— Сегодня повсюду мерещатся красные, — Митци говорила с легким неодобрением и разбудила Джерри, когда поднимала рукоятку ручного тормоза.

— Где мы? — приподнялся Джерри.

— Порт Гурон. Если вы не возражаете, мистер Корнелиус, я бы хотел выйти из машины. — Пастор Бисли пришел в движение, и послышался звук сминаемого бумажного пакета. Заднее сидение прогнулось под грудой мусора.

Джерри открыл дверь и медленно выбрался из машины, откинул спинку своего сидения и позволил пастору Бисли вывалиться наружу.

Машина была припаркована около пристани. У причала была пришвартована элегантная паровая яхта водоизмещением приблизительно 700 тонн, длиной не менее 50 метров. Джерри рассмотрел название яхты.

— «Медведь Тедди», — сказал он. — Прелестное название.

На пристани не было освещения. Вода плескалась о борт корабля.

— Не пройти ли нам наверх, мистер Корнелиус? Митци?

Митци вытащила сумки из багажника и понесла их по направлению к трапу. Джерри последовал за ней. Пастор Бисли замыкал шествие.

Взойдя на палубу, Митци опустила груз и прошла прямо на капитанский мостик. Из тени возник высокий, изможденного вида матрос. Он был одет в желтую форму с желтой бескозыркой, а лицо его было плоским и болезненным. Он суетливо приветствовал гостей скорее полупоклоном, нежели по уставу.

— Добрый вечер, капитан, — прошептал он.

— Добрый вечер, стюард. Я надеюсь, вы знакомы с мистером Корнелиусом.

— Рад встретить вас, сэр, — сказал тот со слегка изменившимся выражением лица.

— Вы один из нас, не так ли? — Джерри с упреком посмотрел на Бисли. — Гром и молния, ведь это же бывший председатель Совета искусств! Господи, Бисли, и это то лучшее, что вы можете сделать для каждого из нас?

— По крайней мере, он больше не болеет, он в норме.

Стюард виновато замычал.

— Однако он не богат, — Джерри почесал нос, — а раньше был богатым.

— Он теперь кроток, мистер Корнелиус…

— По моему мнению, вы слегка нетактичны, пастор Бисли.

— Благодаря вам, мы были вынуждены применить не самое лучшее оборудование.

— Вы не ошибаетесь.

— Да хватит вам порицать меня, мистер Корнелиус. Кто в конце концов заварил всю эту кашу? Это именно ваши люди суют нос не в свои дела. Тоже мне метаморфоза, это же фарс!

— Прошу прощения, сэр, — прошептал бывший председатель Совета искусств, — не следует ли нам выйти из порта, как вы приказывали?

— Конечно, стюард, немедленно.

— Похоже, люди становятся более счастливыми.

— Счастье? А что это такое? Счастье должно было бы происходить от осознанной самореализации!

— Мне приходила в голову эта мысль.

— И вы счастливы?

— А разве я жалуюсь?

— Хорошо, мы собираемся помочь вам.

— Но это не будет снова насильственная депортация?

— Идея принадлежала не мне. Я согласен, что это было достаточно грубо. Но ситуация была экстренной. Теперь вам полезно отправиться в спокойное морское путешествие.

— Где моя каюта?

— Стюард проводит вас.

— Вы не собираетесь объяснять мне?

— Разве я должен?

— Пошли, стюард.

— Теперь вы не в Европе, мистер Корнелиус. К вашему сведению, теперь за нами следят!

— Я голоден, — Джерри проследовал за бывшим председателем Совета искусств по палубе.

— Вам немедленно дадут что-нибудь поесть, — отозвался Бисли и сильно покраснел.

— Я имел в виду другой голод, — Джерри снова почувствовал, что его клонит ко сну. Это было его единственным утешением.

Они плыли по Верхнему озеру, когда Джерри, слегка оживший, но далеко не приобретший прежнюю форму, поднялся на палубу и вдохнул довольно вонючий воздух.

— Почему вы не прекратите войну с нами, герр Корнелиус? — Митци облокотилась о поручень и пристально глядела на отдаленный берег штата Мичиган. Яхта шла на хорошей скорости, рассекая слой липкой грязи на поверхности озера.

