Шон не воспользовался этим, не желая лишать брата яиц.

Дэви схватил Шона за ноги и дернул на землю.

– Что, черт возьми, это было? – зарычал Дэви. – Ты, кусок заносчивого дерьма! Еще раз пропустишь один из своих ударов, и я проломлю тебе череп.

– И покалечить эти золотые яйца? – Шон двинул локтем по ребрам Дэви. – Кастрировать великого осеменителя? Не могу я так поступить с Марго.

Дэви зарычал, как дикое животное, и они начали все по новой, хватая друг друга и молотя кулаками. Дэви заломил Шону руку, получив превосходство благодаря чистой мышечной массе. Шон тоже был мускулистым, но Дэви весил на двадцать фунтов больше.

Чертов буйвол!

Шон боролся за каждый вздох, уткнувшись лицом в пыльную траву.

– Я хотел сказать, что твоя женщина рождена, чтобы размножаться. – Он задыхался, потому что Дэви завернул руки еще выше. – Поищи в словаре слово «плодородие» и увидишь там ее фото. Только взгляни на нее, ради бога. Она ходячая реклама радостей материнства. Эти мягкие груди, эти широкие бедра. Мм-м. Дорогу следующему поколению!

Бум! Вот, дерьмо. Как больно.

– Я сказал тебе заткнуться, – процедил Дэви.

– Не могу, – возразил Шон, выплевывая траву и грязь. – Это не в моем характере. Эй, а что, если она беременна двойней? В нашей семье такое случалось.

Бам! Ужасная боль. Он старался не кричать.

– Прикуси язык, болван, – зарычал Дэви. – Однояйцевые близнецы – это случайный каприз природы. Наследственного компонента в этом нет.

– Ха, – прохрипел Шон, кашляя. – Значит, у тебя может быть другой вид близнецов. Это бы заняло тебя и удержало от таких глупых припадков, как этот.

Тело Дэви начало трястись, и эту тряску сопровождало молчание, беспомощная дрожь. Шон задержал дыхание и медленно расслабился. Худшее позади.

Хватка Дэви ослабла. Шон освободил руки и рывками, сопровождаемыми рычанием, столкнул с себя тушу брата.

Дэви перевернулся на спину и закрыл лицо рукой. Шон осторожно повернулся спиной и стал ждать. Не дай бог, помешает своему супермужественному тупому братцу избавляться от своих заскоков.

Сев, Дэви все еще не решался взглянуть в лицо Шону. Он просто сидел, тяжело дыша и сгорбив широкие плечи.

– Должен отдать ему должное, – пробормотал он. – Это какие у парня должны быть яйца?

Шон растерялся.

– Что за парень? О ком ты говоришь?

– Об отце. – Голос Дэви был едва слышим. – Принимать все мамины роды, здесь, в глухомани. В полном одиночестве. Дерьмовые дороги. Телефона нет. Да еще и близнецов. – Он вздрогнул. – Только вообрази. Боже святый.

Шон издал неопределенный звук, отряхивая с испачканной рубашки грязь и траву.

– Если выбирать, я предпочел бы не воображать всего этого.

Дэви вытер пот со лба и уставился на темную массу гор, лицо его было решительным.

– Я бы предпочел сломать себе все кости, одну за другой, чем брать на себя такую ответственность.

Шон встал, потянулся и покрутил шеей в поисках больных мест, чтобы потереть их.

– Помни две вещи. Во-первых, отец был чокнутым. Он думал, что защищает маму от грешного мира. Во-вторых, он был высокомерным придурком. Считал, что может справиться с чем угодно.

– Он был не прав, – мрачно сказал Дэви.

– Да. Но ты не чокнутый и не высокомерный придурок. По крайней мере, не всегда. И, кроме того, Марго может сама за себя постоять. Думаешь, все тяжести мира ложатся тебе на плечи? Это не так. Ясно?

Дэви кивнул, пытаясь подняться на ноги.

– Ясно, – пробормотал он.

Шон протянул руку и коснулся плеча Дэви. Брат был горячим, как уголь, мокрым от пота и все еще дрожал, но смертоносный электрический разряд исчез.

– Итак? – потребовал ответа Шон.

Дэви стрельнул в него осторожным взглядом.

– Что итак?

– Итак, ты теперь можешь дышать?

Дэви резко дернул головой, кивая.

