Он нажал сильнее, глядя ей в глаза, когда входил в нее. Ого! Ничего себе! Черт! Он был огромным внутри. Ее ногти глубоко вонзились в его руки.

Тук-тук-тук.

– Ливви? Дорогая? – Это был голос ее матери. – Мы слышали шум. Все в порядке? – Тук-тук-тук. – Ливви?

Шон застыл. Его тело начало дрожать от смеха.

Он прижался лицом к ее горлу.

– Да, Ливви, – его тихий, дразнящий шепот щекотал ей ухо, – с тобой все в порядке?

Лив трясло от смеха. Вот это и был окончательный момент невозврата. И она должна была взять себя в руки, или шанс ускользнет сквозь пальцы. В худшем из возможных способов.

– Ливви? – Снова стук. Голос матери зазвучал громче.

Лив попыталась успокоить свои дрожащие голосовые связки.

– Да, мама, все в порядке, – крикнула она. – Извини, я тебя не слышала. Я двигала чемодан и уронила лампу. Прости, что испугала тебя. Спокойной ночи.

– Я слышала, как ты с кем-то разговаривала, – подозрительно сообщила Эмилия.

– Да. Я, э-э, говорила по сотовому с Элисон.

– А! Могу я войти? Хочу поговорить.

Лив впилась ногтями в плечи Шона.

– Гм… я не одета, мама. Я собиралась принять душ. Это может подождать?

Мать издала раздраженный звук.

– Думаю, да. Поставь будильник на пять утра. Завтра мы выберем тебе телохранителей. Спокойной ночи.

– Ладно, – ответила Лив, – тебе тоже.

Послышались удаляющиеся шаги. Лив плотно закрыла глаза и чуть не стукнулась зубами о зубы Шона. Его губы дразнили ее открытый рот. Он прикасался кончиком своего языка к ее. Она провела руками по его груди, чувствуя каждую впадину и изгиб, грубые волоски и соски. Она кожей чувствовала его тяжелое дыхание, чувствовала, как между ног пульсирует его жар.

– Слава Богу, – прошептал Шон. – Твоя болтовня сводит с ума.

Она открыла глаза.

– Я не болтаю!

– Нет? – с сомнением шепотом поинтересовался Шон. – Сначала я трахаю тебя с помощью пальцев, затем ты облизываешь мой член, как леденец на палочке, затем рыдаешь у меня на руках, потом я лижу твой клитор, и наконец ты говоришь мне проваливать. К счастью, мы лежим на полу, и мой член в тебе. У меня уже кружится голова.

Лив резко вдохнула, когда он проник глубже.

– Не могу поверить, что в такой момент ты можешь быть таким нахалом. О! Боже! Мой!

– Я делаю тебе больно? – Он лежал неподвижно, его тело вибрировало.

– Еще бы, – пробормотала она. – Ты огромный. Это так типично. Как и все остальное в тебе, твой член тоже должен быть огромным до нелепости.

Его грудь затряслась от приглушенного смеха.

– Не помню, чтобы кто-то прежде называл мой член нелепым. Но он не возражает. Тем более, когда его наконец-то плотно сжимает сочная розовая киска, и это после стольких лет мечтаний. Могу я войти поглубже?

Лив кивнула. Теперь он скользил легче, смазанный соком ее извивающегося от желания тела. Шон переместил свой вес. Раздался щелчок, и она почувствовала, как в глаза ударил свет.

– Открой глаза, – сказал он.

Она открыла. Валявшаяся на полу лампа с розовым шелковым абажуром отбрасывала розоватый свет. Шон схватил подушку с кровати и подложил ее под Лив.

Она посмотрела вниз, загипнотизированная. Толстый блестящий пенис медленно исчезал в ее теле. Шон выгнулся над ней, его влажные волосы на лобке терлись о более темные волосы у нее между ног. Он входил глубоко, раскачиваясь, вращая бедрами. Его глаза горели.

Лив закрыла глаза, чтобы не видеть этого мощного проникновения.

Шон обхватил руками ее голову, сжав волосы.

– Я хочу, чтобы ты видела, как мой член входит в тебя. Хочу, чтобы ты помнила каждую подробность.

Она потянула его за руки и ударила в грудь.

– Отпусти мои волосы. Мне не нравится, когда ты ведешь себя, как пещерный человек. Прекрати это.

