— Тогда мы пошли, — засобирались якуты.

— Погодите, нам осталось немного

дать название фирме, — тормознул гостей Прорехов. — У меня, конечно, есть мнение на этот счет, но я с ним не согласен.

— А мое мнение вы знаете, — сообщил Артур, — лишь бы не «Пейс оф бэйс» и не «Первый часовой завод».

— Правильно, здесь нужно без закидонов, — придал нужное направление дебатам Артамонов, — чтобы название отображало идею.

— Как, например, «Serla» — финская фирма по производству туалетной бумаги, — первое, что пришло в голову Прорехову.

— Где-то так, — подтвердил Артамонов. — Имя — это очень серьезная штука. Попробуйте зарегистрировать фирму без названия — у вас ничего не получится. По Конституции, право на название является неотъемлемым правом субъекта. Название — это средство индивидуализации структуры в общественной жизни и гражданском обороте, — читал Артамонов по словарю академика Прохорова.

— Вот как? — притих Варшавский. — Я вижу, вы тут без дела не сидите.

— А со мной казус приключился, когда я сдавал английский, — продолжил мысль Артамонов. — Я не смог перевести старошотландскую идиому «rent all». Как выяснилось, это очень красивое выражение. Оно обозначает отдушину, просвет в облаках. Причем необратимый просвет, просвет навечно, так что небо уже больше никогда не заволочет тучами.

— Или не заволокет? — спросил Прорехов.

— А как правильно? — напрягся Варшавский

— Не помню, — отмахнулся от них Артамонов. — А буквальный перевод идиомы звучит еще прекраснее: «все схвачено».

— Так прямо по-английски и назовем? — уточнил Варшавский.

— Можно и по-русски — Ренталл, — сказал Артамонов. — С двумя «л» в конце. И пусть мучаются.

Название прошло. Оно несло в себе тайный смысл.

— Решение принимается методом аккламации, — объявил Прорехов, — без голосования и подсчета голосов, на основании аплодисментов.

— Теперь и я желаю получить ударный паек нитрофоски! — потянулся Артамонов. — Ну что, улусные люди, — обратился он взбодренно к Галке с Артуром, — хватит устраивать тут тундровые советы! Топайте купаться — и резко ужинать!

— А хотите анекдот? — тормознул якутов Прорехов.

— Только быстро, — зависли они на минутку на пороге.

— Быстрее некуда, — заторопился Прорехов. — Большое или маленькое государство Израиль? — спрашивает сын папу. — Конечно, большое, — отвечает папа, — иначе бы его назвали Изя.

— Пять баллов, — сказала Галка.

Бригада рабочей гарантии, усиленная двумя новыми членами, отправилась перекусить в «Старый чикен», поскольку больше было некуда. Официальное отсутствие в кафе алкогольных напитков было не единственным минусом — за прослушивание музыки, как и за бутлег, на входе взималось какое-то количество рублей.

— У нас двое глухих, — показал Прорехов на Варшавского с Галкой. — За них платить?

— Спрошу у администратора, — буркнул бармен и нырнул в подсобку.

Вскоре Артур с Галкой в результате подпольного процесса накачались персональной клюквенной из-за пазухи и подозвали бармена.

— А сколько стоит вырубить всех этих ваших Шариковых?! — полез в карман за мелочью Артур. — Мы тут пришли перекусить, а вы нас попсой кормите.

— Спрошу у… — вновь изготовился бармен и тут же осекся. — Но вы же глухие!

— От вашей музыки и прозреть можно! — сказал Артур.

— Ну, а что вам поставить? — спросил бармен.

— Им бы что-то такое нечтовое, нетутошнее, — попросил за товарищей Артамонов.

— Было бы так, — размечтался Прорехов, — пусть бы после плохой песни у певца выпадала грыжа. Поешь и боишься — выпадет грыжа или не выпадет. Небось, из кожи бы лезли вон, старались, и пошли бы, потянулись потихоньку на сцену профи…

— Неплохая рацуха, — сказал Артамонов, — А то действительно, самыми глубокомысленными местами во всех этих текстах являются запятые перед что. И подозвал бармена. Обнажив из-под кепки бритую голову, Артамонов объяснил ему прописные истины: — Дело в том, что мы поселились неподалеку и, похоже, станем вашими постоянными клиентами. Пока мы не заводим разговоров о скидках или абонентском обслуживании, к этому мы вернемся позже. Сегодня мы пришли сюда перебазарить о судьбах страны, а решать ее участь под такие синглы… так и беду накликать можно…

— Сейчас все устроим, — залебезил бармен. — Так бы сразу и сказали.

