Однажды Акимов пришел платить партийные взносы секретарю партийной ячейки. Впереди Акимова стояли три коммуниста, и образовалась маленькая очередь. Акимов терпеливо ждал — никаких особых дел до дежурства у него не было. Он услышал, как скрипнула дверь комнаты секретаря ячейки, кто-то вошел и стал в очередь сзади Акимова. Все оглянулись и увидели Ленина. Секретарь заволновался, встал, предложил Владимиру Ильичу пройти вне очереди.

— Лучше всего я сам к вам приду, Владимир Ильич.

— Вы не курьер, а секретарь ячейки, а я в данную минуту такой же коммунист, как все — ничего не надо, занимайтесь своим делом, — с укором сказал секретарю Владимир Ильич. И, улыбнувшись Акимову, спросил: — Как ваши дела, молодой человек?

— Очень хороши, Владимир Ильич, — ответил Акимов и почему-то смутился, покраснел.

Владимир Ильич еще раз улыбнулся смущенному Акимову и уже деловым тоном спросил:

— Сегодня не дежурите?

— В десять вечера, Владимир Ильич, — ответил Акимов и по привычке вытянулся.

— Ваша очередь платить, — кивнул Ленин и углубился в газету, которую держал в руках.

А вечером, когда Акимов стоял на посту, Владимир Ильич вновь перед ним остановился. Расспрашивал о заводе, где Акимов до этого работал, о технологии сборки самолетов, об испытателях самолетов, а потом неожиданно спросил:

— Вы учитесь, товарищ Акимов?

— Учусь, Владимир Ильич, вот готовлюсь к экзаменам за четыре класса.

— А потом?

— Хочу и дальше учиться, — ответил Акимов.

Владимир Ильич живо начал интересоваться программой, в каких условиях и по каким учебникам учится Акимов.

— Учиться тяжело, — сказал Владимир Ильич, — но учиться надо обязательно…

Владимир Ильич дважды повторил это слово — «обязательно» и спросил Акимова:

— А какую профессию решили избрать, молодой человек?

— Еще не решил, — признался Акимов, — да и какая теперь профессия, Владимир Ильич, идет война.

— Идет война, — раздумчиво повторил Ленин, — это верно. Но вам, молодой человек, еще жить и жить и надо думать не только о войне, но и о мире. А после войны надо будет всю Россию перестраивать. Нужны будут строители, архитекторы. Люди различных профессий и самых разнообразных знаний. Вот о чем надо помнить, молодой человек. Ведь вся ваша жизнь — впереди, — подчеркнул Ленин и пожал руку Акимову.

Прошла неделя. Ленин вновь вернулся к разговору о будущем, о строителях нового общества. Но Владимир Ильич говорил уже не с одним Акимовым, а с юным поколением Москвы. Был первомайский праздник. Владимир Ильич выступал на Красной площади в Москве. Акимов стоял у самой трибуны среди тысяч и тысяч людей, слушавших Ленина.

Владимир Ильич говорил о молодежи, которая увидит расцвет коммунизма, и Акимов был убежден, что ленинский взгляд, ленинская улыбка, наконец, ленинская рука обращены именно к нему. Акимов даже кивал головой в такт ленинской речи на Красной площади. Потом Владимир Ильич повернулся к детям, обступившим трибуну. И снова Акимов услышал слова, которые Ленин говорил и ему: «До сих пор, как в сказке, говорили о том, что увидят дети наши, но теперь, товарищи, вы ясно видите, что заложенное нами здание социалистического общества — не утопия. Еще усерднее будут строить это здание наши дети».

Акимов уже давно вышел из детского возраста, да и не было у него детства, когда он жил в деревне Сергиево и пас помещичьих коров. Ему казалось, что он сразу стал взрослым. И все же в тот момент, на Красной площади в Москве, во время первомайского праздника 1919 года слова Ленина воспринимались им, Акимовым, так, как будто они обращены не к детям, стоящим у трибуны, а к нему, будто Владимир Ильич продолжал начатый с Акимовым ночной разговор. «Надо будет всю Россию перестраивать». И хоть шла еще тяжелая война с Деникиным и Колчаком на юге и востоке России, хоть «весь цивилизованный мир» шел тогда против молодой социалистической республики, но Владимир Ильич уже думал о том времени, когда надо будет строить. И молодой коммунист Алексей Акимов видел какую-то органическую связь между тем, что Ленин говорил ему, и тем, что говорил молодежи, детям на Красной площади. И был горд сознанием, что и он приобщен к этой семье будущих строителей.

