Он мягко притянул ее за шею. Вспышка понимания предупредила ее, что это молчаливое приглашение было опаснее, чем дикий секс и драматический накал накануне ночью. Это была настоящая ловушка с наживкой из меда. Мягкое, разрывающее грудь чувство зародилось внутри нее.

Но это не имело значения. Лив наклонилась вперед. Шон издал сдавленный звук, почти стон, когда их губы соприкоснулись.

Поцелуй был почти благоговейным. Они не закрывали глаз, боясь, что другой исчезнет в дымке. Сладкий, совершенный поцелуй. Сияющее, расцветающее чудо. Они не хотели разрушать чары поспешностью, поэтому с осторожным восторгом кружили вокруг. Боясь дышать.

Лив никогда не считала себя экспертом в поцелуях, но она наконец поняла, что значит целоваться. На нее снизошло мгновенное глубокое озарение. Дело не в технике и не в опыте. И плевать, есть ли у нее врожденная чувственность, или нет. Дело было в желании, которое переполняло изнутри. Она жаждала прикасаться к нему, быть опаленной его жаром, чувствовать, как жесткая бронзовая щетина царапает ей кожу.

Она хотела одарить его всей нежностью, которая у нее была.

К мужику на стоянке присоединился приятель. Оба гоготали и ржали, выкрикивая грубые комментарии.

Лив было все равно. Они были собаками, лающими издалека.

Она схватила Шона за рубашку. Шон крепко обнял ее, стиснув спину. Губы и языки соединились. Задавая вопросы и требуя ответов. Умоляя о спасении и искуплении. Потребовались бы годы безумных поцелуев, чтобы разобраться со всем этим. Годы отчаянной любви, чтобы компенсировать боль.

Им нужно было только начать. И прямо сейчас было самое подходящее время.

Его рука сомкнулась на ее ладони, сжимающей его бедро. Шон вытащил руку Лив и положил на выпуклость эрекции.

Их глаза встретились. Он предложил ей свое тело, молча прося в ответ отдать ее собственное.

Она не знала, на каких условиях, но ее это больше не заботило. Он мог делать с ней все, что хочет. Прямо здесь, на стоянке, с орущей и смеющейся аудиторией. Лив хотела сорвать с него одежду, позволить внушительному члену упасть ей в руку. Она знала, какой он горячий и твердый, в какую мягкую, шелковистую, невероятно чувствительную кожу он заключен. Ей хотелось провести языком по толстым, узловатым, фиолетовым венам. Сосать его. Забраться на него, оседлать. Наклониться и позволить ему наполнить ее сзади, подготовившись к шторму пульсирующего насилия. Все это ей было необходимо, как воздух. И прямо сейчас.

Лив потянула пряжку его ремня.

– Смотрю, вы время зря не теряете. – В низком голосе сквозило легкое удивление.

Шон подскочил, да так сильно, что ударился лбом о ее лоб.

– Дерьмо, – прошипел он, потирая ее голову. – Прости, детка.

Около джипа стоял молодой парень с мрачными темными глазами, запоминающимся носом и длинными блестящими черными волосами, которые свободно развевались у его лица. Он уставился на нее с искренним любопытством. И Лив зарделась как маков цвет.

– Боже, Майлс. – Шон с трудом поднялся, потирая лоб. – У меня чуть сердечный приступ не случился.

– Ты сказал встретить вас здесь, – оправдываясь, проговорил Майлс. – Сам просил, запугивал, давил на чувство вины. Сказал, что это вопрос жизни и смерти.

Шон потер шишку на лбу, отчаянно желая, чтобы кровь из паха перенаправилась в мозг, подстегнув хотя бы слабый мыслительный процесс.

– Все верно, – процедил он. – Просто у тебя хреновое чувство времени.

На лице Майлса появилась и тут же исчезла усмешка.

– В следующий раз, когда я буду драть зад в пять утра, чтобы оказать тебе ужасно сложную и напрягающую услугу, то постараюсь не влезть посреди секса. – Он взглянул на Лив и застенчиво улыбнулся. – Привет. – Затем с сомнением перевел взгляд на Шона. – Так, э-э, это она и есть?

– Она самая, – сказал Шон. – Сегодня утром ее похитили. Я последовал за маячком у нее в обуви до озера Орем. Добрался как раз вовремя.

– Рад, что травма не повредила твое либидо.

Шон издал раздраженный звук.

