– Я серьезно, – сказала Лив. – Сегодня никакого секса.

Снимая рубашку, Шон потягивался, выгибался и демонстрировал свое тело, пока снова не услышал этот смех.

– Обещаю, что не буду на тебя набрасываться, – сказал он. – Но не обещаю, что не буду пытаться уговорить тебя наброситься на меня.

– Держи карман шире. – Лив обошла огромную кровать «королевского» размера, отдернула темно-бордовое с синелью [45] покрывало и скользнула между простынями, укрывшись покрывалом до подбородка. – Я отдыхаю.

Шон расстегнул джинсы, сбросил их и лег голый на кровать. Высоко поднятый, толстый и пульсирующий член прижимался пурпурной головкой к животу.

– Конечно. Просто притворись, что рядом с тобой в постели не лежит голый мужчина с огромным ноющим членом, из-за того что весь день наблюдал за твоими подпрыгивающими сиськами.

– У тебя было много возможностей утолить свою похоть. Нормальный мужчина уже впал бы в кому от такого количества секса.

– Я не нормальный, – заявил Шон.

– Я это заметила, – отозвалась она. – Может, тебе стоит обратиться к врачу.

– Я могу придумать более быстрое и заманчивое решение.

Взгляд Лив упал на его член. Шон погладил его грубым, небрежным движением. Животное. Провокатор.

Лив перекатилась на живот и спрятала лицо в подушку.

– Я тебя игнорирую, – сообщила она приглушенным голосом. – Спокойной ночи, Шон.

– Давай. – Он залез под покрывало. – Это не помешает мне мечтать. Фантазировать. Как я это делаю уже пятнадцать лет.

Внезапно Лив подняла голову и спросила:

– Неужели? Когда это ты успевал фантазировать обо мне со всеми этими психически больными миллиардерами, террористами, сумасшедшими учеными, злыми командующими и летающими пулями? Не говоря уже о полчищах женщин, проходящих через твою постель.

– Когда дело касается моих фантазий, ты по-прежнему на первом месте, – торжественно объявил Шон. – Помнишь тот день в историческом отсеке библиотеки?

Лив издала приглушенный звук, который он не смог расшифровать и решил принять за согласие.

– Все, что мне нужно, – это прикоснуться к корешку старой книги, и я возвращаюсь туда, – мечтательно проговорил он. – Я твердый, как камень. Мои пальцы в твоем узком, горячем, сочном влагалище. Чувствую, как ты кончаешь. – Лив игнорировала его. – Чем сильнее я вхожу, тем горячее ты становишься.

Она все еще молчала, но теперь уткнулась лицом обратно в подушку.

– Раньше ты всегда краснела, когда я шептал тебе на ушко сексуальные словечки. – Его голос понизился до шелковистого, мягкого напева. – Повернись, Лив. Дай мне увидеть твое лицо. Посмотри на меня. Ты уже порозовела?

Она яростно покачала головой, по-прежнему пряча лицо.

– Нисколько.

– Готов поспорить, никто до этого не говорил непристойностей невинной принцессе, да? Но я был готов держать язык за зубами, чтобы сохранить себе жизнь.

– Чертовски верно. – Слова звучали приглушенно, но нотка смеха успокоила его.

Шон продолжил с надеждой:

– Помнишь, как я раньше разговаривал с тобой по телефону? Я всегда говорил тебе трогать себя, пока я это делаю, и ты всегда отвечала мне: «Нет, нет, нет, ты не будешь, нет, нет, нет, ты не можешь». Но я думаю, возможно… всего лишь возможно, что ты мне врала. – Он сделал паузу. – Я прав?

Лив не ответила. Торжествующая усмешка озарила его лицо. Шон попытался обуздать ее. Было еще слишком рано демонстрировать дерзость и самонадеянность.

– Так я и думал, – сказал он. – Это была пытка. В полном одиночестве, в общественной телефонной будке, вокруг туда-сюда ходят люди, поэтому я даже не мог взяться за член, представляя тебя в твоей девственной кружевной постели. Широко раскрытые мягкие белые бедра. Ты держишь телефон плечом, пока я в деталях описываю, как хотел бы касаться, облизывать и сосать тебя. Войти в тебя своим членом.

Лив беспокойно поерзала под покрывалом. Шон придвинулся ближе.