На Митци был вышитый темно-синий хлопчатобумажный плащ, отделанный тонкими черными нитями; сильно обтягивающие брюки с темно- и ярко-голубыми цветами, ожерелье цвета морской волны, плетеное ожерелье с желтыми кисточками, длинный голубой шарф из шелка «гизель», обвязывавший, как платок, ее волосы, золотой, украшенный алмазами пояс, золотые с бирюзой заколки и браслеты от Кадоро, а также закрытые сандалии серебряного цвета, изящно оттеняющие красоту ее маленьких ног.

Она не накрасила лица, только губы: помада «Герл Гремобль», если Джерри не ошибся.

Митци улыбнулась.

— Не унывайте, — она подала ему несколько фильтров для носа.

— Ты выглядишь, как мечта о далеком острове Ямайка. Разве я не говорил, что пребываю в унынии?

— Так вот. Вы наш пленник. Кстати, что случилось с Карен фон Крупп?

— Насколько я могу судить, она стала заниматься торговлей продуктами питания. Где-то в Пенсильвании. Вся эта история слегка запутана. У нас у обоих были проблемы.

— Мне это вполне понятно. Я предполагаю, что ей было слишком сложно отыскать нас. — Митци повернула лицо навстречу бледно-голубому небу и глубоко вдохнула воздух.

— Я не желаю ей зла. Кто способен на это?

— Кто?

— Самолеты перестали летать.

— Ты уже говорила об этом два дня назад.

— Неужели? Какие еще самолеты? Герр Корнелиус, есть ли у вас личные проблемы?

— Время от времени.

— Вообще говоря, похоже, — она засмеялась.

— Послушай, тут не найдется хоть что-нибудь поесть? — Джерри поглядел поверх поручней на пенящиеся морские водоросли: — Тяжело идет, должен тебе сказать, Митци.

— Какое ваше любимое блюдо? Печень?

— Нет — с той поры, как они поубивали всех буйволов. Но это не я должен говорить.

— Вы действительно Джерри Корнелиус?

— Ах, — Джерри прошел вдоль поручней и слегка подмигнул ей.

— Вы самозванец?

— Ого!

— Мы идем через новый канал Святого Кре, как вы знаете.

— А потом?

— По Миссисипи до Нового Орлеана.

— Ты слишком устремлена в будущее.

— В Мексиканский залив. Через Панамский канал в Тихий океан, пока не встанем на якорь в Сан-Франциско.

— Уловил.

— Почему вы не прекратите войну с нами, герр Корнелиус? Ведь в глубине души вы знаете, что мы правы?

— Когда отправляется следующая прогулочная яхта?

— На «Медведе Тедди» нет матросов военно-морского флота[55].

— Я шалун, не правда ли?

— Как вы себя чувствуете?

— Сонливо.

— Длинная морская прогулка улучшит ваше самочувствие.

— Более всего на свете я мечтал сойти на берег в Нью-Йорке.

— Нью-Йорк в плачевном состоянии.

— Как вы знаете, у меня очень много неотложных дел.

— К тому времени, когда мы доберемся до Сан-Франциско, ваши дела уже не будут казаться столь неотложными.

Джерри отрицательно покачал головой.

— Я бы хотел иметь дело с другими внешними обстоятельствами.

— Вы не получите этого. Вам придется примириться с существующими.

— Боже!

— Действительно, мистер Корнелиус! — Подошел пастор Бисли, прогибая доски палубы.

— Так какую же хреновину вы знаете об этом?

— Какие прелестные слова!

Джерри снова посмотрел на водоросли.

— Впереди долгий путь, мистер Корнелиус.

— Ага.

— И я подозреваю, что вы не захотите закончить его.

— Нет.

Митци сложила руки.

— Ваш плен условен.

— Я беспокоюсь не об условности плена. Мои пациенты…

— Я практически утерял своих пациентов, мистер Корнелиус, — пастор Бисли чмокал, обхватив губами плитку тонизирующего шоколада с грецкими орехами.

— Хотелось бы верить, что это правда. Я собираюсь спать.

— Рано или поздно вам придется проснуться.

— Чья бы корова мычала… — Джерри спустился в кают-компанию, открыл дверь своей уютной, светлой каюты и упал на койку.

Он находился в затруднительном положении.