– О да, – пробормотал он. – Ругай меня, пока я тебя трахаю. Поставь меня на место. Мне это нравится. Мне этого всегда мало.

Она дернула его за волоски на груди.

Шон резко вздохнул:

– Черт, – и прижал ее руки к подушке по обе стороны от головы. – Черт возьми, принцесса. Это было нечестно.

Лив посмотрела ему в глаза.

– Ты первый начал, – сказала она. – Ты это заслужил. Нарочно провоцировал меня. Высокомерный хвастун.

Тяжело дыша, они смотрели друг на друга. Опасаясь дикой энергии, рожденной желанием. Бросали друг другу вызов. Но не могли отступить.

Лив обхватила его ногами и прижалась тесней, сжимая этот твердый кусок плоти, который входил в нее все глубже и глубже.

Шон отпустил ее руки и схватил в охапку, врезаясь в ее тело. Ее грудь покачивалась с каждым резким толчком. Лив напрягалась под ним, выгибаясь, дергаясь, встречая каждый яростный выпад своим собственным. Это было удивительно. Было больно, но Лив это не волновало. Она провоцировала его, требовала большего, зубами, ногтями и тяжелыми вздохами.

В какой-то момент они лежали на боку, затем Шон на спине, а она сверху, потом он перекатил ее на спину под себя. Позы не имели значения. Ничто не могло нарушить этот дикий ритм или замедлить жесткие, сильные удары плоти о плоть. Под их сцепившимися телами двигался по полу розовый ковер. Они сгребали друг друга руками. Взрывная волна удовольствия дразнила, манила… и наконец-то ударила.

Лив выгнулась, паря в сверкающей темноте. На землю она возвращалась медленно, осознавая лишь мерцающей восторг, который бесконечно струился, простираясь из центра ее души. Растягиваясь в вечную сияющую темноту.

Вот черт!

Землетрясение тряхнуло от эпицентра в паху и пронеслось по всему телу. Шон кончал и кончал. В бесконечном, мучительном взрыве.

Инстинкт самосохранения побудил его прижать руку к ее рту. И слова богу! Лив любила покричать.

Она все еще хныкала и стонала, восхитительно извиваясь. Все в ней было невероятно мягким, сочным и сильным.

Оргазм взорвался где-то очень глубоко и разнес его на кусочки. Шон должен был быть в состоянии блаженства, расслабленным, ошеломленным, бесконечно счастливым.

Но все было не так. Он чувствовал себя ужасно и теперь задумался, что ничего хорошего в этом не было. Скорее он растворился в мимолетном волшебстве бессмысленного секса. В голове было пусто, лишь голые инстинкты.

Все плохо. Мысли приходили, как удары молота. Лив не хотела, чтобы он бросился к ее ногам и предложил свои услуги на всю вечность. Ей не требовались признания, оправдания или извинения. Ей был нужен жеребец с большим членом, который бы лизал ее, пока она не станет сочной и горячей, а потом бы глубоко и жестко вошел в нее. Сценарий его мечты. Раскаленный добела секс без вины и условий. Тайная фантазия каждого мужчины, признает он это или нет.

Тогда почему же ему так дерьмово?

Шон прижался лицом к ее прохладным и душистым, все еще влажным волосам, но не посмел взглянуть ей в лицо.

Он испытывал смущение, потому что никогда и ни с кем не был груб, даже когда его просили. Казалось, будто кто-то в него вселился.

Глубоко вздохнув, Шон поднял голову. Лив с трепетом открыла глаза, бездонно-серые, цвета индиго по краям и со сверкающими золотыми крапинками, веки ее отяжелели, темные ресницы завивались, но она не взглянула на него.

Она находилась очень далеко. На расстоянии в несколько световых лет. Шону стало больно.

Он заставил себя приподняться, отталкиваясь дрожащими конечностями, чтобы встать на колени.

– Кто бы мог подумать, что ты такая крикунья? – Он взял прядь ее влажных волос, и та заскользила по его пальцам, прохладная и гладкая, как темный, словно ночь, атлас.

Облизав красные губы, тут же заблестевшие от влаги, Лив впилась маленькими острыми коготками ему в руки и потерлась о него мягким лобком. Шон инстинктивно повернулся, чтобы ей было удобнее.

– Я себя не слышала, – прошептала она дрогнувшим голосом.

– Надеюсь, что и другие не слышали.

Она мельком взглянула на внушительный, толстый член, медленно выскальзывающий из нее.