Конечно, иные могут подумать, что после беседы с Лениным, после встреч с ним молодому красноармейцу легко было учиться, ему, мол, создали все условия, и он катил к своей ученой степени по дороге, устланной розами. Действительно, к Акимову проявили исключительное внимание, и вскоре после этого разговора с Лениным его направили вместе с отрядом особого назначения на фронт, где он был тяжело ранен, а потом два года лечился, возвращался к жизни в лазаретах Минска, Орла, Вязьмы и Москвы.

После гражданской войны Акимов вернулся к своей прежней профессии — слесаря в вагонных мастерских Московско-Белорусско-Балтийской железной дороги и одновременно учился. Поступил на вечерний факультет строительного института. В 1927 году Акимов закончил институт, стал инженером-строителем. Потом, с тем же упорством, выполняя инженерные обязанности на стройках Москвы, Акимов начал учиться на факультете жилых и общественных сооружений Московского архитектурного института. «Учиться тяжело, но учиться надо обязательно», — никогда не забывал он ленинские слова.

В конце двадцатых и в начале тридцатых годов Акимов уже не только строил дома, но и сам разрабатывал их проекты. Опыт Акимова-инженера помогал Акимову-архитектору. В то время были широко распространены конкурсы на проекты различных сооружений. Ни одно сколько-нибудь крупное здание не обходилось без конкурса, в котором принимали участие архитекторы разных поколений. Живое и свободное творческое соревнование зодчих особенно увлекало молодых, только начинавших архитектурную практику выпускников Московского архитектурного института. Только возникал новый стиль жилых и общественных зданий. Сочетание монументальности и экономичности, функциональной целесообразности и простора — всем этим отличались проекты молодого архитектора Акимова, и в ряде конкурсов того времени он одержал победу. Так, он получил первые премии за проекты Института Маркса — Энгельса — Ленина в Москве, гостиницы в Уфе, больницы в своем родном городе, возникшем на месте села Сергиево, вокзалов в Брянске и Бежице. В те годы Акимов много проектировал и много строил — в Магнитогорске, Уфе, Красноярске, Абакане, Москве. Ему предложили вернуться в Московский архитектурный институт — учить молодых зодчих. Он избрал кафедру истории архитектуры и градостроительства. Написал кандидатскую диссертацию об одном из крупнейших памятников русской архитектуры — Горьковском кремле. И в то же время не переставал проектировать и строить новые города.

Акимова можно было в те годы встретить в Сибири и на Урале, где возникали новые индустриальные комплексы.

К тому времени относится рассказ Акимова о давнишнем его споре с двумя американскими инженерами-консультантами фирмы «Перин и Маршалл» — Стюардом Маршаллом и Фрэнком Эстеном. Они возвращались, как и Акимов, из Магнитогорска, где американская фирма консультировала, а точнее — помогала строить новые цехи Магнитки. В вагоне скорого поезда Магнитогорск — Москва возник спор о будущем. Акимов вспоминал и рассказывал об этом споре с торжеством и радостной улыбкой человека, выигравшего пари. Впрочем, никакого пари не было — каждый из спорящих судил о будущем, как и о настоящем, со своей точки зрения. А они были диаметрально противоположны.

В то время Магнитогорск — город на стыке Европы и Азии — только возникал, и на огромном пространстве у реки Урал царило великое строительное напряжение первой пятилетки, и строители старшего поколения учились сооружать современные заводы. Учились у американцев, у французов, у англичан, у шведов — все лучшее и совершенное в мировой технической культуре они стремились сконцентрировать на наших строительных площадках. Мы вступали в эпоху созидания и щедро платили за каждую крупицу опыта и знания. И вот два американских инженера-консультанта были носителями этих знаний.