— Твое настоящее место не в глуши, а в столице. Я предлагаю тебе занять должность смотрителя музея, и ты сможешь при этом выполнять самые дорогие заказы или продавать свою работу в лучших магазинах. Ты согласен?

— О, мой господин! Это — мечта моей жизни. Я не нахожу слов благодарности! — воскликнул осчастливленный Лодай.

Несколько лет друзья не встречались, казалось, дружба угасла. Но вот чудо — случай вновь свел их все на том же постоялом дворе. Разглядывают друг друга старые товарищи. Симха, как всегда, доволен и весел, Лодай — серьезен. Наряженный в одежду собственного пошива, да еще и изрядно поношенную, Симха выглядит незавидно. Лодай же одет в дорогой сюртук.

— Дела мои могли бы быть и получше, — вздохнул портной, — деньги про черный день давно иссякли, а портновское ремесло приносит слишком скудный доход. Я умею шить только один фасон, а мода с годами меняется. Даже наши местечковые обыватели стали морщить нос. Ой, что это я в самом деле — начинаю сетовать на судьбу? — спохватился Симха, — ты не смотри, брат, что я одет бедно, кто сжился с бедностью — тот богат. Зато еда у меня всегда самая лучшая!

— Интересно, расскажи, — просит Лодай.

— Захочется мне хлеба поесть, попрошу я жену подать мне свежевыпеченного хлебца, и она несет мне ароматную краюху. Взбредет мне в голову фантазия отведать хорошего мяса, жена дает мне краюху хлеба, я жую и чувствую вкус мяса. Соскучаюсь я по первосортной рыбе, получу от жену краюху хлеба, жую и ощущаю аромат отменной рыбы, — с торжеством в голосе закончил довольный своей находчивостью Симха.

«Счастливец, кто одарен воображением.» — подумал Лодай. Он с гордостью поведал другу о своем новом положении: о почетной доходной должности, о многочисленных дорогих заказах, об известности среди столичных ювелиров.

— Я, кажется, становлюсь довольным собой, — суммировал он свой рассказ.

— Зачем в нашей быстротечной жизни добиваться столь многого, дружище? А ведь успех–то пришел к тебе благодаря талисману нашего раби, — заметил Симха.

— Куда ты держишь путь? — спросил Лодай, не оспаривая последнего замечания Симхи.

— Что за вопрос? Конечно я еду к цадику!

— Стало быть, нам по пути, — сказал Лодай.

На постоялом дворе, что расположился на перекрестке больших дорог, собрались как–то хасиды–торговцы. Расселись по лавкам. На столе — мясо и рыба, хлеб и овощи, пироги и фрукты, лимонад и вино. Один едет на ярмарку, другой — с ярмарки. Кто уже с барышом, а кто лишь надеется на него. Тот покупает в розницу, а тот торгует оптом. Этот богач, а этот середняк. Бедных за столом нет. Сидят, едят, пьют, оглаживают бороды, рассказывают каждый свою историю: кто он такой и откуда и куда направляется.

Вот зашел разговор о некой стране, где живут одни лишь мошенники и воры. И кто бы ни пытал там счастья, все оставались в убытке. Заплатит, скажем, покупатель за хороший товар, а ему обманом вручат негодную вещь, а пожалуешься судье — тот взятку возьмет, а сам исчезнет, будто ничего и не брал. С такими жуликами дела не делают — с этим все согласны.

Тут вступил в разговор человек, доселе скромно молчавший. Одет он был просто, но хасиды знали этого чернобородого купца, как большого богача и удачливого торговца. И всем было весьма любопытно, откуда у него нажива.

— Я отлично знаком с этим местом. Вот послушайте–ка, любезные хасиды, мою историю, — сказал купец, и за столом воцарилась тишина: когда говорит богач — все внемлют.

Город, в котором я живу, прилегает к этой самой стране. Дурная слава о ней удерживала наших городских, и никто там не торговал. А я не испугался. Меня, думаю, там не обманут. Стали надо мной смеяться, и я предложил насмешникам побиться об заклад, что тамошним мошенникам я провести себя не дам. Был я в то время молод и не богат, и поэтому самым азартным спорщикам пришлось сложиться между собой и снабдить меня изрядной суммой денег, ибо с ворами и плутами без тугой мошны не совладать. Рано утром подошел я в сопровождении всей честной компании к воротам жульнической страны. Я говорю своим товарищам: «Ждите меня, к заходу солнца я вернусь.» Я вошел в ворота и скрылся за ними, а хасиды расположились на траве неподалеку и стали ждать.

