— Есть смысл расшить программу прямо сейчас, — открыл летучку председатель исполкома Платьев. — Сколько у нас лежачего электората?
— Тысяч семьдесят, — ответит начальник отдела статистики Спасибенко.
— Срок назад, я помню, было двадцать, — похвалил его Платьев, пунктируя архив.
— Работаем, — сказал Иван Петрович.
— А сколько психически больных? — спросил Платьев у начальника управления по здравоохранению Бориса Александровича Эльгарда.
— Две с половиной тысячи буйных и шесть тысяч тихих, — доложил чиновник.
— Отлично, — пометил что-то у себя в блокноте Платьев. — Накануне выборов всех их надо будет выписать из больниц. Проголосуют — и снова туда ввиду рецидива. Ясно?
— Ясней ясного, — ответил главный врач региона.
— Кто у нас возьмется отвечать за передвижные урны? — продолжил Платьев планерку.
— Давайте я, — вызвался Фаддей бессмертный, ему надо было проявлять активность — «Смена» была совсем без денег и уже не выходила.
— Так, отлично, — оценил инициативу Платьев. — А в приходах? Уважаемый владыка Шабада, сколько под вами нынче ревнительных верующих?
— Тысяч двадцать — двадцать пять, — доложил руководитель епархии, — но народ нынче сами знаете какой…
— А вы помягче с ними, — не стал входить в его положение Платьев, своею властью…
— Маловато сейчас таких, — не шел на сговор с совестью владыка.
— Да, раньше по вашему ведомству за семьдесят улетало, — кинулся ностальгиком Платьев.
— Отлучились многие… — сообщил отец Шабада.
— За неуплату, что ли? — пытал его председатель исполкома.
— Да нет, — ответил владыка. — За плохую организацию сбора вспомоществований.
— Нехорошо это, — пожурил его Платьев.
— На храмы, — пояснил владыка.
— Все равно, — погрозил ему пальцем председатель исполкома. — Нельзя смешивать совесть населения с его платежеспособностью. Ну да ладно, Капитон Иванович перечислит вам по десятке за голос. Раздадите своим прихожанам. А взносы отмените, хотя это не мое дело.
Владыка Шабада в знак согласия провел по бороде сложенными ладонями. Ему никак нельзя было идти вразрез с властью. Новое время наступало — надо было начинать учиться дружить с нею.
— Так, теперь СИЗО, — продолжил Платьев.
— Тридцать тысяч, — доложил человек от специальных подразделений бытия.
— Хорошо, — сказал Виктор Антонович, — раньше и десяти не набирали.
— Работаем, — сказал человек от структур. — Условия, правда, ни к черту. Сидят наши временные арестованные, как клубни в лунке.
— Ничего, месяц потерпят, — призвал к толерантности Платьев. — Мы им за это новый корпус на площади Гагарина отгрохаем. Так и передайте. Итак, с учетом всех позиций сто двадцать — сто тридцать тысяч у нас гарантировано. Теперь по рискам — пенсионеры и бюджетники. Что у нас с ними?
— Отставание по зарплате шесть месяцев, — доложил начальник финуправления товарищ Райдур.
— Срочно наскрести половину суммы и законсервировать, — записал себе в книжку Платьев. — Выплатить за три дня до срока. А остальное, когда проголосуют. Вернее, когда выберут.
— Может, пораньше эти деньги выплатить, а то рейтинги через опросы общественного мнения недотянем, — предупредил Додекаэдр.
— Хорошо, давайте за неделю, — согласился на упреждение Платьев. — А то и потерпели бы, не баре. — И продолжил собрание: — Так, хорошо, сколько можно набрать по открепительным талонам?
— Пять-шесть тысяч, не больше, — сообщил начальник избирательной комиссии Титов. — Иначе при проверке бросится в глаза. Это устоявшаяся величина. Центризбирком с нас три шкуры спустит.
— Не спустит, — успокоил его Платьев. — Там есть свои люди. А еще вернее, не бросится в глаза. Доведите до пятнадцати тысяч. Тогда шестьдесят процентов голосов у нас будет практически в кармане. Бюллетеней надо выпустить как минимум вдвое больше, — сказал председатель исполкома и посмотрел на Альберта Смирного.
— Комиссия заказала только норму, — доложил начальник типографии. — Не знаю, как и быть.