– Закрой рот, Майлс. Все не так. Я просто создал предлог, объясняющий, почему она в полуголом виде.

– Убедительно, – сухо отозвался Майлс. – Убили парня?

Шон поморщился:

– Он сбежал. Или это мы сбежали. Не уверен, кто набрал больше очков в этом раунде. Слушай, Майлс, будь настоящим мужиком. Отдай даме свою рубашку. Я что, тебе все говорить должен?

Майлс посмотрел на себя.

– М-мм, конечно. – Быстро расстегнув огромную серую рубашку, под которой оказалась обтягивающая черная футболка, он передал рубашку Лив через окно. – Она воняет дымом, – сказал он извиняющимся тоном. – Я ставил звук для панк-группы. Эти выродки смолили косяки всю ночь напролет между выступлениями. Прости.

– Все отлично, – заверила его Лив, закутываясь в рубашку. – Большое спасибо.

Майлс показал большой розовый кусок пластмассы со свисающим с него ключом.

– Не хотите взглянуть на свой номер, ребята?

– Еще как хотим, – сказал Шон, оглядывая стоянку. «Большое пузо» и его приятель залезли в свои грузовики и свалили, и на стоянке было пусто. Шон выпрыгнул из «вранглера», залез на заднее сиденье, засунул «беретту» Tи-Рекса в свой рюкзак, куда вслед за ней отправилось все, что могло пригодиться во время побега.

Они с Лив последовали за Майлсом в номер в конце длинного низкого здания. Майлс открыл дверь и широким жестом пригласил их войти.

Комната оказалась маленькой и затхлой, пахла пылью, влажностью и старыми окурками. Шон почувствовал угрызения совести, что не подумал о месте получше. Подавив неуместные сейчас сомнения, он закрыл дверь гостиничного номера, запер ее и бросил ключ. Это была просто дыра, где можно затаиться, зализывая раны. И, возможно, некоторые другие сладкие и нежные части тела, если ему повезет.

Майлс вытащил связку ключей от машины и бросил ею в него.

– Держи. Надеешься, никто на свете не поверит, что Шон Макклауд может сесть за руль такой девчачьей тачки?

– Типа того. И ты никому не скажешь. Я выбросил свой маячок. Я вне радара. Понял?

Глаза Майлса сузились.

– Не проси меня врать Кону, Сету или Дэви. Эти ублюдки настоящие телепаты.

– Я скоро с ними свяжусь, – заверил его Шон.

– Фокус в том, чтобы придумать, что сказать родителям, – нахмурившись, сказал Майлс. – Они дали мне эту чертову машину всего десять часов назад.

– Скажи им, что одолжил ее симпатичной девушке, – предложил Шон. – Звучит жалко, но правдоподобно. И в буквальном смысле это правда. – Он взглянул на Лив. – Я делаю это ради нее.

Майлс закатил глаза:

– Ага, знаю. Желание заняться сексом – это топливо, которое управляет вселенной. Кредо Шона Макклауда.

Подобные шутки обычно сразу же отскакивали от Шона, но сегодня его задело за живое.

Он нервно взглянул на Лив. Сидя на кровати, она тщательно избегала его взгляда, ее тело практически завязалось в узел, а волосы закрывали лицо, как занавес. Губы были плотно сжаты. Плохой знак.

– Не действуй мне на нервы, – прорычал Шон. – Утро и без того было дерьмовое.

– Я сам всю ночь на ногах, – отозвался Майлс. – Плюс у меня еще два часа ушло на пешую прогулку, и в основном в гору, чтобы вернуться в Эндикотт-Фоллз. Ты один из самых требовательных друзей, ты в курсе?

– Требовательность равна высокой производительности, – напомнил ему Шон. – Подумай о «феррари». Или о бесценной скаковой лошади. Или о реактивном истребителе.

– Да-да. Великолепно, – язвительно проговорил Майлс. – Я теперь пешеход, приятель. Не изводи меня образами супербыстрых транспортных средств.

– Да ладно тебе, взбодрись, – рявкнул Шон. – Я в долгу не останусь, обещаю. Если меня прикончат, ты получишь мой «вранглер». Согласен? – Его взгляд прошелся по потертым джинсам и посеревшим кроссовкам Майлса. – Ну и мой гардероб в придачу.

Майлс выглядел обиженным.

– Не говори мне подобное дерьмо! Разве все так плохо?