Вот вступил я впервые на землю страны мошенников и воров и сразу же очутился в ее столице. Первым делом я направил свои стопы на рынок. Присматриваюсь к прилавкам — отличные товары. Приглядываюсь к продавцам — лица у всех честные, благонамеренные. И покупатели, как–будто, всем довольны. Торговля солидная и пристойная. Дай, думаю, куплю петуха. Дошел до птичьего ряда, выбрал себе петуха — любо посмотреть: крупный, жирный, горластый. «Последнее достоинство, впрочем, ни ему ни мне уже не пригодится,” — подумал я с сожалением. Как водится, стал я с продавцом торговаться, пока не сошлись в цене. Приказчик вынес мне корзину, затянутую сверху тряпицей. Я дошел до конца ряда, снял тряпку, а в корзине сидит не облюбованный мной красавец с пестрыми крыльями, а какой–то слабый тощий цыпленок. Я бросился назад в лавку, а дверь на замке. И соседи ничего не ведают, ничего не видали, ничего не слыхали. Отлично, думаю. Подам жалобу надзирателю рынка. Прихожу к надзирателю, рассказываю про петуха, показываю цыпленка. Вижу, человек слушает меня рассеянно, лицо каменное. Я смекнул, в чем загвоздка. Подхожу к надзирателю поближе, незаметно опускаю золотой в его оттопыренный карман и замечаю благоприятную перемену в лице вершителя правосудия. Он говорит: «Жди меня у двери снаружи. Через минуту вернусь к тебе с петухом.» Сказал это и был таков. Не вернулся ни через минуту, ни через час. «Возле дурака всегда найдется жулик», — заметил я самокритично.

Хорошо, думаю, пойду–ка я на ярмарку, присмотрю себе барана. Выбрал самого большого, самого чистого, самого кудрявого. Уплатил хорошую цену и зашел в кабачок напротив выпить рюмочку вина. Дожидаюсь, когда прибудет мой товар. «Эй, забирай свое приобретение!» — кричит слуга в дверях. Я выхожу и вижу, что вместо облюбованного мной барана стоит жалкая тощая коза. Наученный опытом на рынке, я не стал искать продавца мелкого скота или ярмарочного надзирателя, а двинулся к мировому судье. Тот принял меня учтиво, выслушал с сочувствием. Видно, я ему понравился. Чтобы закрепить хорошее впечатление, я ловко вложил сторублевый билет в книгу посетителей, которую ему подал писарь. «Подыши свежим воздухом в приусадебном саду, любезный. И получаса не пройдет, как твое дело решится.» — сказал мировой судья, выходя из двери и пропуская меня впереди себя. Вы, конечно, догадались, дорогие хасиды, что пропал мой баран, и пропал мировой судья вместе с моими деньгами.

«И рынок, и ярмарку нарочно придумали, чтобы обманывать и обкрадывать друг друга. Лучше попытаю–ка я счастья в большом деле», — сказал я себе после второй неудачи и отправился в царские конюшни покупать коня. Ах, какие кони передо мной! Один другого лучше. Цены на них, конечно, изрядные. Хорошо, что у меня мошна полна. Сторговал вороного красавца. Но когда конюх привел мне вместо благородного коня старую выработанную клячу, я взорвался: «Нет правосудия в этой плутовской стране. Буду искать справедливости у самого царя.»

Как чужестранца, меня провели в царский дворец без проволочек. Двое высших придворных проводили меня в приемную Его Величества, доложили обо мне, а затем торжественно ввели в тронный зал самого монарха. Ах, дорогие хасиды, красота и роскошь предстали предо мной! Золото, мрамор, хрусталь, картины, статуи, мозаика. Но я не оробел.

Царь благосклонно выслушал мой рассказ. Расспросил о моей стране, рассказал о своей. Оказывается, у него при дворе живет еврей–мудрец. Его обязанность придумывать всевозможные притчи и загадки. «Твой соплеменник поможет нам решить дело о петухе, баране и коне», — сказал царь и указал мне на седого благообразного старца, — «Он загадает тебе три загадки. Если ты их отгадаешь, получишь назад свое добро. Так у нас вершится истинное правосудие, и торжествует высшая царская справедливость», — многозначительно заключил властитель.