— Мы заказываем еще столько же, — повелительным тоном произнес Платьев и, обратившись к Мошнаку, досказал мысль: — Капитон Иванович, оплатите, пожалуйста, недостающее.
— Учтем, Виктор Антонович, — взял под козырек Мошнак. — А как же…
— Неплохо бы это сделать завтра, — предложил Платьев. — Чтобы товарищ Смирный не запел нам про бумагу да про краску перед самыми выборами.
— Как скажете, — еще раз взял под козырек Мошнак.
— И еще, это, — защелкал пальцами Платьев, припоминая, — кто-то должен подобрать людей в комиссии на местах. Чтобы проставили по второму крестику. Да чтоб у каждого по набору ручек имелось. А то работают одним цветом! И не переусердствовать. По два-три крестика надо оставить реальных, чтоб демократично получилось. Наблюдатели понаедут — не открутишься.
— Люди подобраны по всем районам, — доложил председатель избирательной комиссии Титов.
— Я понимаю, что подобраны, — критически отнесся к докладной Титова Виктор Антонович. — Чем лучше готовишься, тем больше проколов. Кто займется передислокацией? Попросите у горьких новгородцев взаймы пять-семь тысяч военных. На сутки. Пусть пройдут маршем до нашей ракетной части, проголосуют — и назад.
— Без постановки в известность Главнокомандующего разрешается передислокация не более трех тысяч военнослужащих, — уточнил человек от специального ведомства.
— А вы договоритесь с Главнокомандующим! — посоветовал ему председатель исполкома. — Ввиду исключительности случая! Вон какая сейчас напряженная обстановка в мире — все оружием бряцают! А мы что, хуже?!
— Попробуем, — пообещал разобраться человек от структур.
— А теперь решайте, — обратился Платьев взглядом по очереди к каждому из участников собрания, — кто и что будет делать конкретно. Начнем с радио. Товарищ Огурцов, прошу.
Семенной огурец на каблуках задумался. К планерке он был не готов ввиду абсолютного отсутствия идей. Он не умел организовывать передачи по большому, у него всегда получалось только по малому.
— Мы устроим дебаты, — ляпнул он первое, что скользнуло на язык.
— Годится, — принял задумку Платьев. — А теперь газеты.
— У нас есть план, — всполошился Асбест Валерьянович. — Мы затеем перепалку между «Cменой» и «Губернской правдой». Сделаем отвлекающий маневр. Только «Смену» надо сначала поднять…
— Капитон Иванович! — обратился Платьев к Мошнаку. — Надо поднять ребят.
— Попробуем, — вяло согласился Капитон Иванович, — хотя, если честно…
— Давайте только без этого, — приплюснул его председатель исполкома, личные мнения потом.
— Я буду нападать на «Лишенца», — продолжил выкладку Шимингуэй, — а Фаддей пусть защищает его. Чтобы в споре родить истину следующего содержания: проходимцы, ступившие на газетную тропу, должны маяться в КПЗ, а не дурью!
Шутка несколько оживила сборище. Был спешно объявлен кофе-брейк. Собрание отправилось на перекур. После перерыва толку от народа стало еще меньше.
— Ясно, — потянулся Виктор Антонович, выслушав итоговый доклад человека от специальных подразделений бытия. — Ну а конкретно, что будем делать с ними? Есть какие-нибудь предложения?
— Их надо на чем-то поймать, — придумал тот, перелистывая заведенную на «Лишенца» папочку.
— Мы пытались, — признался Додекаэдр. — Работают по закону, не подкопаешься. Их кто-то грамотно ведет. Они уже на пяти языках выходят. Нам удалось устроить им прокол с финнами, а вот китайцы, несмотря на все наши усилия, — у них на подходе.
Платьев навел свой курсор на главу администрации Беломырина и непонимающе посмотрел на него.
— Какие еще китайцы? — спросил Платьев.
— Мы недавно побратались с Инкоу, — виновато опустил глаза надомник.
— На кой ляд вам это нужно?! — удивился председатель исполкома. — Все братков ищете! Канализацию наладить не можете! Кто с вами в этом навозе дружить будет!
— Обещали гуманитарную помощь, — оправдался Беломырин.
— Вам что, жрать нечего?! — набросился на него Платьев. — Упали вам эти города! Какой от них прок?! Только информация растекается! Этот «Лишенец» проходит как сквозь пальцы!