Порционные блюда, которыми потчевали в подвале, давали о себе знать настолько долго, что все кооперативные туалеты в округе подняли входную плату.

— Не вижу логики, — жаловался на тупизм Прорехов, — пьем соки по пятьдесят копеек, а ссым в кооперативном сортире по рублю!

Наутро по хорошей погоде зарегистрировали малое коммерческое предприятие «Ренталл». Комиссия задала всего несколько вопросов по хорошо скроенному Уставу.

— Вы что, действительно собираетесь использовать пустыри и долгострои? — спросил председатель.

— Действительно, — ответил Артамонов, — и не только пустыри.

— И не только долгострои, — добавил Варшавский.

— И не только использовать, — сказал Прорехов.

— И не только действительно, — оставалось вставить Артамонову.

— И вот тут у вас ошибка! — заметил председатель, радостный оттого, что нашел, за что зацепиться. — Написано: «проведение лотереи». Нужно штришок над буковкой и поставить, чтобы «й» получилось — «лотерей».

— Не нужно. Здесь все правильно, — пояснил Артамонов. — Мы проведем лотерею только один раз.

— Как это так? — не поняли остальные члены комиссии.

— Туалетная бумага «Serla» разовой бывает? — спросил их Артамонов.

— Бывает, — ответил кто-то из комиссии.

— Почему же в таком случае не может быть разовой лотерея? — поставил он в тупик регистрационную комиссию.

Комиссия не нашлась, что ответить. Неясности иссякли. Регистрация малого коммерческого предприятия «Ренталл» прошла на редкость буднично, хотя новость тянула на то, чтобы быть переданной ведущими мировыми информационными агентствами по всем каналам.

— Малыя и белыя, — сказал отвлеченно Прорехов на выходе из здания администрации. — Теперь придется работать вчистую. Никакой черноты!

— Как получится, — не стал зарекаться Варшавский.

А когда вовсе покинули администрацию, Артамонов подвел итог.

— Ну, вот, метрики, кажется, выправили, — листанул он бумаги. Свидетельство о регистрации номер двадцать девять. А Устав мы будем исполнять настолько примерно, что всем станет от этого дурно!

Приступать к задуманной информационной диверсии, не имея начального капитала, было так же нелепо, как выходить на минное поле без сменной обуви. Издание первой в регионе частной газеты, не говоря уже о независимом телеканале, требовало несусветных денег.

— Надо позвонить вашему куратору, — предложил Артур выход из стартового затруднения. — Вы же говорили, что он оставил телефон для связи. Так и давайте им воспользуемся. Позвоним и сообщим: так, мол, и так, монеты под ваши перспективные задумки требуются уже на данном этапе! Поскольку не на что покупать оргтехнику! — обнародовал он грамотный, с его точки зрения, ход.

— Не части! — осадил его Артамонов и напомнил о служебном положении. Нам же четко объяснили: обращаться за помощью только в крайних случаях. А еще лучше — вообще не обращаться.

— Если наша, так сказать, вышестоящая организация не может дать безвозмездно, пусть даст в долг, — не унимался и заходил то с тыла, то с фланга сам-Артур. — На их деньги мы провернем крупную торговую сделку и рассчитаемся из прибыли.

— Какая, к черту, сделка?! Применительно к нашим масштабам твой торгашеский опыт слишком мелок! — опустил Варшавского Прорехов. — Мне больше нравится идея Артамонова учинить лотерею. В ней меньше выспренности.

— Насколько я знаю, лотереи вообще-то запрещены, — усомнился Варшавский в правильности альтернативной идеи. — На них, как и на водку, монополия государства. Они приравниваются к азартным играм. Разрешения никто не даст, это точно, — безапелляционно заявил он в довершение.