумывают о том, чтобы всерьез прекратить войну.

Это признание поражения в данном случае не является только моим собственным. Оно было дано мне адмиралом Балом Хэлси, прежде чем я скрыл истинные последствия битвы при Иво-Джима, где впервые воочию увидел, что такое смертный бой. Те акции, которые теперь проводят в Райн-Вэли, не менее непристойны, бесстыдны, непотребны или же не менее незаслуженно превозносятся, как имеющие решающее значение для результатов войны, чем те действия, которые совершались в серых песках, окружающих гору Сурибачи, двадцать пять лет назад.

Даже отвратительные, страшные, но вроде бы непреднамеренные потери и разрушения сейчас имеют приблизительно те же масштабы, хотя для их совершения потребовались дни, а не годы, как в те времена; сражение в Европе между силами, находящимися на нашей стороне, и теми, кому в скором будущем предстоит похоронить нас, уже унесло более 100 000 жизней. Среди этих жертв только несколько сот человек были американцами.

Из этих последних семеро являлись теми, вместе с которыми я совершал переходы, прыгал с парашютом, форсировал реки или же разделял тяготы караульной службы в песчаной местности в некотором районе, название которого мы не имеем права произносить вслух до тех пор, пока мы живы.

Практически все потери вооруженных сил Соединенных Штатов приходятся на маленькие группы американцев, осуществляющих функции обслуживания боевых действий. Большая часть военнослужащих США не участвует непосредственно в сражениях. Из каждых пяти или шести солдат, посланных за океан, только один в действительности ежедневно подвергается опасности быть убитым в бою, тогда как остальные служат в войсках обеспечения. Поэтому из трех миллионов американцев, находящихся в Европе, только несколько тысяч являются эффективной добавкой к действующим европейским армиям, которые насчитывают сейчас, если учесть численность отрядов милиции, более двадцати миллионов человек.

Однако эти малочисленные силы американских вооруженных частей, брошенных на поле боя, совершили настолько непредсказуемые действия, которые не способны были совершить другие — большей численности — американские войска в течение прошедших десятилетий.

Они заставили главного врага изменить тактику, что явилось прямым следствием их действий.

И это находится в резком противоречии с тем, что произошло с вооруженными силами свободного мира в Венгрии, в Алжире, на Кубе, на Формозе[66], в Лаосе, где наши силы всегда оставались на вторых ролях и не выиграли ни одного сражения.

Сражение в Европе впервые отчетливо показало, что наши вооруженные силы, подчеркнем — с точки зрения врага, применяют столь эффективные системы огня, что другая сторона неизбежно пришла к выводу о том, что мы должны быть остановлены любой ценой, чтобы не допустить нашей победы в этой войне.

Что, без сомнения, было сделано совершенно правильно, — было создано прекрасное руководство достаточно опытными вооруженными силами Европы.

Я наблюдал за их действиями в полевых условиях на протяжении четырнадцати месяцев, работая с девятью родами войск. Они наводят такой страх на врага, что наиважнейшей целью изменившейся тактики врага является уничтожение американцев.

До этого, основными мишенями были любые европейские общественные лидеры, например, в сентябре были убиты или похищены около тысячи мэров и представителей власти в провинциях.

По каким-то трудно объяснимым причинам оказалось, что факт изменения тактики врага не осознан большей частью американцев, и они с нетерпением спрашивают, какой же все-таки изъян европейских народов препятствует образованию стабильного демократического правительства.

На самом деле факты — так, как я их вижу именно в том регионе, где проживают большинство европейцев — в пригородах и в сельской местности, — не имеют никакой загадочной природы; просто в живых осталось очень мало достойных политиков, что обусловлено налетами врага и сопровождающими эти налеты жестокостью и зверствами.

Но, начиная это очередное грехопадение, вражеские тактики стали издавать приказы, которые несколько отличаются от прежних приказов. И стали короче: «Шлепни американца!»

И этим приказам подчиняются. Из сорока двух американских советников, приписанных к европейским боевым соединениям, которым случилось быть расквартированными в одном из центров командования в самом сердце наиболее важной в стратегическом плане области Баварии, девятнадцать были убиты или ранены в течение двух месяцев. Я знаю это, потому что в то время служил в том же районе, и я сам сделал этот подсчет, а не пользовался информацией, почерпнутой от офицера по связям с общественностью после его возвращения в Бонн.

В соответствии с неприятными закономерностями войны, это изменение в направленности вражеских действий является окончательным приговором «эффективности» того, что мы у себя дома были весьма некорректно и даже цинично научены называть «системой советников» в рамках военной помощи Европе.

Но я знаю со всей очевидностью, что происходит на самом деле. Так называемые «советники» не стали мишенями для врага.

Я признаю с чувством законной гордости, что американцы в Европе не только советуют и не только занимаются самообороной. Без какого-либо понукания со стороны командования — да, действительно, даже без какого-либо намека на косвенное воздействие со стороны начальства — они главенствуют.

Они возглавляют иностранные вооруженные силы по той простой причине, что эти войска именно этого и хотят. Почему? Да потому, что каждый из этих американцев, с точки зрения любого, самого захудалого европейского солдата, является наилучшим воином из его окружения, и потому только такой лидер сможет победоносно повести их вперед. И, если уж быть предельно откровенным, сможет привести их домой живыми и невредимыми.

Таким образом, несмотря на то, что некоторым кажется, что Соединенные Штаты куда-то спрятали свою былую мощь, европейцы все-таки знают во всех подробностях о той достойной уважения политике, которую американцы проводят в Европе, знают и приветствуют, отбрасывая всякую ненужную шелуху.

Почему «достойная уважения»? Для этого необходимо учесть, что между нами существует договор о взаимной обороне; в соответствии с этим договором Соединенные Штаты связаны обещанием оказывать Европе поддержку всякий раз, когда у нее не будет доставать сил для победы над коммунизмом. Когда в Европе стали осознавать, что мы являемся истинным лидером в военной области, мы начали осуществлять то, что мы обещали.

Хорошо, тогда встает вопрос, почему же, отсутствуют конкретные результаты? Почему мы не побеждаем?

Насколько я могу судить, это происходит по той простой причине, что мы до сих пор не послали в Европу достаточное количество наших лидеров.

Генерал остановился, взглянул на присутствующих и мягко заговорил:

— Как видите, джентльмены, это своего рода поддержка в трудную минуту, которую вы получаете от моего народа. С вашего позволения, я пропущу большую часть того, что написано дальше, но я зачитаю вам окончание этого письма.