– Хорошо. – Шон сильно толкнул брата, от чего тот споткнулся. – Тогда езжай домой и трахни жену, баба без члена.

Дэви сделал Шону подсечку, и тот свалился на задницу.

– Посмотрим, как хорошо ты справишься, когда придет твоя очередь. – Он обернулся, прежде чем сесть в грузовик, и наградил Шона твердым взглядом. – Если ты сегодня вляпаешься в неприятности, я вырву тебе руку и ею выбью из тебя все дерьмо, – предупредил он.

Шон усмехнулся и ответил:

– Я тоже тебя люблю, приятель. Езжай осторожно.

Он смотрел на задние фары, пока машина брата петляла по извилистой дороге, ведущей к дому.

«Посмотрим, как хорошо ты справишься, когда придет твоя очередь».

Эти слова ударили ему прямо в грудь.

Конечно. Как будто он собирается когда-нибудь основать династию. С кем? С шатающейся по клубам крошкой? С кем-то вроде Стейси или Кендры?

Кроме того, Дэви с Коном всегда на него наезжают из-за невнимательности. Как они однажды заявили, он может забыть собственного ребенка в колыбели на крыше машины и погнать по скоростной дороге. Он должен сделать своим гипотетическим детям одолжение: забыть об отцовстве.

Оба его брата отлично контролировали ситуацию с сохранением видов. Ему же, вероятно, требуется сходить к врачу и вырезать себя из генофонда. Решить этот вопрос. Навсегда.

По каким-то причинам эта идея угнетала его до смерти.

От: Опасная ведьма: привет, есть тут кто-нибудь?

Майлс проверил в окне чата отправленное им сообщение. Никто пока еще не клюнул. Он повернулся к другим компьютерам, потому что сидел сразу в нескольких чатах, используя разные личности и адреса электронных почтовых ящиков. Интересных собеседников пока не было, но еще рано.

Майлс до сих пор удивлялся, что ему платят за любимое дело – копаться в киберпространстве. Ему оплачивали целые часы, которые он проводил как киберконсультант в расследовании Кона по поимке «пожирателя ботаников», закидывая разные выдуманные личины в чаты, где зависали зануды и ботаники.

Мина, она же «Опасная ведьма», до сих пор была его самой успешной приманкой. Ей уделяли много внимания. Он надеялся пересечься сегодня вечером со «Смешением разумов». Тот был единственным, кто позвал Мину в приват и расспрашивал о ее детстве под предлогом, что желает узнать ее получше. Майлс гордился тем, как скормил ему рассказанную самоуничижительным тоном трогательную историю о неудачах Мины: мать наркоманка, отец бродяга, воспитывалась у бабушки, но та умерла, хнык-хнык… поступила в колледж благодаря бабушкиному наследству… и т.д., и т.п. Как ни странно, он оказался неплох во всех этих социотехнических [17] штучках. А у «Смешения разумов», который признался, что его зовут Джаред, казалось, имелись скрытые мотивы.

Майлс чуял это по запаху. Будто кто-то испортил воздух в машине.

Он отвернулся от мониторов и их успокаивающего синего свечения. Странно угнетало осознание того, что он снова засел в своем подвале.

Братья Макклауды пинали его под зад, пока он не арендовал квартиру в Сиэтле, вернее комнату над чьим-то гаражом, но было здорово чувствовать себя независимым. А вот арендовать еще одну комнату в Эндикотт-Фоллз всего на два месяца, пока у родителей пустует подвал, было бессмысленно. Да и денег лишних не было.

Проблема заключалась в том, что это место слишком сильно напоминало ему о его давнишней любви к «той, кого нельзя называть». Несколько лет он провел в этой дыре, слушая записи ее игры на саксофоне. Смотрел смонтированное видео с ней в главной роли. Онанировал, представляя эротический сценарий, где на Синди снизошло прозрение, и она увидела в нем нечто большее, чем дополнительные мозги, которые всегда под рукой. Внешний жесткий диск, который она могла запрограммировать написать за нее курсовую, пока сама отправлялась гулять с другими парнями. А он не должен даже задумываться, что к чему. Видит бог, до него через это проходило немало парней. Дорожка была проторена.

Вспыхнул экран. Ответ на его запрос. Майлс пронесся по комнате на шумном вращающемся кресле. Отлично. Это был «Смешение разумов».