– Я представлял, как ты засовываешь руку себе в трусики. Трогаешь себя, пока киска не становится горячей, пухлой и скользкой. Это было невыносимо.

Она кивнула, все еще пряча лицо.

– Скажи хоть что-то, детка. Ты когда-нибудь засовывала пальчик в киску и представляла, что это я?

Она подняла голову и взглянула на него через запутанную завесу волос, ее глаза сияли от сдерживаемого смеха.

– Еще бы!

– Правда? Серьезно? – Он подвинулся еще ближе, чтобы вдохнуть запах жимолости. – Можно я задам тебе очень личный вопрос?

Лив затряслась от смеха:

– А последний вопрос таким не был?

Он проигнорировал ее слова, стремясь удовлетворить собственное любопытство:

– Ты когда-нибудь, э-э, использовала фаллоимитатор, когда думала обо мне?

Несколько секунд Лив молчала в нерешительности, а потом чопорно заявила:

– Не твое дело.

Шон наблюдал за ее ярко-розовыми щеками и глазами, которые смотрели куда угодно, только не на него.

– Приму это за «да», – прошептал он. – Ничего себе! Это сносит мне крышу, детка. Представить не могу, как ты заходишь в секс-шоп и покупаешь…

– Ничего подобного я не делала, – резко перебила его Лив. – Это был шуточный подарок от моих подруг. Однажды мы устроили вечеринку возрождения девственности в мою честь, чтобы отпраздновать целый год воздержания.

Он вздрогнул от самой мысли. Год? Ой.

– Мы пили дайкири со льдом, ели эротическую выпечку и разносили в пух и прах всех мужчин, которых когда-то знали, – сказала она. – Кстати, ты тоже был в их числе. После третьего дайкири я говорила о тебе без остановки.

– Для меня это большая честь, – сказал он серьезно. – Итак, э-э, он вибрирует?

Лив снова рассмеялась:

– Конечно, он вибрирует, придурок.

Глаза Шона стали шире от восхищения.

– Ого. И ты его использовала?

– Конечно, я его использовала, – сказала она раздраженно. – У меня не было секса целую вечность.

Некоторое время он пытался прокрутить в мыслях это картинку и закончил тем, что сжал кулак вокруг члена, практикуя глубокое дыхание и мышечный контроль, чтобы не кончить прямо на месте. От мыслей о Лив, играющей с вибрирующей секс-игрушкой, у него на лбу выступили бисеринки пота. Он не смог удержаться и не спросить:

– Ну и как я ему соответствую?

– Фаллоимитатору? – усмехнулась Лив. – Я тебя умоляю. Он намного меньше, чем ты, не волнуйся. Но и проблем от него меньше.

– Меньше проблем? – Шон нахмурился. – Что, черт возьми, это значит?

– Это значит, – фыркнула она, – что когда я заканчиваю, то выключаю его, мою с мылом и водой и кладу обратно в коробку. Он не таскается за мной повсюду и не прибегает к хитростям, пытаясь втянуть меня в бесконечный сексуальный марафон.

– М-мм. – Шон снова воспользовался своим трюком с глубоким дыханием, напрягая мышцы в паху и сжимая в кулаке ноющий член. – Принцесса, когда мы со всем этим разберемся, когда все уляжется… мы сможем поиграть с ним?

Она разразилась новым приступом смеха:

– С какой стати? Мне и с твоим забот хватает!

– Я хочу посмотреть, как ты им пользуешься, – признался Шон. – От самой идеи я готов кончить на эти простыни.

– Опять двадцать пять, – хмыкнула Лив. – Лучше скажи, от чего ты не кончаешь, Шон.

– Это несправедливо. – Он плюхнулся на подушку. – Я просто схожу с ума от мысли, как ты сама себе доставляешь удовольствие. Ты такая сексуальная.

– Прекрати. Не преувеличивай.

Он потерся лицом о ее волосы и приподнял их, чтобы видеть ярко-красный цвет ее щек.

– Любимая? – тихо начал он. – Не хочешь потрогать себя сейчас?

Лив издала дрожащий вздох и покачала головой.

– Это не значит, что ты должна заниматься со мной сексом, – уговаривал он. – Это не значит, что я победил, а ты проиграла. Это просто удовольствие. Я хочу, чтобы ты его испытала. Я люблю, когда ты довольна. Люблю, когда ты наслаждаешься шоколадом, когда смеешься, когда кончаешь. Это делает меня счастливым.